Одинокий некромант желает познакомиться (СИ) - Демина Карина

Анна поняла далеко не все, но голову чуть склонила.

— Растения, да и все живое можно условно разделить на две группы по сродству с тем или иным видом энергии. Аристотель именовал их детьми Света и детьми Тьмы, что не совсем верно, хотя вполне отражает суть. Те же розы, к примеру, весьма чувствительны к темной энергии, и малости хватает, чтобы самый здоровый куст заболел и зачах.

Печенье крошилось, и Игнат раскладывал крошки по столу. А вот Арвис жевал старательно, сосредоточенно даже.

— Ваша сила пока не стабильна, что имеет свои последствия. Поэтому я попрошу вас не гулять по саду самостоятельно. Мы будем работать в тех зонах оранжереи, где произрастают растения с низкой или отрицательной чувствительностью по отношению к вашей силе.

Ее слушали, но… как бы между прочим, будто одолжение делая.

Анна подавила вздох.

— К примеру, плющ вам будет рад. Весьма. Скоро вы в этом убедитесь.

— И что? — мрачно произнес Курц.

— Листья голубого плюща широко используются, как в медицине, так и в иных областях. Вытяжка из них способна остановить гниение ран и разложение плоти, поэтому подавляющее большинство консервирующих растворов делают на основе этой вытяжки.

Вот теперь Богдан перестал жевать.

— Ягоды его весьма ядовиты для людей, но вот птицы поедают их с немалым удовольствием. В то же время они используются в сложных составах зелий, поскольку обладают способностью значительно усиливать действие некоторых из них. В то же время на основе ягод плюща готовят ряд антидотов…

Молчание.

— Целители и маги жизни широко используют силу трав. Это касается и тех, кто одарен темной силой. Ни в изготовлении артефактов, ни в создании… големов, — Анна коснулась чешуйчатой головы существа, которое следило за учениками. — Ни в том, что касается проклятий. Действие многих можно, если не отменить, то замедлить…

— И вашего? — подал голос Курц.

— И моего.

— А за что вас прокляли?

— Понятия не имею, — она позволила себе улыбнуться.

— Ни за что не проклинают, — Курц мотнул головой. — Если прокляли, значит, за дело.

Что ж, возможно и так, но… что такого могла совершить ее матушка, чтобы заслужить проклятье, Анна не представляла.

— А давно вы с ним? — поинтересовался Миклош, старательно отводя взгляд.

— Всю жизнь.

— Всю? — Курц поерзал. — Оно… просто… большое.

— Знаю. Но некоторое время оно спало. Потом его удалось ограничить. Была надежда, что получится уничтожить полностью, однако… не вышло.

— И вы умрете.

— Да, — не стала отрицать очевидного Анна. И Шурочка всхлипнул, а Курц прикусил губу.

— Вам не страшно? — тихо спросил Игнат.

— Страшно. Но у меня было время свыкнуться…

…правда, получалось не слишком хорошо. Бывали отвратительные дни, когда мысли об этой неизбежной и близкой смерти сводили с ума. Хотелось плакать.

Кричать.

Ненавидеть всех, кому повезло больше. Кто просто живет и не понимает, насколько ему повезло.

— …смерть, если подумать, неизбежна. Умирают обычные люди. Умирают одаренные. И не всегда они живут дольше обычных. Целители тратят себя и жизненную силу на пациентов. Подобные вам сталкиваются с тьмой, что тоже не проходит даром. Да и сама судьба… невозможно предугадать, когда оборвется чья-то нить. Почти никогда невозможно предугадать.

Игнат всхлипнул и торопливо, будто опасаясь, что отберут, сунул за щеку печенье.

— Однако это не самая подходящая тема, — Анна погладила существо.

Аргус.

Она назовет его Аргусом, хотя и не уверена, что существо мужского полу. Но… почему бы и нет?

— Мастер Глеб, — Миклош смахнул крошки ладонью. — Говорит, что мы будем сталкиваться со смертью чаще, чем другие люди. Что это… спец… спац…

— Специфика, — подсказал Богдан. — Специфика работы.

— Я не хочу… — Игнат опять всхлипнул. — Я… я не хочу! Я…

— Он мертвяков боится, — Илья вновь вытащил ножик. — Чего? Можно подумать, секретище превеликий… смех, мастер смерти, который мертвяков боится…

Игнат затрясся и отвернулся, закрыв лицо руками.

— У него вся семья померла… — Илья уперся ногами в пол, раскачиваясь на стуле. — Я сам слышал… мастер говорил, что он в доме с мертвяками неделю просидел. Вот и боится.

Заворчал зверь.

А Богдан произнес задумчиво:

— Я тебе все-таки в морду дам…

Мирослав Аристархович ныне вырядился в костюм того зеленого колеру, который живо напоминает о болоте. И зелень эта подчеркивала желтизну его рубашки. Единственным ярким пятном в этом обличье был галстук яркого алого цвета.

Чересчур уж яркого.

Слишком алого.

— А меня вот, — несколько смутившись, Мирослав Аристархович протянул пухлый конверт. — Отправили к вам. Оказывать содействие и вспомоществление.

Слегка оттопыренные уши его запунцовели. А во взгляде мелькнуло нечто этакое, донельзя тоскливое.

— Досталось? — поинтересовался Глеб больше порядка ради.

И Мирослав Аристархович пожал плечами, добавив:

— Самоуправства нигде не любят.

Конверт Глеб передал Земляному, который после утрешней неудачи пребывал в задумчивости, означавшей, что в буйной голове вот-вот зародится очередная идея. И скорее всего будет она в той мере безумна, чтобы можно было говорить о некоторой ее гениальности.

— А ты куда собрался? К Аннушке? — ревниво поинтересовался Земляной, но нос в конверт сунул, приличия ради. При всей своей кажущейся безголовости был он человеком вполне ответственным, а потому не стоило думать, что поручение — тем паче государевым словом запечатанное — он не исполнит.

Другое дело, что и помощи не примет.

Слово… оно такое.

— Анна Платоновна? — поинтересовался Мирослав Аристархович. — Мещанка? Сорока трех лет от роду?

— Соседка наша.

Разговор был слегка… неприятен.

— Возможно, будущий сотрудник школы, — счел нужным добавит Глеб, бросив-таки взгляд на запыленное зеркало.

Отражение было обыкновенным. Не хуже вчерашнего и не лучше.

С чего его вообще стало беспокоить собственное отражение?

— Будущий сотрудник будущей школы… иди уже, — махнул рукой Земляной. — Гуляй, а мы тут убивцу ловить будем и вообще…

Он потер шею и пожаловался.

— Обещали по архивам поглядеть, да только не шевелятся, собачьи дети. Вот отчего так? Распоряжение отдавать, так это они мигом, а работу работать чтобы, то и не дождешься?

Мысль эта была глубока.

И Глеб все-таки вышел. Заглянул к подопечным, которые вернулись и вели себя на редкость тихо и прилично, что не могло не вызывать подозрений.

Арвис ушел.

Калевой забился в угол с очередною книгой вида превнушительного. Кажется, «Основы малой руники», правда, глядел он не столько на книгу, сколько на новенькую. А та, устроившись на кровати с ногами, глазела на прочих.

…говорить, что девчонка, не стали.

Пока оно не видно, а там… глядишь и привыкнут. В общем, Глеб очень надеялся на очередное чудо.

— А у тебя правда батька черным магом был? — донеслось из-за двери.

Миклош?

Самый спокойный из всех.

— А что? И проклинать умел?

Ответа он не услышал. Дверь притворил и…

Анна сидела на веранде.

Плетеное кресло-качалка, белый плед, почти соскользнувший на пол. Светлые волосы и светлая кожа… чересчур уж светлая.

— А вот если бы вы не дурили, — сказала она, подтягивая трость к себе, — мне бы не пришлось вставать и отворять вам калитку.

— Я могу и здесь постоять.

Глеб с удовлетворением отметил, что охранная система разрослась. Еще пару дней и поле станет равномерно-плотным.

— И испортить остатки моей репутации?

Она ступала осторожно, то и дело останавливаясь. И старалась не морщиться, только получалось плохо.

— Болит?

— Устала, — она все же дошла до калитки. — Может, вы все-таки…

— Доверяете?

Она пожала плечами и осторожно коснулась зверя, который держался рядом, но будто бы в тени.