Чудеса Дивнозёрья - Алан Григорьев

Тайка в детстве. Сияющие «парашютики» медленно оседали на пол и гасли. Через какое-то время на кухне стало душно и влажно, как в бане. Тайка вскочила, распахнула окно и упала обратно на табуретку, обмахивая полотенцем раскрасневшееся лицо.

— Уф, ну и жарища!

— Ха! Это тебе не просто какая-то там обычная жара, а сама суть летнего зноя. Теперь можешь быть уверена: наступающий год будет тёплым — во всех смыслах, — Лис вытер запотевшую монетку о рукав свитера (похоже, золото больше не обжигало пальцы) и, ничуть не смущаясь, спрятал её в карман джинсов.

— Эй! — надула губы Тайка. — Вообще-то, я эту монетку из логова Карачуна достала. Мог бы мне её оставить, на память.

— Не-а, — чародей погрозил ей пальцем. — Она — моя.

Если прежде у Тайки были подозрения, что Лис что-то недоговаривает, то теперь она в этом окончательно уверилась.

— Погоди… так ты с самого начала затеял всё это, чтобы получить сокровище Карачуна?

— Умная ты слишком, ведьма, — скривился Кощеевич, поднимаясь во весь рост.

И куда только подевалась напускная нескладность? Он расправил плечи, выпятил грудь и даже челюсть вперёд выдвинул — видимо, для пущей убедительности. Тайка поняла: хоть ешь его, хоть режь, а монету этот хитрец ни за что не отдаст. А она попалась в ту же самую ловушку: поверила плуту.

— Небось, и твой дядька Студенец никуда не пропадал?

— Ага, — Лис кивнул, сверкнув белозубой улыбкой. — Я его спрятал. Не бойся, ничего плохого с ним не случится. Гуляет он нынче: сыт, пьян, сам в кабаке, нос в табаке. Вот только счёт дням немножко потерял. Как проспится — обалдеет.

От этой нахальной улыбочки у Тайки аж щёки запылали от негодования:

— Ну ты и фрукт! А говорил, мол, «никогда не вру»!

— Так я и не врал, — пожал плечами Лис. — Солнечное тепло Карачун и впрямь каждый год крадёт, а Студенец высвобождает. Традиция у них такая. Ну а в этот раз мы с тобой всю работу за Студенца выполнили. И весьма недурно, между прочим!

Он довольно потянулся, хрустнув костяшками пальцев.

— И зачем тебе эта монета? А ну, признавайся! — Тайка наступала на него, сжимая в руках полотенце. Ей так хотелось всыпать Лису по первое число.

Вот только не надо говорить, что хорошие девочки не должны драться! Иногда очень даже должны. Иначе вот такие ушлые Кощеевичи на шею сядут и ножки свесят.

Лис, почуяв, что дело пахнет керосином, опасливо попятился:

— Полегче, ведьма, мы ж с тобой давно друг друга знаем, почти родные уже…

— Ага, сейчас вот ты у меня полотенцем по хребту и получишь! От всей, так сказать, родственной души!

Кажется, сейчас ей вполне удавалось выглядеть грозно даже в пижаме с единорожками. Лис пятился, пока не наткнулся поясницей на подоконник; бросил отчаянный взгляд в окно, словно подумывая, что больше уязвит его гордость: поспешное бегство или удар полотенцем…

Всё-таки не сбежал. Ну и ладно, пускай пеняет на себя! Тайка в сердцах замахнулась, но тут паника в тёмных глазах Кощеева сына сменилась шальной хитринкой:

— А может, хочешь узнать, для чего мне понадобилась эта монетка, ведьма? Тогда брось полотенце. И с тебя какао.

Тайка ахнула от такой наглости, но любопытство, как обычно, взяло верх.

— Пф! Да ты прямо как Пушок вкусняшки выпрашиваешь. Тоже мне, Кощеевич великий и ужасный! Нет уж, давай сперва рассказывай, а потом я решу, стоили ли твои слова чашки какао, — она великодушно отложила полотенце, и Лис, ловко подпрыгнув, уселся на подоконник, болтая ногами.

— Ну, ладно, слушай. Помнишь, я говорил, что войной на Дивье царство ходил и царя Ратибора с его воинами заморозил, а северные ветра мне в том помогли? В общем, кончился наш с ними уговор. В последний раз сегодня перенесли они нас в карачуновы владения и обратно, а потом обрели свободу и умчались вдаль. Ищи-свищи их теперь. Зато эта монетка даёт мне власть над холодом. Так что дедушке своему Радосвету так и передай: пускай не надеется, что я без ветров теперь слабее стану, — не дождется. Ты не подумай, я не угрожаю — просто вынужден предупредить.

— Но царь Радосвет не хочет тебе зла! — Тайка была в этом уверена. Ну, почти.

Она наконец поняла, что поспешное отступление Кощеевича тоже было насквозь притворным. Не боялся её Лис, а потешался, как обычно. Ну и заодно в Дивье царство таким вот замысловатым образом весточку передать решил.

— Сегодня не хочет, так завтра захочет, — фыркнул чародей. — Или я плохо знаю дивьих! Да не хмурься ты, ведьма. Большое ведь дело сделали: солнышко вернули, самого Карачуна одолели. Скоро придёт рассвет, а к Новому году уже и день прибавится на воробьиный скок. С наступающим тебя, кстати!

В его руках вдруг оказался белый бумажный самолётик — Тайка не успела заметить, когда Лис его сложил. А может, не сложил, а просто достал из воздуха — они же во сне, тут всякое возможно. Чародей, улыбаясь, подбросил самолётик в воздух, тот описал круг, на излёте тюкнул Тайку прямо в лоб — и она проснулась…

За окном разгоралось погожее зимнее утро, едва тронутый птичьими следами снег казался розоватым в лучах восходящего солнца, а на свисающих с крыши сосульках играли золотистые блики.

— Бр-р, приснится же ерунда всякая! — Тайка закинула руки за голову и с наслаждением потянулась.

Ну разумеется, всё это было самым обычным сном, а вовсе не колдовским. Она чувствовала себя отдохнувшей, якобы обмороженная нога совсем не болела, и от волдырей на ладонях не осталось и следа. Вот только — странное дело — тапочек с левой ноги куда-то подевался: как его Тайка ни искала, так и не смогла найти. Зато под кроватью обнаружился — она ахнула, не веря своим глазам, — белый самолётик. Да, тот самый — из простой бумаги сложенный, только с улыбающимся солнышком на крыле и прилаженной золотистой петелькой, чтобы его на ёлку можно было повесить. Ну, значит, теперь не отвертишься: придётся наряжать.

— И тебя с наступающим, Лис, — с улыбкой произнесла Тайка.

На удивление, она совсем не злилась, хотя, наверное, стоило бы. Ну и прохвост этот Кощеевич! Никогда своей выгоды не упустит! Но на этот раз вроде бы все в выигрыше оказались…

И пусть самые суровые холода этой зимы были ещё впереди, но теперь, после встречи с самим Карачуном и его ледяными чарами, Тайка знала: в её сердце хватит тёплых и солнечных воспоминаний, чтобы согреваться долгими зимними вечерами и не чувствовать себя одиноко. Ещё и на долю друзей останется. Кстати,