Аниран расправляет плечи (СИ) - Селютин Алексей Викторович

     - Ладно, не кипятись, - примирительно развёл руки Гуляев. - Я понимаю, что тебе не по нраву. Но так складывались дела. Туго здесь с золотом, пойми...

     - Какой, к чёрту, туго!? Дворец в нём утопает. Куда ни глянь... Ладно, проф. Не буду опять начинать ту же песню.

     - Давай тебя остудим немножко? - Гуляев не желал со мной ругаться. - Поехали в купальни? Тоже моя идея. За деньги там может понежиться любой - и достойный, и недостойный. Примем ванну и расслабимся.

     - Поехали, - махнул я рукой.

     ***

     Местная баня выглядела куда роскошнее, чем все бани, в которых мне удавалось получить веником по заднице. За забором на заднем дворе поднимался плотный столб дыма. Там горел костёр под большим металлическим резервуаром. От резервуара во все стороны шли тонкие трубы. Потные рабочие в фартуках крутили краники или подбрасывали в костёр дров.

     Перед дверью метался крепкий мужик, раздавая указания. Важные персоны заходили в деревянные кабинки, наподобие деревенских туалетов, и переодевались. А затем их - кого с отвратительно обвисшими брюхами, кого только с начинающими пробиваться вторыми подбородками - заводили внутрь и предоставляли услуги по мытью туши.

     Мужик встретил нас с Гуляевым у кареты. Он сразу смекнул, что в карете с королевскими штандартами, да ещё под охраной, путешествуют явно непростые люди. А потому пообещал великому магистру и его неизвестному другу самое качественное мытьё. Помыться я был совсем не против - мылся я последний раз в лохани у Гуляева в хоромах. Переоделся в кабинке, обернул чресла полотенцем, и зашёл следом за профессором, удивляясь, как этому старому хитрюге удаётся держать себя в форме. Я ни разу не видел, чтобы он занимался спортом. Тем не менее, его тело не имело лишнего веса, а на нужных местах даже были заметны мускулы.

     Нас привели в жаркую комнату с запотевшим окном и большим деревянным чаном с водой, с поверхности которой шёл пар. Мужичок удалился, закрыв за собой дверь. И едва я собрался сбросить полотенце, открылась дверь на противоположной стороне. Опустив глаза долу, вышли четыре молодые девушки в идеально белых накидках. Они подошли к ступеням, по которым можно было забраться в чан и смиренно склонили головы.

     Я немного растерялся, ведь не ожидал, что нам предложат такие услуги. Гуляев давеча говорил, что такие услуги ему уже ни к чему. И я не мог предположить, что такие услуги могут быть ему интересны. А мне хоть и приходилось не раз посещать сауну с друзьями, где мы, мягко говоря, тестировали гибкость вызванных по телефону русалок, здесь показалось это неуместным. Особенно в присутствии старика.

     Но, оказалось, я ошибался.

     Ничуть не смущаясь, девицы скинули накидки. И хоть молодые тела не вызвали у меня моментальной реакции, желание я почувствовал. Но профессор уничтожил весь настрой, ведь изначально знал, что девушки здесь не для этого.

     Он подошёл к ступеням, взобрался по ним и спустился в воду, расставив руки, как Иисус. Одна из девушек изловчилась и успела сдёрнуть с него полотенце перед самым погружением. Так, чтобы не заметить срама. Затем все четверо взобрались на ступеньки и спустились в воду следом за ним. Гуляев же, как Голливудский продюсер на кастинге мечтающих о славе актрис, прижался к стенке чана и позволил себя вымыть.

     Да, именно так. Он не мылся сам. Он даже не напрягался. Он улыбался, что-то рассказывал мне, не обращая внимание на девушек, и позволял им намыливать свои ступни, ноги, голову. Они тёрли его крепкую спину мочалкой, а он лишь принимал удобные позы и позволял доставлять ему невеликое удовольствие.

     И меня это проняло. Не знаю, почему так сильно, но проняло. Я смотрел на равнодушных девушек, которые ни разу не подняли взглядов. Смотрел на их механические действия, похожие на действия роботов, и чувствовал просыпающуюся ярость.

     Я был уверен, что в этом допотопном вымирающем мире аниран не должен себя так вести. Это что ещё такое? Что за поведение? Молчаливые рабыни обслуживают важного старика, а старик принимает это как само собой разумеющееся. Неужели он не понимает, что такое поведение для анирана неприемлемо? В условиях падения к нулевой отметке ценности человеческой жизни на этой планете, каждый аниран, по моему мнению, должен с шашкой наголо нестись на вороном коне впереди всех. Он должен показывать, обучать и обещать. Но самое главное - делать. Делать то, для чего здесь оказался - искать возможности спасения. А с учётом того, что этот старый изнеженный аниран прибыл сюда первым, он-то точно был обязан сделать хоть что-нибудь. Не лифт и пароход создать, а хотя бы проесть всю плешь первосвященнику Эоаниту и получить доступ к книге. Прочесть её и рыскать по миру в поисках других аниранов. Уверен, если бы Гуляев начал рыскать в первый же год, он бы давно отыскал тех, кто ещё оставался не найденным.

     Но он ничего этого не делал. И единственный вывод - он и не хотел. А зачем? Он спасся от гончих, получил приют и быстро взлетел. Взлетел, потому что иначе быть не могло. В объёме имеющихся знаний он на голову выше каждого местного аборигена. Он легко пробился наверх и получил покровительство. Затем акклиматизировался, разобрался, что к чему, и легко привык к сладкой жизни. Ему просто было не нужно делать что-либо другое. Зачем рисковать, искать, задаваться вопросами? Лучше просто жить в своё удовольствие. И, я уверен, жить лучше, чем жил на Земле.

     - Вы кем себя возомнили, мать вашу!? - рявкнул я, когда больше не смог сдерживать негодование.

     Гуляев выпучил глаза, а девушки, растиравшие крепкую грудь старика, впервые подняли глаза вверх. И уставились на меня с испугом.

     - Выйдите! - скомандовал я им. - Быстро!

     Обнажённые попки по очереди выбрались из чана, похватали одежонки и мгновенно вылетели за дверь, из-за которой появились.

     - Вы - старый избалованный бездельник! Вы аниран? Какой вы, к чёрту, аниран? Вы - самое натуральное дитя местной отвратительной культуры. Как можете вы нежиться в ванне, подставлять руки и ноги под мыло испуганной девчонки, когда ежедневно в этом мире от голода мрут люди? Что вы сделали для того, чтобы спасти хоть одну потерянную душу? Скольких людей вы спасли, прожив здесь больше времени, чем любой другой аниран? Вы - московский профессор, знающий гораздо больше других. Неужели материальные блага имеют для вас какую-то ценность? Они же абсолютно не важны. Через несколько лет от всего этого, - я сделал широкий жест рукой. - Не останется и следа. Почему вы ведёте себя, как сибарит, в мире, у которого нет будущего? Вместо того, чтобы ждать меня тринадцать лет и всё это время нежится в ванне под боком у короля, вы должны были действовать! Вы должны были не допустить упадка. Должны были победить голод. Не позволить местной религии плодить оболваненных хомячков. Но вы... Что делали вы? Нежились в чане с горячей водой? - я от души приложился ногой по бортику. - Позволяли юным девам, чьи шансы быть изнасилованными в ночном Обертоне стремятся к ста процентам, омывать вас? Покровительственно одарить их серебряной монеткой за старание? Почему вы не создали стотысячную армию и не утопили в крови остров Темиспар? Почему не покорили Декедду? Почему, вашу мать, не отыскали других аниранов? Из-за страха? Из-за страха за свою бесполезную жизнь? Или из-за страха всё это потерять? Я ведь не слепой, профессор. Я же вижу, как прекрасно вы здесь устроились. Я вижу ваш снисходительный взгляд, когда вы смотрите на других. И вижу их восторженно-уважительный взгляд, когда они смотрят на вас. Вы - приспособленец. Вам плевать на этот мир. Вам плевать на всех, кроме самого себя. Вы привыкли и не желаете ничего менять.