Аниран расправляет плечи (СИ) - Селютин Алексей Викторович

     Я сцепил кулаки: нет, я не буду этого делать. Ни за что! Не спущу с него глаз, конечно, потому что у него стоит такая же задача, как у меня. Хоть он, возможно, даже не догадывается, что должен сделать. Но сам я не подниму на него руку, пока остаётся хоть одна возможность этого избежать. И пока этих возможностей восемь. У Гуляева лишь одна - та самая последняя. У остальных аниранов - в том числе ещё не обнаруженных - аж восемь. И пока я не отыщу всех остальных, я дам обещание самому себе не поднимать руки на профессора. Я не позволю Голосу подтолкнуть к этому. Не позволю ярости завладеть моим разумом. Я проложу себе новый маршрут, где профессор Гуляев станет моим другом и наставником, а не жертвой. Моими жертвами станут двое других, скрывающихся в Кондуке и Серекосо. Свой новый путь я начну именно с них.

     За спиной раздался шум. Я стоял на выходе из храма и обернулся. Опустившиеся на колени храмовники помогли моему взгляду вцепиться в человека, который стоял у самого фонтана и смотрел на меня. Даже глубокой ночью Его Святейшество не спал. Не в пижаме, а в своём дневном одеянии он смотрел на меня и изучал взглядом. Он силился понять, как много я узнал, и что ему стоит ожидать дальше.

     Увидев его глаза, увидев рот без намёка на улыбку, я понял, что станет моим следующим шагом. Я не покину Обертон, пока не вычищу из него всё дерьмо. Сейчас самое важное - и не только для меня - вытащить страну из глубокой задницы, в которой она оказалась из-за неумелого руководства, вредной религии и упаднических настроений. Я понимаю, конечно, что в мире без детского смеха жизнь безрадостна. Испокон веков отцы и матери трудились ради того, чтобы этот смех слышать. Он был их мотором и мотивацией. Но я пообещаю всем, кто меня увидит, всем, кто хотя бы краем уха меня услышит, что я справлюсь. Что я излечу этот мир. Что детский смех вновь прозвучит в каждой семье. Я пообещаю это всем, чтобы вернуть Астризии уверенность в завтрашнем дне. Чтобы крестьянин работал в поле весь световой день, чтобы ремесленник трудился, а рядовой солдат защищал от залётных работорговцев. Все должны делать своё дело. Восстанавливать экономику, чтобы появилась новая, усовершенствованная армия. Как правильно сказал профессор: чтобы навязать свою волю, нужна армия. Не простая, а боеспособная. И лишь когда она появится у Астризии, когда склады будут ломиться от продовольствия, я нагряну в гости к другим аниранам. Остров Темиспар с его башами вообще не мешало бы стереть с лица Земли, как говорится. Ну а для того, чтобы попасть в Серекосо, как я понял, придётся разобраться с Декеддой на юге. И для этих дел нужна мощная армия.

     Первосвященник Эоанит так ничего и не сказал. Он бодался со мной взглядами несколько секунд, а затем резко развернулся и ушёл.

     - Ничего, - сказал я сам себе. - С тобой я тоже разберусь. Дай только время, - а затем повернулся к Фелимиду и скомандовал: - Пора возвращаться. Я понял, что надо делать.

     ***

     Прошло несколько дней после званого ужина. Я понемногу привыкал к новой квартире, обживался и участвовал в королевских советах.

     Король действительно оказался не таким болваном, каким я его себе представлял после первого знакомства. Он во многих вопросах разбирался. Был компетентен и в экономических, и в дипломатических делах. Даже разбирался в управлении армии, как я заметил. Прибыв в Военный Зал, я смотрел, как он с Яннахом, Каталамом и ещё несколькими вояками переставляют фигурки на карте, нарисованной прямо на полу. Я удивлялся уверенному голосу, и стыдливо скрывал свой взгляд, ведь ничего не понимал в том, что происходит. На военный совет меня заставил прийти профессор Гуляев, но я, никогда не имевший дело с военной тактикой и стратегией, чувствовал себя пустым сосудом. Я осознавал, что мне катастрофически не хватает знаний.

     Поэтому я сам пришёл с такой просьбой к профессору. И он действительно занялся моим образованием. Не так, конечно, как занимаются этим в современных школах. Более усложнённо, разумеется. Но я рядом с ним чувствовал себя настоящим неучем.

     Через треть декады, как обещал король, пришло ответное письмо из Валензона. Принц Тангвин, к удивлению своего папаши, быстро вник в суть дела. В объёмном письме, которое мы вместе читали в кругу единомышленников, принц сообщал, что не сразу поверил в прибытие анирана. Но слухи до него действительно стали доходить. В основном, через послов в Валензоне, с которыми он часто устраивал пьянки. Они подтвердили, что аниран в Обертоне действительно поселился. Что это не шутка.

     И принц пообещал выполнить просьбу отца. Он написал, что лучшие ищейки, лучшие дознаватели Валензона выйдут на охоту. Они всё сделают скрытно, но обязательно отыщут деву, которую разыскивает аниран. И когда это случится, - Тангвин был уверен, что скоро, - он отправит лучшего сирея в Обертон с подтверждением.

     - Мой сын не подведёт, - Его Величество удовлетворённо кивнул головой, когда письмо было закрыто и упрятано. Почему-то, как я понял, к Тангвину, несмотря на его распутный образ жизни после появления карающего огня, он относился лучше, чем к остальным своим сыновьям. Он больше доверял ему, что ли. - Он всё сделает правильно. А теперь, давай отправляться на площадь. Начнём, когда солнце станет в зенит.

     В этот же день произошло ещё одно, не менее важное событие - аниран был представлен народу.

     Покривлю душой, если скажу, что сие зрелище меня не впечатлило. Нет, всё как раз наоборот. Я просто охренел от количества народа, толпящегося на площади. Когда сотня-две гессеров организовывали охранный проход на быстро возведённый помост, я лишь слышал возбуждённые голоса. Я сидел в карете с наглухо зашторенными окнами, а потому не мог ничего видеть. Но затем, когда выбрался, когда взобрался на сцену и уставился на море тесно сплотившихся людей, я обалдел. Подобного я никогда не видел, хоть мне не раз приходилось играть в футбол при заполненных трибунах.

     Я растерянно топтался на месте, водил глазами по кругу, слышал смешки и хихиканье, когда в первых рядах обсуждали, что это не аниран стоит, а слишком худой для примо примо. Одежды, конечно, выдавали во мне особу совсем непростую. Но изначально никто не видел во мне того, кем я хотел стать для этих людей - спасителя.

     Вопрос закрыл Его Королевское Величество. Пыхтя, он поднялся на сцену и несколько минут молча стоял, удовлетворённо наблюдая за склонившейся толпой. Затем толкнул речь, что Триединый Бог, наконец-то, сжалился над Астризией и послал ей анирана. И Его Величество уверен, что будущий милих теперь живёт рядом с ним, а не на далёком северном острове.

     Закончив речь, король предложил мне стать главным актёром. И я, когда подошёл к краю помоста, когда уже хотел раскрыть, было, рот, вспомнил, что эту картину я уже видел. Я уже был здесь. Я уже смотрел на этих людей свысока. В жутком по своей реалистичности сне я разбрасывался даром. Я глупо тратил его именно здесь - на этом помосте, перед этой огромной толпой.