Отбитая. Том 2 - Кира Романовская

позвонил тебе, ты не отвечал. Извини, Катерину не остановишь, — виновато начал оправдываться один из решал. — Я ей дверь открыл, не заглянул сам. Надо было первому, она встала на пороге и не двигалась, потом зашла, я за ней, а там он… На кровати, мертвый, с карандашом в сонной артерии

— Откуда, блять, у него карандаш?! — Вадим начал выходить из себя, его дыхание участилось, а сердце забилось чаще.

— Он попросил. Просил все дни, пока сидел тут, мы не выдержали, дали ему карандаш и бумагу, не думали, что он так сделает…

— Она где?

— Она там… С ним… — робко сказал Максим.

— Да, вы долбоёбы хреновы, её там оставили, наедине с трупом?! Молодцы!

Вадим впервые на памяти братьев орал, тут же пошёл в дом, спустился в подвал. Всё как сказал Лёлек — Лёня лежал на кровати на спине с открытыми глазами, голова повёрнута в сторону, рука откинута. На полу начала собираться лужа крови, которая стекала из его шеи. Но Вадиму было на него плевать, он обыскал комнату глазами, в поисках её и он её нашёл. Катя сидела на полу, забившись в угол, обхватив свои колени, сжалась в комок. Она как будто не заметила, что Вадим зашёл, смотрела только в одну точку — точно в открытые глаза покойника, а тот будто смотрел прямо на неё. Катя прислонила голову к стене и была в каком-то трансе, не плакала, просто смотрела ему в глаза. В её руке заметил исписанные листки бумаги.

Вадим подошёл к ней, опустился на корточки, тронул её за колено, она встрепенулась, перевела на него затуманенный взгляд:

— Вставай, тебе нужно уйти.

Она долго не отвечала, просто смотрела на него, будто пытаясь вспомнить, кто он и почему с ней разговаривает. Наконец, она узнала его.

— Я не хочу, чтобы он был тут один…

Вадим вздохнул, хотел взять у неё листки из рук, но она не дала, быстро спрятала их во внутренний карман куртки.

— Оставь нас, письмо я не отдам, это не предсмертная записка. Это лично мне.

— Если ты не выйдешь отсюда через пять минут, я тебя вытащу сам!

Вадим резко встал и вышел, какого чёрта ему ещё нужно с ней нянчиться. На кухне Вадим позвонил Быкову, старому другу Игоря, с которым он его познакомил, тот иногда по старой памяти не бесплатно консультировал Вадима по скользким вопросам, помог быстро и без шума оформить труп летом на стройке. Быков выслушал, понял, что всего лишь самоубийство, правда человек был заперт неделю, но можно списать на белую горячку — волновались, заперли по дружбе, побоев нет. Быков сказал, что сообщит кому надо, приедет его хороший знакомый майор и разберётся.

Четверо мужиков всё ещё стояли на улице, Вадим вышел к ним.

— Всё нормально, скоро приедут,

— А она?

— Сейчас выйдет…

Парни остались на улице, Вадим немного погодя вошёл в дом, спустился вниз, в комнате её не было, но и из дома она не выходила. На первом этаже её нигде не было, Вадим поднялся на второй. Из под двери спальни Игоря лился мягкий теплый свет. Он открыл дверь, первое, что он увидел это её грязные ботинки около двери, пол спальни устилал светлый пушистый ковёр, не захотела его пачкать. Второе, за что он зацепился взглядом, заставило его содрогнуться.

Катя стояла на коленях около кровати, без куртки содержимое её рюкзака валялось перед ней на ковре. Из её груди вырывалось хриплое прерывистое дыхание, она держалась за грудную клетку и будто пыталась расцарапать её, впустив немного воздуха внутрь себя. Вдруг Катя упала лбом в ковёр, всё ещё стоя на коленях, как будто в молитвенной позе. Вадим рванул к ней и опустился на колени рядом, он перевернул её на бок, потом на спину, всматриваясь в её лицо. Она не могла вдохнуть, её взгляд метался по всем предметам вокруг, на шее неистово пульсировала вена от учащённого пульса. Руки, которые она прижимала к груди дрожали.

— Укол… — прохрипела она. — Мне… нужен… укол…

Катя откинула руку и судорожно вцепилась пальцами в ковер, будто указывая направление. Вадим увидел открытый кожаный футляр и выпавший из неё шприц, закрытый пакетик с одноразовой спиртовой салфеткой, несколько ампул. Вадим недоверчиво взял футляр в руки, Катя вцепилась в его руку.

— Сюда… весь… — еле проговорила она, указывая себе на предплечье дрожащей рукой.

Из её глаз лились слёзы, она еле вдыхала, но будто не могла выдохнуть. Выбора у него не было, он понятия не имел что это за препарат, а самое главное, что с ней? Он быстро порвал упаковку салфетки, продезинфицировал ей кожу, выгнал из шприца воздух и вкатил ей всю дозу. Лучше ей не становилось. Она всё ещё с трудом дышала. Вадим взял её на руки и приподнял над полом, положив себе на колени, всё внутри у него сжалась, Катя будто умирала у него на руках. Он положил ей два пальца на шею и проверил пульс.

— У тебя сердце сейчас из груди выпрыгнет! Я вызову скорую!

— Я… просто… усну… и всё… пройдёт… — тихо сказала она, её дыхание стало спокойнее и ровнее, укол начал действовать.

Катя будто обмякла в его руках и стала тяжелее по весу, её веки начали медленно опускаться, пульс восстанавливался. Она уснула через минуту, а, может, потеряла сознание. Вадим всё сидел на полу, держа её на руках. Он погладил её по щеке тыльной стороной ладони и тяжело вздохнул, поднял её с пола и уложил на кровать, нашёл одеяло в шкафу и хотел её им накрыть, но остановился, присев рядом с ней.

Она лежала полубоком, согнув колени, одна рука покоилось на её животе, другая откинута в сторону. Её бледное лицо было мокрым от слёз, тушь на ресницах немного потекла. Она нервно вздыхала временами, но хотя бы дышала. Вадим вытер своими пальцами слёзы с её лица, погладил Катю по щеке и тяжело вздохнул. Кожаные штаны не самая приятная ночная пижама, он расстегнул ей пуговицу и начал их снимать, как делал это раньше.

Катя часто играла с ним в игру «раздень меня — я устала», просто ложилась на кровати звёздочкой и нетерпеливо тарабанила ножками и ручками по кровати, ожидая раздеваний. Вадим никогда не отлынивал, но всегда хватался за голову от очередного дизайнерского шедевра, который не мог снять с первого раза. То юбка-шорты непонятного кроя, который будто зашили прямо на ней, то слишком узкие джинсы, которые больше были похожи на вторую кожу и снимались