Темная сторона Луны - Сергей Дорош

– Отступник. Его звали Лодрикс. Он ушел в домены.

– И несмотря на это, ты не хочешь его смерти?

– Змей, хватит, – взрыкнул прикованный к стене Питон. – Пусть он снимет с меня серебро – и я хоть херувима Римского ему разорву!

– Снимет, Питон, снимет. Так почему, Гальдрикс, почему твоя душа не лежит к этому убийству?

– Он начал чувствовать истинный путь.

Змей вновь расхохотался:

– Но Кругу не нужен еще один безумецохотник, которого нельзя использовать. И вы отдаете ему отступника! Что ж, друиды мало изменились. Снимай кандалы, Гальдрикс, снимай ко всем чертям. Охотники вновь выходят на след!!!

– Вас поведет Дагарикс.

– Дагарикс? – Змей перевел взгляд на молодого друида, прикованного к каменному столбу. – Так его звали?

– Да.

– Это уже не он. Охотник Рысь, другого имени ему не надо. Снимай кандалы.

– Ты вернешься?

– Как всегда.

– Не так, наставник.

– Конечно, не так. Я был тюремщиком охотников, я видел, что они такое. Какая ирония – вот я сам в своей тюрьме. Ты унаследовал мое место. Я тебя слишком хорошо выучил, чтобы ты отпустил на свободу троих…

– Хватит речей, наставник.

– А я по ним так соскучился! Питон уже давно не собеседник.

– Просто скажи это!

– Клянусь, что вернусь, как только кровь, попавшая на меня, станет мертвой.

– Клянусь!!! – взревел Питон.

– Клянусь, – тихо прошептал охотник Рысь.

Серебряные кандалы пали. Змей повел плечами. По его коже пробежала рябь, превращая ее в чешую, потом – в камень, бронзу, сталь. Пальцы на миг стали острыми костяными шипами. Питон вдруг оброс шерстью, потом предплечья превратились в костяные клинки, так напоминающие серпмеч.

– Выходим, – сказал Рысь.

Они шли треугольником – обычное боевое построение, в котором двое могут прикрыть третьего. Ход вел на свободу, прямо за укрепления. Никто не рискнул бы пустить охотников в саму крепость. Друиды страховались от любой случайности.

Они вышли на берег реки, обернулись все трое одновременно к провожавшему их Гальдриксу, а потом подпрыгнули, перекидываясь в огромных птиц. Отступнику оставалось жить не более двух дней. Гальдрикс так не считал. Он знал это, как знал, что завтра солнце взойдет на востоке и спустится за горизонт на западе, что вода мокрая, а песок пустынь – сух, что огонь жжется, а без воздуха невозможна жизнь, которая рано или поздно перейдет в смерть, чтобы дать новую жизнь.

* * *

Разброд опаснее всего для любого отряда. Может, это именно он стал причиной того, что случилось. Ну еще бы, Гюрза все время смотрела на Тайви как через прицел. Орсо собачился с Хансером. А сам Хансер вяло отгавкивался: его полностью поглотила борьба с самим собой. Прикосновения рук Тайви, когда она исцеляла его раны, вновь и вновь будили зверя. А проницательная сильная верой в этом случае оставалась слепа. Может, это невольный самообман или, чем черти не шутят, женское кокетство? Только вела она себя с Хансером попрежнему как с самым близким другом, не видя, какие это влечет последствия. Зато отлично все видела Гюрза. Не раз и не два изящные женские пальчики нащупывали метательный кинжал или мягко скользили по спусковой скобе арбалета. Но неистовая прерывающая нить была бессильна. Клятва связывала ее по рукам и ногам. Тайви может извинить лишь боль потери, тяжким грузом давившая на ее хрупкие плечи.

Что и говорить, оправдание можно найти всем и каждому. Вот только существующих фактов это не изменит. Раны заживали на Хансере как на собаке. Тайви восстанавливала утраченные силы, а что делать дальше, так и не было решено. Любые разговоры об этом скатывались к переливанию из пустого в порожнее. И опять же – что толку говорить о шоке, вызванном отлучением от алтаря? Такое бывает раз в жизни, и после этого ты зачастую становишься объектом охоты. Остаться на Земле? Времена не те, чтобы одинокий высший мог жить спокойно. Земля поделена между Воинством Небесным и Кругом друидов. Давно уже нет нейтральных мест. Никто не потерпит у себя под боком такой силы, как неприкаянный высший. Рваться на Луну? Зачем? В теории – чтобы предстать перед Советом домена, требовать более детального разбирательства. А на практике – быть убитым, едва ступив на территорию домена, причем любого.

Тот факт, что Грааль был у Хансера, ничего не менял. В самом деле, что может предложить прерывающий нить, чего не снимут с его трупа? Обычно у отлученных был путь в Воинство Небесное. Думаю, всем понятно, по каким причинам для моих друзей он был закрыт.

И вот, благородные сеньоры, драгоценное время уплывало, просачивалось, как песок сквозь пальцы.

Что в жизни у тебя привычно,

На то не смотришь и не знаешь,

Что происходит так обычно:

Чего не ценишь, то теряешь.

Узнаешь истинную цену,

Поймешь, насколько все серьезно.

Увидишь в жизни перемену.

Догнать упущенное!.. Поздно…

И Хансер уже справился с последствиями бременского боя. И Тайви полностью восстановила силы. А Орсо все никак не мог решить, к какой портальной башне их вести. Хансер же его не торопил: не видя конечной цели, думал, прикидывал, а времечко бежало…

И тот день вроде бы не был ничем примечательным. Обычный – то ли конца весны, то ли начала лета. Солнце только взошло. В лесу – буйство жизни. Друиды долго и упорно работали над последствиями Третьей мировой. Коегде словно бы никакой войны и не было. В таких местах мало думаешь о смерти. Даже мысли о войне, об отлучении от алтаря, о возможной охоте уходят кудато в сторону. Хочется жить. Но жизнь вносит свои коррективы.

Орсо первым заметил трех птиц, летящих с запада. Только, в отличие от остальных, сразу понял, кто это.

– Бегите, – прошептал он побелевшими губами.

– Что? – Хансер вскочил на ноги, выхватывая сабли.

– Прочь, дураки! Это за мной! Охотники!

– Тайви, твори портал! Мы задержим их!

– Не лезь, Хансер! Тебе не справиться! – взорвался Орсо. – Они могут вас не тронуть!

Его слова пропали впустую. Сам он спастись не пытался – понимал: бесполезно. Но и без боя сдаваться не собирался. Когти уже были на руках. Тайви начала плести заклинание. Для нее это был процесс посложнее, чем для повелевающих стихиями. Орсо справился бы быстрее, не будь он в таком состоянии.

Хансер и Гюрза стали от него слева и справа. Прерывающая нить вскинула арбалет. Стрела, жалобно звякнув, отскочила от птичьих перьев. Орсо зарычал, пятясь. А Хансер почувствовал, словно в нем пробуждается к бою ктото другой. Охотники пали с небес. Один рухнул на Орсо, прямо в воздухе перевоплощаясь в получеловекаполурысь. Лезвия когтей друидаотступника вонзились ему в грудь. Орсо рванул оружие в разные стороны, делая раны еще более жуткими. Правда, толку от этого не было. Все затягивалось практически сразу – даже шрама не оставалось. Но Хансер оценил время заживления и понял, что оно занимает все же какието доли секунды.

Прерывающий нить словно вышел на новый уровень мастерства. По крайней мере, раньше так просчитывать действия врага он не мог. Глаз и внезапно обострившееся шестое чувство подмечали любую деталь. Двое других охотников напали на прерывающих нить. Хансер отступил ровно настолько, чтобы нападающий друид упал прямо перед ним, растратив впустую атакующий порыв. Два клинка меткими движениями рассекли ему голову. Если бы только это помогло… Нет, не боевым мастерством брали охотники: давили своей неуязвимостью.

Гюрза перекатилась назад. Краем глаза Хансер успевал следить за ней. «Много лишних движений», – пришло неожиданное понимание. Эти монстры неутомимы. Измотают. Орсо выкладывался на полную. Все боевое мастерство лучшего аколита было брошено против атаковавшей его безумной твари. Будь эти силы направлены на удержание врага, Орсо легко простоял бы до того момента, как Тайви откроет портал. Но друидотступник уже похоронил себя. Страх перед охотниками был прочно вбит в его подсознание – и Орсо шел в последний бой, чтобы умереть красиво. Его когти плели страшную паутину финтов и ударов, проступавшую алыми черточками на теле охотника, тоже напрочь забывшего не только о защите, но и обо всех боевых приемах. Рысь просто бил – мощно, быстро, но пока безрезультатно. До тех пор, пока в теле друида остаются силы.

Гюрза плясала, словно змея, от которой она и взяла свое имя. Два костяных серпамеча, в которые превратились руки ее противника, не могли коснуться ее. Не шла она и на парирование: видела, что даже двумя саблями не сдержит чудовищной силы удара. Все ее контратаки оканчивались одним и тем же – кривые лезвия высекали искры из стальной чешуи, которой охотник покрыл свое тело.