Мафия - Анатолий Безуглов

— Ладно, побежал, — на ходу бросил Ян Арнольдович. — Еду на встречу с самим Александром Беловым…

Колосов позавидовал коллеге.

Как только Латынис вышел из министерства, его обуяло странное чувство: что-то всколыхнулось в нем при рассказе Антона. Что, Ян Арнольдович понять не мог. Избавиться от чувства — тоже…

Белов жил на Ленинском проспекте. Фундаментальный дом, не чета теперешним панельным. Вход, как это принято в солидных зданиях, со двора. Ян Арнольдович завернул за дом и удивился: полон двор молоденьких девчат и парней. Они сидели на скамейках, на ступенях подъездов, курили, жевали жвачку.

Пройти в подъезд Латынис не смог: дверь открывалась по коду, а его подполковник не знал. Он подошел к дворничихе с метлой, спросил, как попасть в дом.

— Небось тоже к Белову? — подозрительно оглядела его куртку и вязаную лыжную шапочку дворничиха.

— Почему тоже? — заинтересовался он.

— Да вон дежурят день и ночь! — кивнула она недовольно на молодежь. — Только бы увидеть своего любимчика. Житья от них нет! Балаганят, бросают окурки, бумажки от мороженого. Жильцы жалуются, а толку?

«Так это фанаты?» — подумал оперуполномоченный, а вслух сказал:

— Из милиции я. — И показал служебное удостоверение.

Дворничиха сообщила код и попросила помочь справиться с ордой поклонников Белова. Латынис не успел ответить. Поднялся крик, гвалт, фанаты повскакивали с мест — во двор въехало два «мерседеса», в одном из которых восседал знаменитый рок-певец.

Прорвался Белов в дом, как говорится, с боем. Нескольких дюжих молодцов, приехавших с ним, окружили его кольцом и провели до подъезда. Затем свита села в машины и укатила. Латынис подождал, пока утихнут страсти, и только тогда поднялся на пятый этаж. Впустили его в квартиру не сразу, долго рассматривали в глазок. Открыла пожилая женщина и, тщательно исследовав удостоверение, разрешила войти. Это была мать Белова.

Певец был удивлен появлением старшего оперуполномоченного МВД СССР, но принял подполковника вполне любезно.

— К вам не прорвешься, — сказал Латынис с улыбкой. — Как на концерты. Дочь мечтает попасть, но — увы…

— Придется пойти навстречу. — Белов протянул Яну Арнольдовичу визитную карточку. — Предъявите в кассу и тут же получите билет.

— Весьма благодарен. — Подполковник разглядывал визитку. Помимо текста в правом углу было цветное фото Белова. — Поверьте, никогда не пользовался служебным положением, но на что не пойдешь ради дочери…

— Вот видите, — рассмеялся Александр. — Мне пустячок, а ей приятно.

— За границей делали? — вертел в руках глянцевитый квадратик Латынис.

— У нас тоже умеют.

— Если хотят. Да за хорошие деньги.

— Право, даже не знаю, сколько это стоит. Приятель расстарался. Кстати, ваш коллега, из Южноморска, Киреев, может, знаете?

— А как лее!

— Понимаете, я был там на гастролях в прошлом году, Донат подослал ко мне милейшего парня. Как его?… — наморщил лоб Белов. — Вспомнил. Снежков… Щелкнул меня фотоаппаратом, а перед отъездом вручил визитки. А вот денег не взял. Когда я заикнулся Донату, он смертельно обиделся. Ох уж эти южане!

— Их гостеприимство известно, — кивнул Латынис.

— О, широкие, щедрые натуры. Представляете, Киреев приобрел на мой концерт сто пятьдесят билетов. Целых три ряда! И все для друзей. А они у Доната тоже — душа нараспашку.

— Вы имеет в виду Хинчука? — уточнил Ян Арнольдович.

— Вы и его знаете? — приятно удивился певец.

— Имел честь видеть ваш автограф в салоне его «Элегии».

— Яхта — чудо! — с благоговением произнес Александр. — С заокеанскими миллионерами не проводил время, но, думаю, Хинчук им утрет нос. Что обстановка, что еда, что обслуга. Я им даже спел на яхте. И знаете, оказалось очень даже не зря.

— В каком смысле?

Понимаете, тот же самый Снежков отснял на видео. А мы тут недавно монтировали клип, и я вспомнил о его съемках. Он тут же выслал мне пленку. Прекрасно легло! Американский продюсер посмотрел — он организует мне гастроли в Штатах — и был просто в восторге. А уж америкашки умеют стряпать видеоклипы!

— Любопытно было бы посмотреть, — сказал Латынис. — Если можно, конечно.

— Проще простого.

Белов поднялся, подошел к стеллажу, заставленному видеокассетами, взял одну из них и вставил в видеоприставку.

Клип действительно был сделан лихо, с фантазией. Под исполняемую Александром «Джульетту». Но больше всего оперуполномоченного заинтересовали кадры, где Белов был снят на «Элегии». Особенно эффектно выглядело, как он мчался на водных лыжах с бывшей манекенщицей, а ныне главным администратором южноморского Дома моделей Эвникой.

— Ваша жена?

— Как говорится, одноразового пользования, — тихо хихикнул Белов, оглянувшись на дверь. — Вы, конечно, понимаете…

Ян Арнольдович многозначительно улыбнулся. Когда клип кончился, певец спросил:

— Отличная реклама, не правда ли?

— Еще как клюнут! — подтвердил Латынис.

— Все это было, как я понял, присказка, — сказал Белов, кладя кассету на место. — Выкладывайте, подполковник, что вас интересует. Вы же пришли не ради трепа.

В принципе как раз треп оказался очень полезным. Александр даже не догадывался, что сообщил и показал немало интересного.

Ян Арнольдович попросил подробнее рассказать об отдыхе на так пленившей певца яхте. Белов снова ударился в воспоминания, которые были весьма кстати для дела.

Прощаясь, Латынис сказал:

— Прошу вас о моем визите и нашем разговоре — никому.

— Разумеется, — пообещал Белов.

На улице все так же мерзли несчастные фанаты, не решаясь покинуть свой пост: а вдруг снова повезет взглянуть на кумира?

«Представляю, что было бы, покажи я им визитку, — усмехнулся про себя Латынис. — Разорвали бы! Да и Колосов умрет от зависти»…

Подумав об Антоне, Ян Арнольдович снова ощутил тревогу: надо что-то вспомнить.

И вдруг в голове словно молния сверкнула: Южноморск, беседа со следователем городской прокуратуры, который знакомил Латыниса с материалами нераскрытого убийства в телефонной будке у ресторана «Воздушный замок».

К себе в кабинет подполковник буквально ворвался.

— Ну-ка, дай фото твоего члена-корреспондента! — ошарашил он Колосова.

Тот, удивленный поведением коллеги, протянул снимок.

— С тебя причитается! Я его видел! — проговорил Латынис, убедившись в своей догадке.

— Где? Когда? — аж привскочил Колосов.

— В Южноморске. Этого человека убили в августе.

— Не может быть! — все еще не верил удаче Антон.

— Черт побери! — взъерошил волосы Латынис. — Хоть скажи, как его фамилия! Тамошний следователь уже который месяц ломает голову.

— Ляпунов, — ответил Антон.

Услышав кое-какие подробности от Латыниса, он стал названивать в южноморскую прокуратуру.

По возвращении в Южноморск Дагурова первым делом позвонила в Бузанчи, где лежал в больнице Евгений Мухортов. Но врачи сказали, что у арестованного тяжелое психическое состояние. Такое обычно бывает, когда наркоманов отлучают от наркотиков, применяя соответствующие лекарственные препараты. С ногой же было лучше.

Позвонил Латынис и сообщил, что задержится в Москве, хочет съездить в Звенигород и лично проверить алиби Ларионова.

Через пару дней следователь снова позвонила в больницу. На этот раз врачи были благосклоннее, разрешили допрос.

При появлении Ольги Арчиловны в больничной палате на лице Мухортова появилось нечто вроде вымученной улыбки. Дни, проведенные в полном одиночестве, сделали свое — тут любой собаке обрадуешься, было б только с кем поговорить.

Начала Дагурова с того, что расспросила Евгения, откуда он родом, кто родители. Выяснилось, что Мухортов родился в небольшом поселке на Кубани. Без отца. Мать была готова поскорее сбагрить его куда-нибудь и с радостью отпустила в южноморское ПТУ, готовящее работников общепита. Евгений получил специальность официанта. По окончании ПТУ сразу забрили в армию.

— А когда пристрастился к наркотикам? — поинтересовалась Ольга Арчиловна, пока обходясь без всяких записей.

— После армии. До этого я даже грамма вина в рот не брал.

— Как тебе это удавалось?

— Не имел права, — серьезно ответил Мухортов. — Тут же бы турнули из спорта.

— Чем занимался?

— Подводным плаванием. Был кандидат в мастера спорта. Когда вернулся на гражданку, устроился в ресторан. Первое время держался. Вернее, старался держаться, — поправился Евгений. — Ну а потом пошло-поехало. По сто, по двести грамм. А скоро уж без горючего и работать не мог. К концу дня накачивался — счет не мог выписать.

— И долго это продолжалось?

— Сгорел за полтора года, — горько усмехнулся Евгений. — Из ресторана выперли. Никуда устроиться не мог: кадровики по физиономии определяли, что алкаш. Перебивался в порту, грузил по ночам бочки, мешки. Только бы на пузырь хватило. А потом — на опохмелку. Выпивка дорогая, потреблял всякую дрянь.