Книжные черви 3 - Фаусто Грин

Герасим стоял на коленях и остекленевшим взглядом смотрел на Муму, которая бегала вокруг. Чацкий был настороже, ожидая нападения. В следующий момент из пола вырвался корень, с которого свисало несколько человеческих рук, и они схватили Малыша. Он попытался приказать, но слова не действовали.

– Муму, помоги! – прохрипел парень, когда его начали душить.

Собака разрывалась между Чацким и Герасимом. Она подпрыгивала, то и дело пыталась облизать бородатое лицо своего бывшего хозяина, но тот не реагировал.

Александр схватился за коричневые отростки, которые его душили, кое-как дотянулся до своего берца и выхватил маленький нож-гарпию, который воткнул прямо в руку-корень, заливая себя кровью.

***

Варвара Петровна сидела в кабинете. Она слышала доносившийся снизу шум, но считала, что находится в абсолютной безопасности. Ей, правда, не нравилось, что уже несколько минут как нет Чёрного Человека, который должен был привести подмогу. Женщина перебирала в пальцах ожерелье. Она знала, что стоит хоть кому-то приблизиться, она сотрёт смельчака в порошок. Она могла бы сделать это уже сейчас, но всегда предпочитала слышать, как мучаются те, кто посмел идти против неё.

– Если они не справятся, давай, наверное, в Санкт-Петербург, в бывшую квартиру Курагиных, – проговорила женщина, чувствуя, что Чёрный Человек уже вернулся.

Безликий словно прислушивался.

– Ты меня слушаешь? – требовательно спросила Барыня.

– Нет, – совершенно издевательским тоном отозвался тёмный силуэт.

– Что, прости? – изогнула бровь женщина. – Где подмога?

– Я за ней не ходил, – скрывая оскал, дерзко ответил Чёрный Человек.

Женщина вскочила и сжала артефакт в кулаке. Центральный рубин загорелся красным светом.

– Бунт вздумал мне тут устроить! Не позволю! – завизжала Варвара Петровна.

Она хотела немедленно стереть чёрного наглеца, но вместо этого по всему поместью прокатилась красная волна света, от которой выбило стёкла и потрескались стены. Чёрный Человек стоял, не шелохнувшись. Он поднял правую руку вверх, и в комнату через окно скользнула ветка Вия. Она постучала о разбитые оконные рамы так, как стучат сучья деревьев. Варвара Петровна, вне себя от гнева, обернулась и побледнела. В разверзнутый оконный проём стучал её любимый внук, точнее его располовиненная верхняя часть. Голова росла на ветвях отдельно, из глазниц проглядывали пожухлые листья.

Барыня дико закричала.

***

Тёркин увернулся от огромного корня, затем перепрыгнул с одной ветви на другую, как в компьютерной игре, подбросил свой рюкзак вверх так, чтобы он зацепился либо за древесные сучки, либо за конечности погибших, и выстрелил в этот рюкзак.

Яркая вспышка озарила округу. Вий загорелся. Раздался его оглушительный рёв.

Онегин уже почти добежал до поместья, как вдруг увидел, что корни пытаются обвить весь дом в кокон. Нельзя терять ни минуты! Нужно было немедленно попасть в поместье и использовать ожерелье.

***

Базаров представлял, как ожившие деревья становятся самыми обычными, но это продолжалось недолго – они вновь приходили в движение. Снова в них проявлялись некогда живые люди, которые пытались разорвать героев на части. Придушить. А если это не получалось, то острые корни были готовы завершить начатое.

***

Чичиков пытался упокоить осквернённые души, но в них было столько боли и ярости, что он просто не мог докричаться до них ни физически, ни ментально. Его же духи-защитники сейчас были практически щитом для него и Базарова.

– Плохо дело, Док. Ему конца и края нет. Он недавно сожрал всех слуг, что работали в особняке, – сказал Павел.

– Пренебречь, вальсируем! – крикнул Базаров. – Давай, Марго, давай!

***

Марго попыталась с ноги выбить дверь, которую что-то подпирало с другой стороны. Поняв, что это у неё не выходит, Ведьма побежала в соседнюю комнату, чтобы попробовать попасть к ожерелью через смежное помещение. На первом этаже раздались выстрелы. Онегин добежал до поместья и помог Чацкому избавиться от корней.

Евгений наставил револьвер на Герасима.

– Стой! – закрывая собой мужчину, проговорил подросток. – Дай Муму время!

Животное продолжало облизывать старого хозяина, тыкаться в него носом, скулить, но он не отвечал. Казалось, ещё чуть-чуть и корги заплачет, как самый настоящий человек. Только собачьи слёзы льются нечасто, а лишь в момент тоски по тем, кому хвостатые были верны.

Великан шелохнулся. Посмотрел на собачку. Протянул к ней огромные руки. Поднял перед собой.

– Му-му? – хрипло спросил мужчина.

И она, виляя хвостом, залаяла. Как самая настоящая собака.

Чацкий колебался: оставить всё как есть и бежать на помощь остальным или проконтролировать воссоединение Герасима и Муму, но она сказала:

– Остальным помогите. Сама я дальше.

С улицы раздался грохот.

***

Марго пробежала по комнатам, замечая множество высушенных до состояния скелетов людей, которые, казалось, только что занимались своими делами. Ведьма открыла окно и решила дальше перебраться по карнизу до балкона, который обвивала огромная ветвь, как вдруг из-под земли с рёвом вырвалось основное тело Вия. Он был огромен и чудовищен. Монстр состоял из веток и частей человеческих тел; деревянно-кровавое месиво, которое пыталось убить всё, до чего дотягивалось. Сейчас оно возвышалось над тем местом, где стояли Базаров, Тёркин и Чичиков.

Позади Марго раздались голоса. В дверях показались Онегин и Чацкий.

– Ожерелье в соседней комнате! Давайте за ним, я отвлеку! – крикнула Ведьма и прыгнула на одну из веток. – Ну нет, красавчик, не в этот раз!

***

Муму с лаем помчалась вверх по лестнице. Только что она почувствовала красную волну, прокатившуюся по всему поместью. Герасим побежал следом.

Собака встала возле двери и начала лаять. Без тех усилий, которые требовались Марго, Герасим выбил дверь одним ударом кулака. В кабинете на полу лежала женщина. Она отчаянно рвала свои седые волосы, да так усердно, что на голове у неё уже появилось несколько проплешин. Косметика растеклась по её некогда властному лицу, остались лишь мерзкие морщины. Она перебирала в руках камни ожерелья и смеялась. Женщина, которая держала в ужасе стольких людей, превратилась в сморщенную никчёмную обезумевшую старуху. А может, она и всегда была ею, да только за внешним блеском её подчинённые не могли это разглядеть.

– Я здесь власть, – повторяла она и истерично смеялась: – Я здесь власть. Я – власть. Власть!

Муму мельком взглянула на Барыню, словно ожидая, что это какой-то обман, но всё было проще. Старая хозяйка усадьбы больше ничего не соображала и не понимала. Над ней нависали останки человеческих тел.

– Я здесь власть! – снова прокричала она