Билль о правах - Борис Палант

как такой фильм произведет большое впечатление на присяжных, но еще до присяжных – на адвокатов страховых компаний, которые вели с нами переговоры о достижении мирового соглашения. Эти адвокаты не только поняли, какой фильм ужасов увидят присяжные на суде, но и были впечатлены нашей решимостью идти до конца, невзирая на расходы. Они поняли, что мы не блефуем.

Очень часто слушания в гражданских судах сводятся к так называемой битве экспертов. При этом колоссальное значение имеет репутация участников этого сражения – чем она выше, тем весомее позиция эксперта в глазах присяжных или судьи. На слушаниях по исковому заявлению, связанному с врачебной ошибкой, сторона истца может выставить эксперта-хирурга с 20-летним опытом, на счету которого 10 тыс. операций, подобных той, в результате которой пострадал клиент, а сторона ответчика может выставить в качестве эксперта медика-ученого, по книгам которого эксперт-хирург учился делать эти операции.

Не только ответчики боятся судов присяжных. Вот что обычно происходит в случае выигрыша дела, когда присяжные присуждают огромную сумму истцу в качестве компенсации за причиненный ущерб. Ответчик или ответчики (часто ответчиков в больших делах несколько – владелец дома, где произошел несчастный случай, строительная компания, которая вела работы, производитель дефектного оборудования и т. д.), разумеется, подают апелляцию. Очень часто апелляционный суд урезает присужденную присяжными сумму, иногда вдвое или даже втрое, не говоря уже о том, что он может просто аннулировать решение на каком-то правовом основании. Поэтому адвокатам, представляющим истцов, не нужно «зарываться». Следует понять, где нужно остановиться в своих требованиях. Если, например, страховые компании ответчиков предлагают уладить дело за $ 3 млн, а на суде можно получить у присяжных вердикт в $ 4 млн, то, вполне возможно, имеет смысл принять предложение ответчиков и не рисковать. Не нужно повторять ошибку Фельтнера, который настоял на суде присяжных и в результате должен был заплатить компенсацию, почти в четыре раза превышающую сумму вердикта, вынесенного судьей.

В любом случае при неуменьшающемся количестве исков, поданных в гражданские суды штатов, количество дел, доходящих до суда присяжных, уменьшается с каждым годом. Очевидно, при Мэдисоне стоимость ведения дела и сопутствующие риски были не так велики, как в наши дни. Жизнь заставляет и истцов и ответчиков находить новые, более эффективные и менее дорогие механизмы решения конфликтов.

Восьмая поправка к Конституции США

«Не должны требоваться чрезмерные залоги, или налагаться чрезмерные штрафы, или назначаться жестокие и необычные наказания» (Excessive bail shall not be required, nor excessivefines imposed, nor cruel and unusual punishments inflicted).

Текст Восьмой поправки кажется простым и ясным, но это иллюзия. На самом деле она одна из самых загадочных и туманных, поскольку в ней не содержится даже намека на то, какие наказания она запрещает. Какое наказание является жестоким, а какое необычным? Ответы на эти и другие вопросы зависят от подхода к интерпретации Конституции. Исторически сложились два подхода (хотя терминов, их описывающих, гораздо больше): «оригиналистский», т. е. поиск первоначального значения «внутри четырех углов листа», на котором написан текст, и «прогрессивный», т. е. «подгонка» текста к меняющимся социальным условиям.

Для «оригиналистов» (также известных как «текстуалисты» и «интерпретивисты») Конституция является сакральным, застывшим во времени документом. Этот подход исключает эволюцию значения – текстом Конституции отцы-основатели сказали все, что они хотели сказать, и наша задача понять значение их слов, используя записи речей и выступлений, протоколы заседаний, дебатов, письма, статьи и трактаты, из которых можно понять истинное значение слов, употребленных в тексте Конституции и Билля о правах.

Для «прогрессивистов» («неоригиналисты», «неинтерпретивисты») Конституция является «живым», организмом который меняется по мере изменения человеческих ценностей и приобретения нами более глубокого знания и понимания человеческой природы. Суть такого подхода к интерпретации Восьмой поправки передает цитата из решения Верховного суда США по делу «Троп против Даллеса» / Trop v. Dulles, 356 U.S. 86 (1958). Цитата принадлежит тогдашнему верховному судье Уоррену: «Значение положения о жестоком и необычном наказании должно исходить из эволюционирующих стандартов приличия, которые знаменуют прогресс в зрелости общества».

Такой подход, конечно, ничем не связывает Верховный суд США в его интерпретации Восьмой поправки. Если следовать Уоррену, получается, что «стандарты приличия», которые разделяет большинство судей Верховного суда, и есть лакмусовая бумажка, помогающая определить, какое наказание является жестоким и необычным, а какое нет. При этом не имеет значения, какие стандарты приличия у жителей того или иного штата, чьи представители приняли закон о наказании за то или иное преступление.

К какому течению принадлежит тот или иной юрист, можно определить по его ответам на следующие вопросы, касающиеся Восьмой поправки:

• каким стандартом должен руководствоваться суд при решении вопроса, подпадает ли то или иное наказание под определение «жестокое»?

• запрещает ли Восьмая поправка только варварское наказание или также и наказание, которое не соответствует тяжести преступления?

• запрещает ли Восьмая поправка смертную казнь?

• являются ли некоторые современные виды наказания, например длительное одиночное заключение или смертная казнь путем инъекции «смертельного коктейля» (последовательная комбинация, состоящая из анестетика, парализующего вещества на основе яда кураре и хлорида калия, останавливающего работу сердца), жестоким наказанием?

«Оригиналисты» (в частности, судьи Верховного суда Кларенс Томас и Антонин Скалия) дали следующие ответы на эти вопросы.

Суд должен руководствоваться стандартами, принятыми в 1791 году (год ратификации поправки). Если в 1791 году наказание не считалось жестоким, то оно не должно считаться таковым и сегодня.

Восьмая поправка запрещает только варварские, пыточные виды наказания, но ничего не говорит о соответствии тяжести наказания тяжести совершенного преступления. Это означает, что наказание в виде смертной казни за неправильную парковку автомобиля само по себе не противоречит Восьмой поправке.

Восьмая поправка не запрещает смертную казнь. Во-первых, смертная казнь как наказание существовала в 1791 году. Во-вторых, смертная казнь упоминается в тексте Конституции, в частности в Пятой поправке: «привлекаться к ответственности за караемое смертью… преступление…», «никто не может быть лишен жизни, свободы или собственности без надлежащей правовой процедуры…». Отцы-основатели, таким образом, признавали смертную казнь в виде наказания, иначе не упоминали бы ее в Билле о правах.

Современные методы наказания могут нарушать Восьмую поправку, если они были разработаны специально с целью причинить боль ради боли и являются объективно более жестокими, чем наказания, разрешенные в 1791 году.

Разумеется, далеко не каждая позиция «оригиналистов» нашла отражение в решениях Верховного суда.

Инъекция «смертельного коктейля» заслуживает отдельных комментариев, поскольку до сих пор применяется практически во всех штатах, где разрешена смертная казнь.

«Варварское наказание»

Придумал этот вид казни патологоанатом по имени Джей Чэпмэн, и суть изобретения заключается в