Повесть об Остролистном холме - Алберт Сюзан Уиттиг

Беатрикс не отличалась врожденной страстью к подслушиванию, однако и она признавала, что бывают мгновения, когда человеку приходится пожертвовать щепетильностью. После весьма недолгого колебания она спустилась по лестнице и подошла вплотную к двери, которую доктор Гейнуэлл по оплошности закрыл не слишком плотно.

Мисс Мартин подняла глаза от письма, адресованного миссис Морант, владелице агентства по трудоустройству «Акме», и увидела, что в комнату для утренних приемов вошел ее братец.

— Я пришел проститься с тобой, Марибель. — Он сжал губы. — Я собрал вещи и велел Биверу подать фаэтон.

— Собрал вещи! — воскликнула мисс Мартин, внезапно испытав страх. — Ты не посмеешь бросить меня здесь одну, Кеннет! Ты не можешь так поступить!

— Почему же? — сказал Кеннет, не скрывая раздражения. — Какой толк мне здесь оставаться? Должность, которую ты мне сулила, ушла — да и не гожусь я для этого дела, как ни крути. А увидев эту девочку, могу тебе сказать откровенно, что не желаю участвовать в чем бы то ни было, что принесет ей вред. Коли она мешает тебе добраться до старухиных денег, то сама с ней и разбирайся. Ведь это был твой план.

— Да, план был мой, — с обидой ответила мисс Мартин, — но ты ведь не отказался от побрякушек, которые я тебе послала, ты сбыл их с рук и купил себе все эти модные тряпки. А теперь…

— Да, я это сделал — ведь ты обещала, что никаких осложнений не будет. Ты твердила, что вот-вот появится новое завещание, а когда старуха отдаст Богу душу, мы продадим поместье и уедем за границу. — Кеннет с укоризной смотрел на сестру. — По твоим словам, все должно было идти как по маслу.

— Все и шло как по маслу, пока не объявилась эта девчонка. Ведь ты обещал, что поможешь избавиться…

Кеннет энергично замотал головой.

— Я никогда не говорил, что пойду на такое. Убивать — не моя профессия. Как, впрочем, и учить детей в школе.

— Но она — наследница…

— Оставь ты это дело, Мейбл, — с отвращением произнес Кеннет. — И брось наконец свой мерзкий акцент. Я тебе не помощник, это мое окончательное решение. — Он криво усмехнулся. — Не утруждай себя проводами, дорогая. Я напишу тебе из Лондона.

— Умоляю, Кеннет! — в отчаянии воскликнула мисс Мартин. — Помоги мне! Без тебя я ничего не смогу сделать. Я… — И она разрыдалась.

Оказавшись в прихожей и осознав, что услышала вполне достаточно, Беатрикс возымела желание удалиться как можно скорее и незаметнее. Она быстро подошла к парадной двери, закрыла ее за собой и, сделав вид, что никуда не торопится, направилась к воротам мимо мистера Бивера, который в ожидании седока стоял возле пары красивых серых лошадок леди Лонгфорд. Отвязав Уинстона, Беатрикс забралась в повозку и взяла в руки хлыст.

— Ну, Уинстон, — сказала она негромко, но твердо, — ты должен добежать до деревни раньше, чем эта пара. Если в тебе есть боевой дух, самое время пустить его в ход. Помчимся как ветер! — И она легко щелкнула бичом по гладкому гнедому крупу.

— Как ветер? — Уинстон тряхнул головой. — Сделать этих серых? — Он поднял копыто. — Что ж, славное дельце, почему не попробовать. Держите шляпу, мисс Поттер! — И рванул с места.

Беатрикс не поняла предупреждения Уинстона и не успела схватиться за свою соломенную шляпу. Та слетела с головы и пропала где-то в лугах; вскоре они въехали в деревню и остановились перед домом капитана Вудкока, намного опередив фаэтон леди Лонгфорд.

29

Босуорт предлагает свой план

Завтрак всегда казался Босуорту самым приятным временем суток в Большом Барсучнике. За столом собиралось множество животных — кое-кто обитал в гостинице постоянно, другие занимали свои номера довольно длительное время, третьи останавливались лишь на одну ночь и снова пускались в путь. По утрам все они находились в лучшей своей форме — освеженные глубоким сном, брызжущие энергией, полные планов на грядущий день, непременно и во всех отношениях превосходный — ведь животным, в отличие от людей, не свойственно испытывать беспокойство о будущем и рисовать в своем воображении всяческие неприятности, которые могут их ожидать. Обычно в их планы входил или пикник, или прогулка по местам, где можно чем-нибудь полакомиться, или завершение каких-то приятных будничных дел, а то и просто мирный отдых на берегу ручья, где в прозрачном воздухе порхают бабочки, а слух услаждают журчанье воды по камушкам и веселый птичий щебет.

Этим утром завтрак проходил в особенно оживленной атмосфере, ибо за столом не было ни одного свободного места. Босуорт сидел, как обычно, во главе стола, а Петрушка — с противоположной стороны. Она подавала тосты с мармеладом, вареные яйца и ломтики бекона, а также разливала чай, никому не отказывая во второй чашке. Место на скамье слева от Босуорта занимала крольчиха Метелка, рядом с ней сидела ее сестрица Шваберка — обе в белых передниках и кружевных наколках. Далее по порядку расположился ежик Чертополох, который в свое время отбился от семейства ежей и теперь помогал Петрушке на кухне — чистил овощи, мыл посуду. Слева от него как раз и сидела сама Петрушка, а слева от Петрушки трудился над яйцом крыс по имени Рамси. Далее по кругу сидел пожилой хорек. Он был подслеповат и то и дело путал, с какой стороны тост намазан маслом, в результате чего масло ему приходилось слизывать с лап. Рядом с хорьком и справа от Босуорта сидел не кто иной, как Грошик, который с восторгом рассказывал всем и каждому, что прибыл из Лондона на поезде, что живет с мисс Поттер, знаменитой художницей и писательницей, автором детских книжек, и что мисс Поттер вот-вот напишет книжку про него, Грошика, после чего и он станет знаменитым.

— Чушь! — презрительно сказал Рамси и положил себе второе яйцо всмятку. — Чем такая шмакодявка, как ты, прославилась, чтобы писать о тебе книгу?

Грошик растерялся, и Босуорт подбодрил его, дружески похлопав по лапке.

— Не обращай на него внимания, Грошик У каждого животного есть своя история, которой можно гордиться. Наберись терпения, милый, и у тебя такая появится. Истории на деревьях не растут.

Босуорт мог бы продолжать свои успокоительные рацеи, но его прервал громкий лязг. Кто-то настойчиво и властно дергал ручку дверного звонка у парадного входа в Большой Барсучник, и по характеру звука можно было судить о том, что звонивший знает, зачем пришел, и преисполнен решимости войти. Лязг повторился, и Босуорт положил вилку.

— Открой дверь, Метелка, кто бы там ни оказался, — сказал он крольчихе, сидящей слева от него. — На улице сыро, так что пусть он оставит галоши в прихожей.

Через несколько минут Метелка вернулась в обществе весьма неожиданного гостя.

— К вам профессор Галилео Ньютон, сэр, — пропищала она. — И ваша газета. Она лежала у порога, сэр. — Крольчиха сморщила нос, протягивая газету барсуку. — Боюсь, она слегка влажная, сэр.

— Галилео, дружище! — воскликнул Босуорт, вставая из-за стола. — Какой славный сюрприз для всех нас. Уж и не припомню, чтобы вы здесь когда-нибудь появлялись.

Это было сущей правдой. Знаменитый филин хлебосольно принимал гостей — друзей и коллег — в своем доме на старом буке и даже предусмотрел там лестницу для тех животных, которые, в силу природных особенностей организма, не могли вскарабкаться по стволу или взлететь в его вознесенное над землей жилище, склонное (или так казалось Босуорту?) неприятно покачиваться на ветру. Однако когда речь шла о том, чтобы ему, в свою очередь, нанести ответный визит тем, кто жил под землей, филин, как правило, предпочитал принести извинения и выразить сожаление. Всем было известно, что под землей профессор с особой остротой ощущал тесноту и ограниченность помещения, где не мог и крыла поднять, чтобы не смахнуть книгу со стола или картину со стены. Галилео Ньютон предпочитал небесный простор, где ничто не мешало ему широко распахнуть крылья, поймать поток воздуха и парить в вышине над бескрайними лесами, полями, холмами.