Ложь Моего Монстра - Рина Кент

на этом, она будет только защищаться. Лучше, чтобы она думала, что я ничего не слышал сейчас.

— Я... что-то сказала? — она оценивает мои глаза, ее осторожные, испуганные и настороженные.

Настанет день, когда она выложит мне все о своей жизни. Я позабочусь об этом.

— Нет, но ты дергалась.

— Мне жаль. Надеюсь, я тебя не разбудила.

— Не разбудила, — во-первых, я не спал.

Я встаю, готовый продолжить свои планы. Саша, однако, встает на колени и хватает меня за руку.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты спал.

Когда я не отвечаю, она сглатывает.

— Даже немного?

— Сон переоценен.

— Это неправда. Эта ситуация становится серьезной и окажет огромное влияние на твое здоровье, если ты продолжишь в том же темпе, Кирилл. Я могу помочь, если ты позволишь мне.

— Тебе нужно называть меня как-нибудь по-другому, когда мы вдвоем.

Она делает паузу, выражение ее лица застыло на секунду слишком долго. Мне нравится, как она выглядит, когда застигнута врасплох, но что мне нравится больше, так это легкое сужение ее глаз, когда она понимает, что я увожу разговор в направлении, которое она не одобряет.

Саша — умна и единственная, кто может угнаться за моим быстро меняющимся умом.

— Не меняй тему, Кирилл.

— Как я уже говорил, тебе нужно называть меня как-нибудь по-другому.

— Что не так с Кириллом?

— Слишком безлично.

— Это твое имя.

— Все равно безлично. Предполагается, что ты родилась и выросла в России, поэтому ты, как никто другой, должна знать важность близкого имени.

Ее губы приоткрываются.

— Я... не могу называть тебя в уменьшительной формой. Ты старше меня на целых восемь лет.

— Я тоже этого не хочу. Уменьшительная форма имени странная. Однако я хочу, чтобы у меня было ласковое прозвище, подобное тому, которое я тебе дал.

— Но почему...?

— Я просто хочу.

Она делает паузу, сглатывает один раз, а затем еще раз, прежде чем прочистить горло, ее щеки приобретают глубокий оттенок красного. Этот ее образ, застенчивый и абсолютно затраханный в моей рубашке — это образ, который мне нужно запечатлеть в моей голове на всю жизнь.

Новое решение — заставить ее чаще носить мои рубашки.

Ее разноцветные глаза мерцают, становясь скорее зелеными, чем карими, когда она шепчет.

— Solntse?

— Это скучно. Ты не можешь просто выбрать мужскую форму ласкательного имени, которое я тебе дал.

— Ну, это первое, о чем я подумала.

— Тогда подумай лучше и приложи к этому немного усилий.

— Как будто ты приложил какие-то усилия к «Solnyshko», — бормочет она почти про себя.

— Я хочу, чтобы ты знала, что я это сделал.

— Что это за усилия? Ты просто выбрал первое, что пришло тебе в голову тогда.

— Неправда, но мы не будем обсуждать это прямо сейчас.

— Мне просто нужно время, чтобы подумать. Я не делала этого раньше, хорошо?

Значит, она не дала своему любовнику ласкательное имя? Один-ноль в мою пользу, ублюдок.

— У тебя есть время до конца дня.

— Ну и дела, это что, новый способ оказать на кого-то давление, — снова бормочет она себе под нос.

— Что ты сказала?

— Ничего, ничего, — она мило улыбается, и я совершенно забываю, почему я должен злиться на эту женщину по нескольким причинам. — Куда ты идешь?

— На встречу в доме Пахана.

Она, спотыкаясь, встает с кровати.

— Ты должен был разбудить меня раньше. Я буду готова через минуту.

На этот раз я тот, кто хватает ее за запястье, прежде чем она доберется до ванной. Саша разворачивается и спотыкается в моих объятиях.

— Ты забыла, что я написал тебе в сообщении прошлой ночью? У тебя выходной.

— Теперь я в порядке. Я не хочу выходной.

— Ты все равно получишь его.

— Но…

— Это приказ, Саша.

— Я иду с тобой, Кирилл.

— Нет, не идешь.

— Либо я сопровождаю тебя в одной машине, либо поеду в отдельной. Выбирай.

— Как, черт возьми, ты смеешь ставить мне ультиматум? — я кажусь злым, но на самом деле я горжусь этой мелкой засранкой. Она прошла долгий путь от непреклонного, слабого солдата до настоящего сильного, напористого телохранителя.

— Я просто информирую вас о своих действиях, сэр, — она выпрямляется напротив меня, и это только заставляет ее твердые соски касаться наших рубашек.

Маленькая чертова дразнилка.

— Ты можешь пойти со мной, — я сжимаю ее запястье. — Но я клянусь Богом, если ты сделаешь что-то против приказа, я свяжу тебя нахрен и отправлю обратно сюда быстрее, чем ты успеешь моргнуть.

Она усмехается.

— Да, сэр.

А затем она бежит в ванную.

* * *

Примерно через два часа мы заканчиваем собрание братства, так что пришло время для моего собственного плана.

Во время всего этого мне пришлось физически остановить себя, чтобы не застрелить Рай, потому что она улыбнулась Саше.

Худшая часть? Гребаный предатель, который утверждает, что верен только мне, улыбнулся в ответ.

Несмотря на вчерашнее фиаско, Рай собрана. Она даже скрыла царапины на лице косметикой и выглядела как какой-то политик. В настоящее время она погружена в свои мысли, маниакально проверяя свой телефон. Я собираюсь предположить, что она расстроена, потому что ее мужа нет рядом.

Хорошо. Я надеюсь, что он умрет, и она станет вдовой, а затем решит стать монахиней.

Но поскольку этот вариант сейчас не рассматривается, я смотрю на ее охранника с каменным лицом, а затем на Сашу.

— Оставь нас. Мне нужно поговорить с Рай.

Она поднимает голову от телефона и кивает своему охраннику, который послушно уходит. Саша, однако, подходит ко мне, тело напряжено. Мне плевать, что она стала командой Рай за одну ночь. Женщина, сидящая напротив меня, представляет собой угрозу, с которой нужно разобраться скорее раньше, чем позже.

Губы Саши приоткрываются.

— Босс…

— Какую часть гребаного «оставь нас» ты не понимаешь? — я не смотрю на нее, когда отдаю грубую команду. Я чувствую, как она напрягается позади меня, беспокойство волнами расходится от нее. Когда я поднимаю голову, она кивает мне и следует за другим охранником, но не раньше, чем взглянет на Рай.

Как будто она хочет предупредить ее или что-то в этом роде.

Саше нужно дать подзатыльник четким определением верности и частными уроками от Виктора.

—