Цепная реакция - Андрей Кивинов

— Что?! — зарычал раненный в сердце муж, снова швыряя маску и угрожающе надвигаясь на Славика. — Так ты, гад, еще и заяву накатал?! Да я тебя прямо здесь зарою…

— Стоять!!!

Бухаров выскочил на середину кабинета и оттолкнул Репина от Славика, чье заветное желание сейчас явно было — слиться со стенкой.

— Тихо! Успокоились все!..

— В протокол-то мне что записывать? — ехидно поинтересовалась ухватившая, похоже, суть коллизии Инесса. — Дело, между прочим, уже возбуждено… Статья — «хулиганство».

Ответить Бухаров не успел. Его перебил истерический хохот. Это, катаясь по полу и стуча об него затылком, смеялся Вовик Еремин. Так громко, так заливисто и так искренне, как он, наверное, не смеялся еще никогда в жизни. Даже после «косяка».

Селектор негромко щелкнул.

— Елена Викторовна, к вам Леонид Андреевич…

— Пусть войдет.

Бросив взгляд в зеркало, Репина легким жестом поправила прическу.

Через секунду дверь отворилась, и на пороге появился Харин. Выглядел он как человек, нечаянно спустивший в унитаз любимую рыбку.

— Привет, Лен! Что это у вас тут за нововведения? У меня на вахте портфель обыскали, словно в аэропорту.

— Да из-за взрыва все. Повышенные меры безопасности. Люди ругаются, а охранники-то при чем? Им ведь приказали… У тебя что-то случилось?

— Да не то чтобы… Я все-таки попробовал с кредитом. Из банка звонили. Давать не хотят. Мол, не все в порядке с кредитной историей. Бред… Но ничего, у меня есть еще варианты. Никуда наша землица не денется… Ладно, это все мелочи. У тебя-то как на личном фронте?

— Приходил вчера, с цветами. На переговоры. Целых два букета принес.

— Ну, так значит, все хорошо?

Бизнес-вумен отрицательно повела головой:

— Я его не впустила.

— А вот это напрасно. Может, все же стоило выслушать?

— Наслушалась за восемь лет. Ничего нового все равно не услышу. Как кот из Пушкина: идет налево — сказки говорит. Между прочим, он из квартиры ушел.

— Красивый жест…

— Слушай, Лень… А вдруг не жест? — Репина посмотрела испуганно. — Вдруг он уже не вернется?

— Детский сад, ей-богу… — притворно вздохнул Леонид Андреевич. — Как журавль и цапля крыловские. Вас обоих надо просто взять за шкирятник и усадить друг напротив друга. Силой… И к стульям привязать, чтоб не удрали прежде чем поговорите… Если и тебе без него плохо, и ему без тебя — какого ж лешего вы сами себя накручиваете?!

— Да я ж не против…

— А раз не против, то завтра же я этим вопросом и займусь. Лучше бы, конечно, сегодня, но сейчас в банк надо. Переговорю лично с управляющим, узнаю, что там с этой кредитной историей… У тебя на завтра какие планы?

— С утра — в страховую, а в двенадцать — летучка, как обычно… Нет, Лень, я, наверное, не поеду. Решит, что стоило принести цветы, и все забыто. А через неделю начнется то же самое. Подожду еще.

— Ну, смотри. В конце концов, ты взрослый человек, и решать тебе… — примирительно произнес Харин. И вдруг спохватился: — Да, собственно, чего я заехал… Неделя-то прошла. Я в «Нептун» по дороге заскочил…

Он полез в портфель и достал оттуда ярко-желтую цилиндрическую коробку, на которой была нарисована рыбка. Точь-в-точь такая, что плавали в аквариуме.

— Вот, фирменное лакомство для наших питомцев. Представляешь, на вахте заставили открыть! Нюхали по очереди. Динамит искали, наверное… Знаешь, кстати сказать, как эти рыбки называются? Голубые дискусы. Родом они с Амазонки, так что нашего мотыля жрать не станут. Аристократы, понимаешь… А этот корм даже способствует их более яркой окраске. И еще. В магазине сказали, что надо увеличить подачу воздуха.

— А как? — недоуменно посмотрела на него Лена.

— Не волнуйся, мне объяснили, как. Надо повернуть воздушный вентиль на половину оборота по часовой стрелке. Сейчас сделаем…

Харин снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула и, постелив на пол возле аквариума газету, встал на колени и открыл дверцу тумбы.

— Это не то… Это тоже не то… Ага! Вот он, этот вентиль… Так, смотри!..

Из трубки, проложенной по дну аквариума, забурлили, устремляясь наверх, малюсенькие пузырьки.

— Порядок, — весело констатировал Леонид Андреевич, поднимаясь. — Теперь вернемся к питанию. Корм надо засыпать вот сюда…

Он откинул крышку небольшого устройства, закрепленного на задней стенке аквариума, и всыпал туда немного корма из желтой коробки.

— …и больше ничего делать не надо. Просто контролировать, чтобы в бункере был корм. Ясно?

Лена послушно кивнула.

— Коробку ставлю вниз, где инструкция. Следи, пожалуйста, чтобы рыбки не голодали. Дискус нуждается в регулярном питании.

Харин бросил взгляд на часы и надел пиджак.

— Извини, уже пора лететь в банк… А насчет мужа — подумай! Сдается мне, что вам в этом щекотливом деле без посредников не обойтись. Тем более что я чувствую себя перед ним немного виноватым.

— Не знаю, Лень… — Елена с сомнением пожала плечами. — Может, завтра, сразу после летучки… Позвони мне в половине первого, ладно?

— О’кей, — махнул тот на прощание рукой. Как ей показалось, разочарованно.

Бухаров с трудом сохранял на физиономии смешанное выражение сочувствия и внимания. Потому что смеяться нельзя — могут не переаттестовать ввиду отсутствия чуткости и уважения к гражданам. Он пожалел, что в кабинете нет скрытой камеры. Сто раз Мартынюку говорил, что надо поставить. Пригодится рано или поздно. Так ведь нет — нарушение законности, нарушение законности… Напугал, блин… Да вся их работа — сплошное нарушение законности. Как иначе показатели давать?

А физиономия паренька действительно представляла собой столь живописное зрелище, что было бы непростительным не запечатлеть ее для истории. Левый глаз, только-только начавший приоткрываться после свидания с Репиным, в результате знакомства с Вовиком снова испуганно захлопнулся, будто потревоженная устрица. Кроме этого, после встречи с головой Еремина губы Славика распухли и сияли сейчас всеми оттенками красного цвета — от нежно-розового до насыщенного малинового.

— Я же уже говорил. Меня просто попросили передать цветы и вино! — шепелявил Славик. — Ровно в половине десятого. Адрес дали…

— Кто дал? — напрягся Анатолий.

— Вам-то что за печаль? — огрызнулся дважды потерпевший, уничтожающе сверкнув здоровым глазом. — Соседка моя по лестничной площадке… У подруги день рождения.

— Да врет он! Нет у Ленки дня рождения! — вскочил Репин. — Вернее, есть, конечно, но в апреле.

— Это мои проблемы?

Взрывотехник, не зная, что возразить, умолк и опустился на стул.

— Имейте в виду, я заявление забирать не собираюсь! — Славик, воодушевленный маленьким успехом, продолжал наращивать наступление. — Сами говорили, никаких обраток!

— Ну, это пока личность не установили… — заметил Бухаров. — А теперь — совсем другое дело. Гражданин извинится и по возможности загладит моральный вред материально.

— Не надо мне ничего заглаживать… Я и соседку привлеку за такие подставы…

— А кто соседка-то?

— Она из ваших… Психолог, вроде…

— Что?! — снова подскочил Репин. — Не Надька, часом?

— Ну, Надя, — чуть растерянно подтвердил Славик. — Но сути это не меняет.

— Ну, зараза… Экспериментатор хренов… Юнг недорезанный… — Художник повернулся к Славику и приложил руку к груди: — Слушай, брат! Это… Погорячился я… Ну, пойми ж меня, как мужик мужика. Ленка — жена моя. Мне не открыла, а тут какой-то тип с цветочками… У меня и зашкалило… Я тебе портрет нарисую! В полный рост! Бесплатно. И — грудь в орденах…

Услышав, что его назвали «мужиком», Славик готов был тут же простить своего обидчика. Таких комплиментов ему никогда в жизни никто не говорил. Но мнимое ощущение очередной победы, одержанной над превосходящими силами противника (тоже мужики, вроде, а как попали!), привело к утрате чувства реальности. Самолюбие гнало вперед, к новым свершениям.

— Не надо мне никаких портретов, — гордо мотнул он головой. — Я с людьми работаю, рыбок продаю. А как в таком виде работать?

— Так чего ты хочешь?

— Чтоб все было по закону.

Репин извлек из кармана мобильник.

— Надя, привет! Бросай все и немедленно подъезжай в райотдел, на Гагарина… Да, именно так: бросай все и срочно приезжай… Да причем тут Солома? Что он, сам две кнопки не нажмет? Пусть себе слушает морской прибой… Да, нужна!.. Острая психическая недостаточность случилась…

Страшный человек со страшным лицом, насупившись, шагал по улице. Старший лейтенант Михайлова семенила следом, словно шлюпка, привязанная к яхте.

— Понимаешь, я не была уверена, что ты решишься. Вот и попросила Славку. Велела ему не говорить, от кого… А Лена подумала бы, что от тебя. И сама бы позвонила… Не, Толь, правда! Я же хотела как лучше… Чтобы ты не относился к жене, как к чему-то незыблемому, само собой разумеющемуся. Чтобы помнил: за любовь надо бороться. В противном случае обязательно появятся желающие занять твое место.