Осколок - Дмитрий Юрьевич Сычёв

Тут и там зазвучали шорохи, тихие и разрозненные, и вскоре затихли так же, как и начались, неожиданно и одновременно.

— Это лес. Трижды проклятый старый лес. Там вечно что-то шевелится. Догоняет, жрёт, трахает друг друга. Чего это я так струхнул? Сагри, греби его мать. Не приведи демоны ещё раз взять его работать.

Но сердце уже билось учащённо, и никакие слова не помогали старому воину успокоиться.

— Всем надеть доспех. Быстро! И сразу выходим.

— Что случилось? — к нему подошёл обеспокоенный Толс.

— Твоих так и нет. Сагри что-то там опять чует. Поднял меня и настоял, что нужно уходить. Да и я, похоже, наслушался его, теперь тоже каждый шорох замахом топора кажется. Совсем не хочу тут ночевать теперь. Выберемся из леса и доспим в предгорье. Давай, своих оставшихся подгони. Выступаем.

Обоз выстроился в колонну и, освещая себе путь факелами, направился в просвет меж деревьев. Всадники жались к телегам, а пешие сидя на мешках и бочках держались за борта и таращились в кусты.

Лес хищно обступил людей со всех сторон. Лишь узкая полоса древнего тракта прорезала столпотворение деревьев. Факелы в руках, призванные разогнать темноту, лишь населяли её мечущимися тенями.

Сзади слева послышался глухой удар, особенно громкий в ночной тишине. Как тупой деревяшкой ударили по стволу дерева.

Спереди справа ему ответили тем же звуком. Вскоре со всех сторон стали долетать звуки глухих ударов, шорохов и хруста веток.

— Не жалей коней! — крикнул Гарви и тут же дёрнулся назад, налетев спиной на холодные прутья клетки.

Что-то шуршало прямо в кусте, мимо которого сейчас проезжала его телега. Все воины в обозе затравленно крутили головами. Лошади начали тревожно всхрапывать и водить ушами.

Из головы обоза долетел испуганный голос:

— Тут топор! На дороге топор!

— Сагри, мать твою греби, хрен я когда больше не стану тебя слушать! — воскликнул Гарви.

Тракт впереди был засыпан щепой и недорубленными стволами деревьев, а на обочинах валялись их немногочисленные куски.

Шорохи в лесу стихли. Это пугало ещё больше.

— Оружие в руки! Смотреть во все глаза! Толс, прикрывай тыл. Сагри, бери парней и разгребите нам проезд! Живо!

Рвано и испуганно застучали топоры. Лес вокруг притих, безмолвно наблюдая за испуганными людьми. Сгорающий в лихорадке Шоб что-то вяло бормотал либо в бреду, либо во сне.

— Живее! Живее, парни! С меня бочонок пива по приезду, если пошевелитесь!

Но это не помогало. Люди и так работали на пределе своих сил, и спешка только мешала. Но сталь снова побеждала, и стволы деревьев распадались на куски, которые спешно стаскивали на обочину.

— Хрен с ними, с топорами, спихните их так! Уже почти!

Наконец образовался проход, достаточный для телеги, и обоз снова загрохотал по древним плитам. Один изгиб дороги, второй, третий, только темнота и тишина вокруг если не считать факелов и звука колёс.

— Сагри, мать твою, может, это кабаны по тропе своей шли и шуршали в кустах? Что это было? Почему сейчас тихо?

— Нет, Гарви. Я же говорил… Тише, тише, — воин потрепал по шее взволнованную лошадь, чуть не выбросившую его из седла. — Она что-то чует! Лошадь боится.

— Мы все тут… Кхм… Вон за тем изгибом по прямой с полверсты и всё. Почитай выбрались!

— Нам тут ещё назад ехать, — взволнованно пробормотал кто-то.

Сагри выехал в голову обоза и направил лошадь вперёд по изгибу дороги. Животное упиралось, фыркало, норовило встать на дыбы.

— Тише, тише. Скоро кончится этот…

Из густых зарослей с треском и прихрамывая выбежала огромная фигура и с отвратительным визгом врезалась в Сагри и его лошадь.

Животное отлетело в кусты, потеряв всадника, вскочило и понеслось по тракту вперёд. Из зарослей раздался испуганный крик, оборвавшийся бульканьем.

Тишина вокруг взорвалась воплями, хлопками тетив и треском веток. Со всех сторон из кустов выныривали низкорослые худые фигуры.

Рядом с Гарви на колени упал Килк, держась за стрелу в груди. Через мгновение ему под подбородок с хрустом воткнули копьё. Вокруг умирали люди, отбиваясь от многочисленных противников.

— Щиты! Все к… — договорить Гарви не успел, перепуганные лошади понесли, и он опрокинулся на дорогу.

Пытаясь продохнуть после жёсткого приземления, Гарви почувствовал, как ему раздавило ногу. Щиколотка в сапоге хрустнула. Он резко взметнулся вверх, на мгновение застыл там, ошеломлённо смотря на уродливую громадную голову внизу, и упал головой на древние камни.

Толс видел, как тролль с размаха расколол голову Гарви о тракт. Видел, как упал Гвинс, раненный стрелами, но всё ещё отмахивающийся от наседающих гоблинов. Вот рука не успела выбросить меч навстречу, и копьё глубоко вошло человеку в живот. Гвинс пронзительно закричал, но через секунду другой гоблин вскрыл его горло от уха до уха. Крик оборвался противным бульканьем, и воин упал на живот. На тракт толчками вытекала кровь, быстро образуя лужу под Гвинсом.

Мёртвые лошади лежали истыканные стрелами, придавив собой порой ещё живых всадников. Те дёргали свои поломанные ноги в надежде освободиться, но вместо свободы к ним неизменно приходила только смерть. Гоблины не замечали гибели своих соплеменников и завывая и пронзительно вопя лезли на уже почти истреблённый отряд.

Толс отбил неловкий выпал гоблина и рубанул того по шее. Зеленокожий упал, стараясь зажать рану. Между пальцев струилась тёмная кровь.

Бой был проигран.

Толс оглянулся, сзади, в пляшущем свете факелов, тролль раз за разом опускал свой огромный кулак на лежавшего воина, как ребёнок, который старается камушком разбить скорлупу вкусного ореха. Впереди гоблины дорезали немногих ещё живых. В лесу со всех сторон визжали и кричали десятки голосов.

Пути отступления были отрезаны. Толс посмотрел на так и не очнувшегося Шоба и спрыгнул с телеги. Спустя миг он нырнул под неё, в спасительную темноту. Он втиснулся между осью и досками, под местом возницы. Здесь он был немного прикрыт от посторонних глаз.

Толс затих.

Телега качнулась, и тонкий скрипучий голос обрадовано закричал сверху. Спустя мгновение телега стала раскачиваться от хаотичных и быстрых ударов. Уши резало неистовое завывание. Сквозь старые доски на тракт закапала кровь. Вскоре капли слились в тонкую струйку, соединяющую телегу с быстро растущей лужицей под ней.

Звуки боя стихли.

— Нет! Пожалуйста, нет! Я всё сделаю! Отпустите! Пожалуйста! Не связывайте! Дайте уйти, пожалуйста. Я всё отдам, — голос говорившего истерично дрожал.

В ответ раздались скрипучие голоса и смех. Кто-то прохаживался по телегам, звучал треск взрезаемых мешков.

«Гар, безмозглый трус. Они тебя не понимают. Хоть сдох бы как мужик».

Толс почти не дышал, лишь вжимался в