Судьба в руках твоих - Ена Вольховская

седой прядью струились по спине, почти сливаясь с иссиня-черной тканью мантии, украшенной по подолу искусно вышитыми серебряными бабочками. Но куда большее внимание привлекало другое. Парень в руке держал отлично знакомый Суну посох. Рактаас. И именно от древка этого посоха, невзначай выставленного в сторону, и пострадал незадачливый карманник.

— Златослава лишь кажется благополучной, на деле воров здесь больше, чем в Илинке. Вам стоит лучше следить за своим имуществом! — мягко, но с плохо скрываемой усмешкой, вдруг произнес юноша.

И от этого голоса, глубокого, с легкой хрипотцой, по телу Суна побежали мурашки. Но гораздо хуже стало, когда незнакомец с улыбкой слегка повернул голову к Суну. В этот миг будто молния прошила его тело, и он не сразу понял, насколько бессовестно пялился на незнакомого парня. Шок сковал все его движения. Он будто вновь очутился во сне, ведь этот человек был похож на в раз помолодевшего Акари.

Но разве такое возможно?

Акари умер. И даже если у него был сын, как мог посох оказаться в его руках? Иса ведь совершенно точно сказала, что Рактаас признал Мессией того вора, да и Вэйл говорил то же самое. Это невозможно, если только этот улыбчивый юноша и не был тем вором…

Боги, подумать только, одно лицо!

Священник нетерпеливо покашлял, привлекая к себе внимание и вырывая Суна из раздумий. Парень вздрогнул от неожиданности. Смущенный, он быстро забрал из рук священника украденные специи и, скомкано поблагодарив за помощь, отошел в сторону, в следующую секунду перейдя на бег. Лишь, когда храмовая площадь исчезла из виду, Сун позволил себе замедлиться и зашагал в сторону ярмарки, невольно прижимая мешочек к груди.

— Ксенон всеведающий! Что это только что было?! — пробормотал он себе под нос, невольно осознавая, что кончики его пальцев все еще дрожат.

Он быстро шел на звуки музыки, приглушенно слышимой с ярмарки. Шел и не на секунду не мог перестать думать о новоявленном Мессии. В том, что это был именно Мессия, Сун ни капли не сомневался, ведь прекрасно помнил, как повел себя посох, оказавшись в чужих руках. Он уже практически дошел до ярмарочной площади, но так и не смог успокоиться. Сердце колотилось так, будто кто-то насильно запер его в теле юноши, и хотя Сун мысленно списывал это на бег, нечто на грани сознания гаденько шептало, что дело совсем в другом.

Найдя взглядом Нэну, о чем-то увлеченно болтавшую с торговкой винами, Сун малость заторможено вложил украденный мешочек обратно в корзину. Он помнил, что перед тем, как направиться в гостиницу, Нэна спросила о его самочувствии, но Сун лишь пробубнил что-то невнятное, и женщина тему решила не продолжать. До гостиницы добирались в тишине, и у самого входа Нэна предложила ему на следующий день остаться в комнате или же просто прогуляться по городу, все равно они собирались к родственнице Ирмы. И Сун согласился, стараясь не показывать резко вспыхнувшую радость и для приличия уточнив, точно ли им не понадобится его помощь.

В голове все еще стоял образ молодого Мессии, и, как ни старался, Сун не мог его отогнать. В попытках отвлечься он раз за разом возвращался к красивому насмешливому лицу. Неужели этот человек, так сильно похожий на Акари, был просто вором? Ловким, обаятельным проходимцем, о котором судачили в Илинке? Подобное совпадение казалось ему просто невозможным.

Любопытство снедало ли юношу или же неизвестно откуда взявшееся желание вновь увидеть того человека, но, в конце концов, Сун решил, что неплохо было бы с утреца сходить помолиться богине милосердия.

Сун искренне желал познакомиться с человеком, принявшим на себя удар избранностью, узнать о нем побольше, хотя бы перекинуться парой фраз, но прекрасно понимал, что при встрече едва ли сможет выдавить из себя нечто осмысленное. Сколько бы он не пытался представить их диалог, выходило до смешного абсурдно, а потому было принято компромиссное решение — просто наблюдать. Побродить по территории храма, понаблюдать за Мессией, а там, может, и что дельное в голову придет.

Подскочив на рассвете и приведя себя в порядок, Сун спешно вышел на улицу, даже толком не попрощавшись с лениво завтракавшими на первом этаже гостиницы женщинами. Полупустые улицы встретили его прохладой, в которой уже чувствовалось приближение осени. Сун слегка поежился и уверенно зашагал к храму. Он улыбнулся одними уголками губ и, перекинув тугую косу за плечо, ускорился. Но стоило ему выйти на храмовую площадь, как вся его уверенность испарилась, а в ушах вновь, как наяву, зазвучал чуть насмешливый голос. Приложив немало усилий, он все же скинул с себя странное наваждение и с другими прихожанами шагнул за кованый забор.

От представшего ему зрелища белокаменного храма, окруженного ухоженными садами, перехватывало дыхание. Храм Ксенона в их маленькой общине ни в какое сравнение не шел с почестями, возданными богине милосердия столичными жителями. Огромное центральное здание храма тремя золочеными шпилями будто бы касалось небес, в окнах красовались яркие витражи, повествовавшие о добродетели богини, а в маленьком дворике перед самым входом стояло изваяние невероятной красоты женщины с распростертыми руками. Немного в стороне расположилась башенка часовни, соединенная с основным зданием галереей, увитой цветами.

Сун чуть нервно прогуливался по садам, охотно рассматривая статуи и павильоны и параллельно выискивая взглядом знакомую фигуру. Он обошел храм практически по кругу, успев поглазеть и на скромные жилища служителей, и на здание приюта, и даже дошел до подсобных строений, откуда монахи его любезно выпроводили. Утренняя служба закончилась, однако Мессии нигде не было видно. Сун уже успел засомневаться, а не был ли тот парень таким же гостем, как и он сам, когда услышал отчетливый стук посоха по мощеным дорожкам. Совсем недалеко от него, со стороны монашеских келий, медленно, даже чинно вышагивал Мессия, иногда посохом простукивая пространство перед собой. Невзначай развернувшись, Сун, якобы прогуливаясь, неслышно пошел за ним, держась на некотором отдалении. Впрочем, следовать за ним подобным образом долго не вышло: рядом с приютом Мессию уже ждала пожилая женщина в дорогом белоснежном облачении, вероятно, мать-настоятельница. Увидев ее, Сун резко свернул в глубь сада. Попадаться на глаза высокопоставленным священникам, да еще и за столь сомнительным занятием, не хотелось, и ноги, словно сами, увели его на нехоженые тропки. Двигаясь чуть позади негромко переговаривавшихся Мессии и настоятельницы и невольно краснея за собственные действия, Сун, тем не менее, охотно подслушивал, хотя лишь отчасти понимал, о чем идет речь. Что-то, связанное с волнениями на севере. Сун слышал, как это обсуждали официантки «Розы» в один из