Предательство в Неаполе - Нил Гриффитс

— Так здорово обниматься в этом большом старом доме.

Я нежно держу ее и незаметно отстраняюсь, с тем чтобы она не почувствовала моего возбуждения.

— Давай завтра устроим день безделья, — тихонько произносит Луиза.

— Ладно.

Она целует меня в губы, легко и быстро.

— Buona notte.

— Доброй ночи. — Я закрываю дверь: не хочу смотреть, как Луиза идет по коридору к своей комнате.

Когда я просыпаюсь, Луиза уже хлопочет внизу. Может, остаться в постели и дождаться, когда она придет меня будить? Но свет бьет такой яркий, что слепит глаза. День обещает быть очень жарким.

Луиза в белой пижаме и халате сидит на кухне, перед ней кофе и булочки.

— Привет, — бодро восклицает она и подает мне чашку с тарелочкой.

— Итак, что у нас на повестке дня безделья?

— Для такого дня есть одно-единственное занятие.

— Это какое же?

— Пойдем купаться.

— У меня купального костюма нет.

— Там, куда отправимся мы, он не понадобится.

Моей первой реакцией на эти слова оказывается вовсе не прилив эротического возбуждения, о чем вы, возможно, подумали. Вновь увидеть тело прекрасной женщины, почувствовать трепет от ее близости — нет, не о том думаю я в первый момент. Я сразу ощутил беспокойство. Когда Луиза в последний раз видела меня голым, я был таким же стройным, как и она, а потому радовался своей беззастенчивой наготе. Только прежнего тела у меня уже нет. Разница, конечно, невелика, но мышцы стали дряблыми, где некогда был поджарый живот, теперь висит пузо. Жирок прет отовсюду. На груди какие-то побитые сединой спутанные волосы.

— Ты ведь не стесняешься, а? — лукаво улыбается Луиза.

Я трогаю себя за живот:

— Я не столь подтянут, каким был когда-то, милая.

— Не волнуйся, прихватим большие полотенца.

— Увы, я действительно далеко не тот. Ты же, уверен, как всегда, прелестна.

— За это не поручусь. Десять лет для нас обоих не прошли без следа.

— Сравнительный конкурс я проиграю.

— Застенчив и тщеславен. Забавное сочетание.

— Я не тщеславен.

— Еще как тщеславен! Тебя заботит, как ты выглядишь. Это тщеславие.

— Тогда мы все тщеславны.

— По мне, тщеславный человек тот, для которого важно прежде всего его собственное мнение, а уже потом — каким его видят другие.

— Ты тщеславна?

— Женщинам тщеславие не дано. Нам в первую очередь приходится дорожить мнением окружающих, производить на них впечатление. Если же удается преодолеть это и погрузиться в себя, тогда это достоинство. Тщеславие же достоинством не является, так ведь?

— Наверное, так, — говорю я, пораженный точностью и простотой ее логики.

— Во всяком случае, тебе беспокоиться не о чем. Я замужем за стариком. Для меня ты смотришься потрясающе. — Тон Луизы дружеский, ласковый, нет в нем ни малейшего намека на флирт.

— Утром Алессандро звонил?

— Нет. У него целый день занят. Он позвонит уже на пути домой.

— Ты думаешь, он вернется сегодня?

— Может быть. Я не знаю. Тебе не нравится, когда я в твоем распоряжении?

— Ты опаснее каморры.

— Смешно. Можно, я расскажу Алессандро?

— По-моему, это плохая мысль: вдруг он поинтересуется, что я имел в виду.

— Ты о чем?

— Ты знаешь о чем.

Луиза весело и пронзительно смотрит на меня, потом закуривает.

— До отъезда надо купить что-нибудь поесть, воды и журналы. Тебе, наверное, понадобится крем «Фактор-100» вроде моего.

Я и сам уже думаю о том, что мне придется натирать ее кремом для загара. Неожиданно возникает приятное воспоминание о вчерашнем: плывем на пароходике через залив, и на какое-то время уходит прочь вожделение, я испытываю рядом с ней нежное чувство дружбы. Только это недолговечно. С той поры сексуальное влечение все сильнее и сильнее. Штука болезненная. Я до того охвачен желанием обладать Луизой, что едва сдерживаюсь.

— Джим? — Голос Луизы выводит меня из раздумий.

— Да. — Я пью холодный кофе, чтобы прийти в себя.

— С тобой опять что-то не так?

— Извини. Никак не могу проснуться.

Мы останавливаемся у магазинчика в небольшом городке Мета и покупаем ветчину, моцареллу, помидоры, хлеб и две большие бутыли ледяной воды. У газетного лотка Луиза покупает журналы «Вог» и «Харперс» на итальянском, а я беру «Гералд трибюн», «Гардиан Юроп» и шариковую ручку для кроссворда. Все это складываем во вместительную пляжную сумку Луизы. Я бдительно слежу за тем, чтобы испарина на бутылках не намочила мои газеты. Еще Луиза добавляет два флакончика крема для загара — «Фактор-15» и «Фактор-6». Два полотенца — уж большие, так большие — уложены как подобает. Направляемся к морю. Дорожка крутая. Тень от невысоких, чисто побеленных домиков не спасает нас от высокого утреннего солнца. Далеко под нами виден небольшой заливчик, защищенный высокими скалами, пляж с хижинами и маленькое кафе. Людей немного: одни загорают, другие плещутся в море.

— Вон туда вниз пойдем, да? — с тревогой спрашиваю я. — Нас же арестуют.

— Подожди, — просит Луиза.

Мы сворачиваем за угол, и становится виден весь залив. Прямо напротив пляжа есть другой, поменьше, он отгорожен дамбой из пиленых бревен, там несколько кафе и народу — яблоку упасть негде. Луиза кивает:

— Частный пляж. Городской пляж.

Миновав пик скалы, мы оказываемся на дороге, что крутыми зигзагами уходит вниз, к заливу. Ветер доносит до нас голоса отдыхающих. Луиза резко сворачивает с дороги в заросли сухого кустарника. В трех шагах справа от меня спуск, крутой и высокий. Море с силой бьется о большие серые валуны. Минут через пять начинаем спускаться: сохраняя равновесие, идем, держась под острым углом к склону. Забираю у Луизы сумку. Тащить ее тяжело и неудобно, время от времени я оскальзываюсь. Внизу приходится проходить по узкому проходу среди камней. Это последнее маленькое испытание для бесстрашного покорителя пляжа. Щель узкая, и я с грустью замечаю, сколько во мне лишних фунтов. Протиснувшись, попадаем в крошечную бухточку посреди скал. Ничего, кроме камней, громадных валунов с гладкой поверхностью. Здесь море относительно тихое: выступающие скалы служат природными волноломами. Встаю на валун и смотрю вниз. Прозрачная голубая вода.

— Ну как, нравится? — спрашивает Луиза.

— Потрясающе.

Лоб у нее покрыт потом, волосы влажны. Я отираю пот со лба тыльной стороной ладони, Луиза следует моему примеру.

— Пока сюда доберешься, остается всего одно желание: сразу же нырнуть в воду. Верно?

— Верно.

— Тогда за дело…

— За дело…

Луиза хватает сумку и на цыпочках шагает по валунам к месту, ей явно хорошо знакомому.

— Вот здесь лучше всего.

Иду к ней. Гладкая поверхность валуна почти квадратная, места обоим хватит. Она слегка скошена в сторону моря, открыта солнцу. Порой сильная волна лижет ее край.

Луиза вынимает полотенце, разворачивает его.

— Держи вот так, — велит она. Мне нужно закрыть полотенцем Луизу и отвернуться в сторону. Она разденется и нырнет в воду.

— А я как же?

— Обещаю не смотреть.

Делаю как велено. Представляю каждое ее движение: руки высоко вверх, стягивает короткую футболку, вот поводит бедрами, снимая юбку. Минута — и Луиза в море. Бросаю полотенце. Луиза барахтается в воде, не спуская с меня глаз.

— Холодно! — восклицает она. — Но славно.

Хотя вода и прозрачная, мне видны только ее обнаженные плечи. Возбуждение, охватившее меня, уже не проходит.

— Прыгай скорее.

Да, мне нужно в воду, чтобы остудиться.

— Тогда отвернись.

Луиза мгновенно переворачивается на грудь и отплывает. Время от времени на поверхности воды появляется ее попка. Быстро раздеваюсь и ныряю. От студеной воды у меня едва сердце не останавливается. Пока прихожу в себя, Луиза успевает оказаться рядом.

— Ну и холодина!

— Скоро привыкнешь.

Мы голые и рядом — рукой подать.

Мы голые и рядом — рукой подать.

Мы голые и рядом — рукой подать.

Слова эти раз за разом звенят в такт легкому колыханию волн.

— Что теперь? — спрашиваю я, слизывая соленую воду с губ.

— Плаваем.

Луиза снова переворачивается и отплывает, но уже через несколько метров ложится на спину. Ухватившись за валун, я слежу за ней. Потом бросаюсь вдогонку. Настигаю быстро. Мы заплываем почти за скалы. Вот и Неаполитанский залив. Море неспокойно, все в барашках. Белопенные, они вскипают повсюду вокруг. Течение сильное. Луиза кладет руку мне на плечо. Утирает нос. Волосы облепили ее голову, пряди закрывают лицо. Она, несомненно, прекрасна. У меня дух захватывает.

— Ты такая… просто самая… невероятно…

— Джим, не сейчас, — перебивает Луиза.

Мы плывем обратно к валуну, и мне велено отвернуться. Я смотрю на море.