Идеальная ложь - Джо Спейн

словно сама регулярно сюда наведываюсь, хотя прежде ни разу не бывала и порядком ошеломлена роскошью имений, которые мы миновали. Впрочем, сейчас я вроде бы понимаю, куда мы направляемся. Кто не слышал об исторических особняках Гулда[28]  и Гугенхайма[29]?

Дэнни хотел съездить сюда вместе со мной на экскурсию. На это я ему сказала, что не особо интересуюсь здоровенными старыми особняками, принадлежащими знаменитостям и богачам. Его мои слова несколько удивили — мол, как же так, ты ведь сама из Европы.

«Вот именно поэтому они меня и не интересуют», — ответила я ему. Еще в школе нас возили на экскурсии в Версаль и Шёнбрунн[30]. Я знала, что на Золотом побережье богатейшие из американских промышленников понастроили себе дворцов и замков по европейским образцам, в которых отдыхают летом среди радующей глаз роскоши.

Финансовая аристократия Америки всё же отличается от европейской.

— Тебе известна история этого места? — спрашивает Кайл.

Я пожимаю плечами.

— Из всех трех особняков Касл-Гулд — мой самый любимый, — доверительно сообщает Кайл. — Там как было дело? Гугенхайм купил его у Говарда Гулда. Гулд построил его для своей жены, но они особо там не жили. Только представь замок площадью в десять тысяч квадратных метров. Архитектор взял за образец ирландский Килкенни-Касл[31]. Потом Гулд построил еще один особняк — Хэмпстед-хаус, но не провел там с женой ни одной ночи. Она ушла от него. Обидно, правда?

— Может, он обманул ее. Изменил ей.

Кайл сухо улыбается в ответ.

— Когда Гарри, сын Даниэля Гугенхайма, женился на Кэролайн Мортон, отец подарил ему тридцать семь гектаров земли — мол, строй себе сам, что хочешь. Вот он и построил Фалез — аккурат на утесе с видом на море. Тебе доводилось слышать о Фалезе?

— Не сказала бы.

— Там укрывалось от журналистов семейство Линдбергов, когда началась шумиха из-за похищения их сына[32]. Или, может, ты смотрела знаменитый фильм про гангстеров с Аль Пачино и Марлоном Брандо? В том особняке снимали эпизод из «Крестного отца» — с отрубленной лошадиной головой в кровати.

Даже на подъезде от вида захватывает дух. Мы минуем мост, который выглядит так, словно был построен много веков назад. За ним начинается дорога, вдоль которой высажены в ряд деревья, а по обеим сторонам раскинулись сады. От такой красоты у меня отвисает челюсть.

Мы останавливаемся на парковке рядом с Хэмпстед-хаусом. Он восхитителен — выдержан в позднеготическом стиле эпохи Тюдоров. Фасад облицован песчаником и гранитом.

Кажется, я оказалась в английском поместье.

— Я такое раньше только в кино видела. Совсем как в «Великом Гетсби», — говорю я.

— Вообще-то об экскурсиях надо договариваться заранее, но если хочешь, могу все устроить хоть прямо сейчас, — говорит Кайл. — Изнутри особняк производит куда более сильное впечатление.

— Можно сперва тут просто походить? — прошу я.

Мне очень хочется взглянуть на внутреннее убранство дома, но сейчас я больше всего желаю надышаться свежим воздухом и понежиться на солнышке.

— Я очень надеялся, что именно об этом ты и попросишь, — улыбается Кайл.

Я переступаю с ноги на ногу, кидаю взгляд на особняк.

— Зачем ты меня сюда привез? — спрашиваю я.

Кайл делает глубокий вздох.

— Лорин очень хотела сюда попасть, — отвечает он. — Но не сложилось.

Несколько секунд я молчу.

— Какое отношение Дэнни имел к твоей сестре? Мне надо знать, чем он занимался. Ты понимаешь? Надо!

Он отводит взгляд, устремляя его на клумбы с кустами роз возле дома.

— Я все понимаю… Слушай… — он замолкает, собираясь с мыслями. — С Лорин случилась беда. Она была смешливой, остроумной, очаровательной. Из нее так и била энергия. Знаешь, с такими, как она, постоянно хочется быть вместе и никогда не разлучаться. Мы отлично с ней ладили, хотя она была почти на десять лет младше меня, а моя мать не желала, чтобы я приближался к ней даже на пушечный выстрел. Впрочем, это неважно. Она повсюду следовала за мной. Потом она поступила в Гарвард. Если бы этого не случилось, она до сих пор была бы… — по его липу проходит судорога, кажется, он вот-вот разрыдается. — Неважно… Одним словом, мы были с ней очень близки. А потом… потом на нее напали.

Я вздрагиваю. Я вижу, с какой мучительной болью дается ему каждое слово. Он даже не может поднять на меня взгляд.

По моему телу прокатывается волна жара.

— Она… она так и не добилась справедливости, а Дэнни… незадолго до смерти пытался ей помочь. Именно поэтому я знаю, что он был хорошим человеком, и мне плевать на все остальные его грехи.

Так значит, на Лорин напали. Ну что же, теперь картинка начинает складываться.

— Прости… я тебе так сочувствую… — говорю я.

Кайл пожимает плечами.

— Я всегда буду ему благодарен, — кивает он. — Он согласился помочь. Хотя бы попытаться. Слушай, совершенных людей не бывает…

— Он тебе когда-нибудь рассказывал, почему мы поженились? — сглатываю я.

Кайл недоуменно хмурится.

— Мы поженились потому, что у меня была только рабочая виза, а ее переоформление каждый раз оборачивалось настоящим кошмаром, — говорю я. — Это была идея Дэнни. Он предложил выйти за него замуж, чтобы облегчить мне жизнь, избавить от возни с документами. И познакомились мы всего за полгода до свадьбы, но никто не стал задавать вопросов — ведь Дэнни был детективом, служил в полиции.

Кайл поджимает губы и погружается в раздумья.

Да, совершенных людей нет, но Дэнни, когда было нужно, мог и обойти закон.

Кайл разводит руками.

— Даже не знаю, что сказать, — произносит он. — Разве то, что тут прозвучало, характеризует его как плохого человека? Он тебя любил и просто протянул руку помощи. Думаешь, мы все святые? Знала бы ты, что творится в мире финансов!

Реакция Кайла меня поражает. Я-то думала, мое признание даст ему пишу для размышлений.

— Пойдем, — вздыхаю я.

Мы направляемся прочь от особняка к выступу, нависающему над морем. Здесь есть скамейки, но Кайл прихватил из машины клетчатый плед. Он встряхивает его, плед реет на ветру. Наконец, Кайлу удается расстелить его на траве.

Мы сидам на пледе и смотрим на море.

— И как сейчас Лорин? — спрашиваю я.

Я вижу, как Кайл сглатывает, как дергается его кадык.

Мой спутник качает головой, не в состоянии произнести ни слова.

Я смотрю на свои голые колени и траву у края пледа. Сама того не осознавая, я, словно маленькая девочка, принимаюсь выдарать травинки подлиннее и щекотать ими свои колени.

— У меня было две сестры, — говорю я. — Одной нет в живых.

Кайл резко