Дураки умирают последними - Гуков Александр Михайлович Карась 72

– Да, подобрал, это некий шевалье Буппон, чиновник средней руки, вор, проходимец, дебошир, пьяница и извращенец, на службе в департаменте экономического развития и помощи предпринимательской инициативы. Он достал уже всех, но и выпроводить в отставку никак невозможно, не говоря уж об аресте, понимаешь ли, Буппон приходится дядей любовнице какого-то влиятельного графа, входящего в ближний круг герцога Феррона, а она, между прочим, прима-балерина одного из столичных театров. Усадьба Буппона находится на окраине города Эльмиора, точные координаты прилагаются, – ответил Алексей и, поднявшись, посмотрел на своего напарника и, помолчав несколько мгновений, поинтересовался: – Твой самопальный биплан к вылету готов?

– Не только готов, я даже его покрасил специальной авиационной краской, предназначенной для скоростных истребителей, теперь его и не узнать, красивый получился. Мало того, я на спарку даже пулеметы более мощные поставил, теперь пташка любому хищнику перья-то пощиплет. Вещи, личное оружие, боеприпасы и запас еды загружены, так что вылететь готов буквально в любой момент, – с довольной ухмылкой ответил Иван и после короткой паузы сделал предложение: – Быть может, вылетим сейчас во время сильного ливня? При таком раскладе нас проследить будет вообще нереально, даже если за нами действительно следят люди штаб-майора или кого-то другого.

– Если ты действительно сможешь вести самолет в таких тяжелых метеорологических условиях при крайне низкой видимости, то да, давай полетим прямо сейчас. Мне, точно как и тебе, с баронессой и Ольгой не очень-то хочется долго под одной крышей находиться, напрягают они меня, вот в чем дело, особенно баронесса. Однозначно, завершив дело, я свалю куда подальше. – без выражения эмоций негромко проговорил Алексей, припомнив последний разговор с баронессой, она весьма искусно втягивала его в свои дела, погружаться в которые слишком глубоко Алексей категорически не горел желанием. Желание отомстить за погибшего супруга и безвинно пострадавшую честь он понимал, но вот все остальное, выходящее за рамки их договора принимать отказывался.

– Смогу, только надо поспешить, пока земля не раскисла, а то потом застрянем здесь не менее чем на неделю, пока не просохнет.

– Давай заводи машину, а я пойду с баронессой попрощаюсь, – нехотя буркнул Алексей и, постояв несколько мгновений, подошел к шкафу, открыл дверцу, достал из него свой рюкзак и, закинув его на плечи, подхватил снайперский штуцер с оптическим прицелом и неспешным шагом направился под навес, где стоял биплан. Выйдя из избы, он подошел к машине и, поднявшись по трубчатому трапу, открыл дверь и, войдя в салон, уложил рюкзак с оружием, после чего рванул к соседней избе, где жила баронесса со своей помощницей.

Добежав до навеса, Алексей стряхнул с себя капли воды и, решительно поднявшись по ступенькам, открыл дверь и вошел внутрь. Пройдя к рабочему кабинету, он вежливо постучался.

– Да-да, войдите.

Чуть улыбнувшись, Алексей вошел в кабинет и, взглянув на баронессу, сидевшую за большим письменным столом вместе с Ольгой и рассматривавшую какие-то чертежи.

– Добрый день, миледи, я пришел попрощаться, мы сейчас с напарником вылетаем, пока окончательно земля не разбухла и есть возможность поднять машину в небо, – сразу переходя к делу, заявил Алексей, чем вызвал недоуменные взгляды двух женщин.

– Это ведь опасно – в такую ненастную погоду лететь, – спустя несколько мгновений напряженного молчания проговорила баронесса, пристально вглядываясь в лицо Алексея.

– Некоторый риск действительно есть, но не более того. Мы обязаны приступить к выполнению поставленной задачи. Мы должны исчезнуть, и наш маршрут знать не должен никто, так что я вас честно предупреждаю, на этот раз нас не будет довольно продолжительное время, да и тем, чем нам предстоит заниматься, к иному и не располагает, – с осторожностью отозвался Алексей, отчетливо осознавая необходимость соблюдения предосторожности с разговорами на тему, что им предстояло делать, баронессу и ее помощницу это не касалось никаким боком…

– Желаю вам успеха, – односложно ответила баронесса, тем самым давая понять, что разговор на этом окончен.

Понимающе кивнув, Алексей пожелал баронессе хорошего дня и резко развернувшись, поспешил к самолету. Уже удобно устроившись в кресле, он припомнил схему, лежавшую на столе в рабочем кабинете баронессы и вдруг сообразил, какого здания была план-схема – это был императорский дворец. В недоумении покачав головой, Алексей взглянул в иллюминатор и увидел, как его напарник затащил рюкзак в кабину и, взобравшись следом, запустил двигатель и спустя пару минут вывел биплан из-под навеса и, быстро набрав скорость, поднял самолет в воздух.

Управлять самолетом в такую ненастную погоду было действительно очень трудно, это Алексей понял уже буквально через несколько минут полета, но его напарник прекрасно справлялся с поставленной задачей, по широкой дуге обходя мощный грозовой фронт. Более часа напарник вполне успешно обходил грозовой фронт, пока небо со всех сторон не стало совсем уж черным. С тревогой осмотрев грозовые облака в иллюминаторы с обоих бортов, Алексей поднялся и, пройдясь к кабине, открыл дверцу и вошел внутрь. Присев на соседнее кресло, он осмотрелся и, глубоко вздохнув, произнес:

– Тебе не кажется, что нам пора садиться, лететь дальше в таких условиях смертельно опасно.

– Да, но я не вижу куда, видимость практически минимальна, судя по показаниям высотомера, мы летим на высоте двухсот метров, а земли я не вижу, дальнейшее снижение слишком опасно, – с неудовольствием проворчал Иван, полностью отдавая себе отчет в том, что он сглупил, не рассчитав свои силы.

– Тогда, быть может, подняться на максимально возможный практический потолок и пролететь над всем этим огромным грозовым фронтом? – после нескольких мгновений напряженного размышления сделал предложение Алексей, ощущая все возрастающее беспокойство, разбиться на самолете не хотелось совершенно.

– Пожалуй, стоит рискнуть, но предупреждаю сразу, практического потолка нашей пташки я точно не знаю, по крайней мере, высотомер имеет ограничение в четыре километра, но знаю точно, дышать на такой высоте нам может быть трудно.

– Какое-то время потерпим, не критично, – буркнул Алексей, уже в глубине души сожалея, что согласился вылететь в такую отвратительную погоду.

Ничего не ответив, Иван потянул штурвал на себя, и биплан стремительно стал набирать высоту и набирал бы и дальше, но в какой-то момент тучи расступились, оставшись где-то внизу, и в глаза ударило яркое солнце. Иван еще некоторое время поднимал машину, после чего перешел в горизонтальный полет и, сверившись с приборами, несколько изменил маршрут и, несколько раз глубоко вздохнув, произнес:

– Высотомер менять надо, он для этой машины не подходит, смотри, стрелка уперлась в ограничитель в четыре с половиной километра, но по моим ощущениям, так мы поднялись где-то на пять с половиной или даже шесть тысяч метров.

– Долго ли нам еще лететь до Эльмиора? – поинтересовался Алексей у напарника, заприметив, что с левой стороны дождевые облака заканчивались.

– Еще часа полтора, но по тому курсу сплошные тучи и грозовые облака, лучше будет изменить наш маршрут и направиться в другую сторону, вон там слева видно, что грозовой фронт заканчивается. Так что, идем прежним курсом в Эльмиор или все же полетим в другую сторону?

– Не будем усугублять ситуацию, летим, где стоит хорошая погода, и уже на месте будем решать, как нам быть и куда держать курс дальше, – хмуро выдохнул напарник и, посмотрев в боковое окошко, вдруг на какой-то миг замер и спустя несколько мгновений совсем негромко произнес:

– Леха, похоже, у меня зрительная галлюцинация, глянь-ка в иллюминатор левого борта, расскажи, что ты там видишь…

Удивившись реакции напарника, Алексей, выбравшись из сидения второго пилота, прошел в пассажирский салон и, подойдя к иллюминатору по левому борту и, взглянул в него. Первые мгновения кроме грозовых облаков он не увидел ничего, но потом когда зрение освоилось с новым ракурсом, увидел в нескольких километрах впереди летевший…