Год, когда мы встретились - Ахерн Сесилия

По иронии судьбы из всех собравшихся лучше всего знаешь меня именно ты. И кому же как не тебе, о мастер вести дискуссии, понадобилось задать этот провокационный вопрос? Смешно, что все три человека, предложившие мне работу, находятся в этой комнате, но ничего толком не знают о двух других предложениях.

Все смотрят на меня и ждут ответа. Ты скучаешь без прямых эфиров и используешь мою жизнь для собственного развлечения.

Понимаю, что с ненавистью тебя разглядываю, меж тем как все молчат.

– И что это за три предложения? – спрашивает Кевин, глядя на меня с нежной, понимающей улыбкой, которая, видимо, призвана меня подбодрить. – Мм?

Мне не нравится, как он на меня смотрит. И, чтобы разрядить обстановку, я вдруг спрашиваю:

– Санди, а вы знакомы с моим кузеном?

Санди недоволен тем, что я привлекла к нему всеобщее внимание, да и все остальные несколько растеряны, и не последнюю роль здесь играет, конечно, его имя. Все же звучит странно: «Воскресенье, вы знакомы с моим двоюродным братом»?

– Ну, на самом деле… – вклинивается Кевин.

– Да, это мой кузен, – продолжаю я. – Кевин, это Санди.

Они пожимают друг другу руки, перегнувшись над журнальным столиком, и ты идиотически ухмыляешься, поскольку отлично понимаешь, что к чему.

Молчание.

– Итак, я не случайно заговорила о Санди. Он представляет DSI, международное агентство по подбору персонала, и предложил мне работать на David Gordon White.

Папа наклоняется вперед, впервые с интересом глядя на Санди.

– Но с работой не складывается, поэтому, Санди, если вы торопитесь, то идите, мы не обидимся. – Я нервозно улыбаюсь.

Хочу, чтобы он ушел, мне невыносимо, что человек, которого я обожаю, слушает, как я тут изворачиваюсь на этой встрече террора. К тому же я чувствую: в нем все кипит после того, что брякнула Каролина. Пусть идет.

– А почему эта работа отпадает? – интересуется папа.

Я смотрю на Санди. Вот ему и представилась возможность отплатить мне сполна, но он молчит.

– Ну, я не пошла на собеседование, – вместо него отвечаю я.

– Твою ж налево! – Это папа.

– Питер! – Лейла пихает его локтем в бок. А Хизер делает круглые глаза и удивленно на меня таращится.

– Так, и почему же ты на него не пошла? – яростно спрашивает папа.

– Она заболела, – говорит Санди довольно странным голосом, во всяком случае, мне не кажется, что он меня защищает. Голос по-прежнему чужой и далекий… от Санди. – Я думаю, имеет смысл послушать о других вариантах. Не знал, что они у вас есть.

Он так это произносит – «о других вариантах», что мне кажется, речь не столько о работе, сколько о Лоуренсе. Мне так много всего надо ему объяснить, когда мы наконец закончим, – но только ему одному. Мне без разницы, что думают остальные. Ну а что до тебя, ты единственный, кто и так полностью в курсе.

– Обоссаться. Заболела она! – бормочет папа и получает еще один тычок в бок.

– Ты болела, Джесмин? – в тревоге спрашивает Хизер. – Ты заболела в Корке?

– Погодите, ты что, была в Корке? – подается вперед Джейми. – Я думала, мы договорились, что Хизер поедет туда сама. Разве нет? – Она смотрит на Лейлу, которая присутствовала на том обсуждении.

Лейла бросает на меня встревоженный взгляд, ей неуютно и не хочется никого обижать. Я вижу, что в ней происходит внутренняя борьба.

– Ну? – спрашивает ее папа.

– Да, – наконец выдыхает Лейла, как будто ее хлопнули по спине. – Но я уверена, что у Джесмин были на то причины.

Джейми поясняет для всех:

– Хизер впервые в жизни сама поехала отдыхать. Со своим бойфрендом Джонатаном. На ее встрече поддержки мы решили, что она прекрасно может с этим справиться, и потому любые поступки, этому противоречащие, должны рассматриваться как неполезные для Хизер…

– Ладно, Джейми, спасибо, – обрываю я и устало тру лицо рукой.

– Ну так чего ты поехала? – уже не так резко спрашивает она.

– Она волновалась за нее, – вступается Кевин. – Это же очевидно.

– А сколько вы там были, Хизер? – мягко спрашивает Санди.

– С пятницы по понедельник, – улыбается ему Хизер.

Он кивает, обдумывая ее ответ.

– Хорошо съездили?

– Супер! – ухмыляется она.

Санди смотрит на меня с неожиданной нежностью. Вообще все смягчились, кроме папы. Он злобно тычет пальцем в клавиатуру на мобильнике и время от времени мотает головой, чтобы удержаться от язвительных замечаний. Это плохо. Я чувствую, что у меня щиплет глаза. Нет, не надо плакать.

– Я просто… она ведь никогда… понимаете, это первый раз, что она… да еще с… – Я мямлю, и все терпеливо меня слушают. Наконец поднимаю глаза на Хизер: – Я была не готова тебя отпустить.

И все, первая слезинка сползает по щеке. Смахиваю ее, пока не доползла до подбородка.

У Хизер на щеках проступает румянец, и она застенчиво произносит:

– Я никуда не ухожу, Джесмин. Я тебя не оставлю. Ты из-за меня пропустила собеседование?

Вторая слезинка. И еще одна. Я быстро утираю их, опустив глаза, не хочу ни на кого смотреть.

– Прошу прощения, вы не против, если я отлучусь?

Никто не отвечает. Никто не чувствует себя вправе решать.

– Знаете, Санди, а я про вас слышала, – вдруг говорит Каролина, поборов свое похмелье, чтобы прийти мне на помощь. – Я Каролина, подруга Джесмин.

– Очень приятно.

– Я придумала идею сайта, и она мне с ним помогает.

На что я невольно ухмыляюсь, но умудряюсь промолчать.

– Ты чего, Джесмин? – встревает наблюдательный Кевин.

– Ничего. – Но всем понятно, что все же «чего». – В общем, не совсем верно сказать, что я «помогаю». Я его разрабатываю вместе с тобой, что, собственно, и есть моя работа – разрабатывать и внедрять идеи. А «помогать» звучит как-то, знаешь…

Она так резко поворачивает ко мне голову, что, по-моему, я слышу хруст шейного позвонка.

Ясно, обиделась. Смотрит не мигая, на гладком лбу ни одной морщинки – хотя это во многом заслуга ботокса. Одно ее слово, и я готова заткнуться, ведь она мой друг, хотя в деловых вопросах я привыкла отстаивать свою точку зрения. Вот почему наш проект был обречен с самого начала.

– И третье предложение исходит от папы, – быстренько перевожу разговор на другую тему.

– Погоди минутку, – просит Кевин. – Мне кажется, нам имеет смысл продолжить с этим.

– Кевин, здесь не сеанс психотерапии, – натянуто улыбаюсь я. – Просто дружеская беседа. И я думаю, пора закругляться.

– Но я считаю, что для твоей же пользы…

– Нет, сейчас не подходящее время…

– Почему, я с удовольствием, – заявляет Каролина. – Надо прокачать проблему.

Она делает вид, что мои слова ее ничуть не задели, но и поза, и тон говорят об обратном. Меньше всего на свете я хочу с ней что-нибудь «прокачать».

Все заинтересованно на нас смотрят. Ты сидишь, выпрямив спину, и поощрительно наблюдаешь за происходящим. Не хватает только стакана с попкорном. Радостно взмахиваешь кулаком и скандируешь: «Деритесь, деритесь, деритесь!»

– Да не собираемся мы драться, – отмахиваюсь от тебя я. – Ну ладно, – откашливаюсь и улыбаюсь Хизер, чтобы собраться с мыслями. – Мне кажется, я могла бы принести тебе куда больше пользы, если б ты мне это позволила.

Неплохо, я считаю. Но Каролина корчит такую рожу, что я пугаюсь, как бы она на меня не прыгнула, точно черт из табакерки.

– Это как? – визгливо спрашивает она.

– Ты попросила меня, чтобы я разработала твою идею, но, по сути, не воспользовалась ни одним моим предложением.

– Это у тебя есть опыт в раскрутке компаний. А я не могу сразу во все въехать.

– Как бы то ни было, а наше сотрудничество не может сводиться к тому, что я просто передаю тебе все свои контакты. Каролина, когда я помогаю основать новую фирму, это означает, что я участвую и в разработке стратегии, и во внедрении идей. Если это не так, то у меня нет личной заинтересованности в проекте. Пойми, мои усилия тоже должны находить отражение, – мягко, но убежденно говорю я.