Отбитая. Том 2 - Кира Романовская

вместе с трусиками. Загадкой для него стало бюстье со скрытом замком, который он искал минут десять, пока Катя ржала, а он переворачивал её с боку она бок в поисках молнии. Бюстье. Он до Кати даже не знал, что этот предмет одежды так называется.

Вадим смотрел на неё, беззащитную спящую красавицу, и его руки непроизвольно потянулись к её телу. Он провёл ладонью от колена вверх по бедру, остановился у самого края кружевных трусиков. Дыхание участилось уже у него самого, почти два месяца он до неё не дотрагивался, а теперь она была рядом с ним, так близко, и в то же время так далеко.

«Твою мать, что я делаю?» — думал он про себя, всё ещё поглаживая её бедро. Он будто очнулся, накрыл одеялом до груди и снова остановился, как озабоченный подросток, заглядывая ей в вырез чёрной майки. Ему было противно от самого себя, но он это сделал — обхватил её грудь ладонью, почувствовав через тонкую ткань, что белья на ней нет. Его большой палец начал описывать круги по её соску, как он делал всегда, ей это нравилось. Холодный пот прошиб его с ног до головы, она спит, а он ведёт себя как чёртов насильник.

Вадим резко отдернул руку и, наконец, закрыл её одеялом под самое горло, подоткнул ей подушки под спину, чтобы она лежала на боку, непонятно, что он ей вколол, её могло начать тошнить.

Он опустился на пол и собрал всё содержимое её рюкзака обратно, нашёл кожаный футляр и заглянул внутрь. Там была упаковка таблеток и два пузырька с прозрачной жидкостью, названия он прочитать не смог, они были не на русском и не на английском, как будто итальянский. Вадим никогда не видел у неё эти лекарства, что она принимает? Что с ней было? Похоже на приступ астмы. Завтра спросит, когда она проснётся. Он положил рюкзак на тумбочку и снова сел рядом с ней, не в силах перестать на неё смотреть. Он нагнулся над её лицом, погладил по волосам и поцеловал в висок. Вот она его Катя, прямо здесь.

«Не моя, никогда ею не была» — сжал челюсть Вадим, вспоминая её с Веретенниковым несколько часов назад и снова волна ярости начала топить его разум в огне. Он резко встал и вышел из комнаты, чтобы не стать тем, кем Лёня видел его все эти годы.

* * *

Следственные мероприятия продлились около шести часов, и всё это время мысли Вадима были на втором этаже. Он сказал братьям, что Катя уснула от пережитого потрясения, сам он поднимался к ней несколько раз. Она всё также спала. Когда дом опустел, от живых и от мёртвых, Вадим почувствовал, что смертельно устал и направился наверх, ему надо было поспать, в этот тяжелый день он хотел уснуть рядом с ней и забыться, просто отключиться от реальности. Когда он вошёл, Катя уже проснулась, сидела на одной стороне кровати, спиной к Вадиму.

Вадим разулся у двери подошёл к ней, она сидела в майке и трусиках, не двигаясь на краю кровати, с рубашкой Игоря в руках. Теребила воротничок и невидящим взглядом смотрела на свои руки. И снова ярость начала топить Вадима, хоть внешне и незаметно. «Ну давай ещё принюхайся, почувствуй его запах, блять! Ты же его так любила, о нём только хорошее. Может наденешь на себя как мои?» — такие мысли пришли ему в голову, его дыхание сбилось, её образ в его рубашке пробрался к нему в голову и никак не хотел оттуда уходить.

— Никогда не была в его спальне, такой мягкий ковёр, — тихо сказала Катя. — Ему шла эта рубашка, под цвет глаз.

Катя встала, подошла к шкафу, повесила рубашку обратно.

— Избавься от всего, это всего лишь вещи, не он сам, его больше нет. Так принято после сорока дней.

Она обернулась, подошла к нему и встала перед ним, Вадим сидел на кровати, в пиджаке, под ним футболка, а под ней тяжело поднималась и опускалась его грудь. Катя просунула руку ему во внутренний карман и вытащила то, что искала:

— Игнорируешь средства контрацепции или на любовном фронте глухо? — хмыкнула Катя, рассматривая презервативы, которые сама положила ему в этот самый пиджак недели две-три назад. — Ну, хотя бы с собой носишь, уже, считай, молодец!

Вадим резко поднялся и обхватил её руку, на пару секунд они замерли, глядя друг другу в глаза. В его глазах плескалась ярость, в её — злобные смешинки. Он вырвал у неё из руки презерватив и засунул его в карман джинс. Катя отвернулась, потянувшись к своим штанам, что аккуратно висели на стуле у стены. Педант Вадим бережно повесил, расправив все складки. Катя вздрогнула, когда обе его руки легли ей на бёдра. Он потянул её назад и прижал к себе. Она пыталась оттолкнуть его руки сделать шаг вперёд, но он упорно тянул её назад, ближе к себе.

— Вадим, отвали… — прошептала она дрожащими губами.

— Зачем дразнишь, если хочешь, чтобы отвалил? — прошептал он ей над ухом.

Он притянул её к себе ещё плотнее, не убирая руки с её бёдер, затем и вовсе обнаглел, зарываясь носом в её волосы. Катя тяжело вздохнула и прижалась затылком к его плечу, если уж Великан идёт к тебе в руки, почему бы разок не воспользоваться? Обхватив его руки своими ладонями, Катя обернулась, заглянула в его глаза и твёрдо сказала:

— Один раз. Последний. Сзади на животе, без поцелуев в губы, я не пью таблетки, так что лучше воспользуйся тем, что у тебя в кармане, а потом забудем об этом, будто ничего не было.

Вадим отпустил её, быстро сорвал с себя пиджак и футболку. Он снова обхватил её сзади, просунул ладони под майку, провёл ими по коже от живота до груди, схватил обе в свои ладони и сжал, сильно. Из сжатой груди вырвался стон, Катя подняла руки и обхватила его за шею. Вадим начал терять голову, разжал ладони, одну руку опустил в район живота и крепче прижал к себе, другой пошел выше от груди до шеи и обхватил её горло. Катя как будто испугалась, вдохнула в себя воздух, но он с её шеей не закончил. Может, целовать в губы её было нельзя, а вот про шею они не договаривались. Обхватив её грудь двумя ладонями, он впился ртом в её шею — чистую, без чужих меток. Оставит свои.

Она застонала, опустила руки и