Япония. От сегуната Токугавы - в ХХI век - Джеймс Л. Мак-Клейн

искусству. В своих мемуарах, написанных в 1815 г., Сугита высказывал удовлетворение по поводу того, что каждый год появляются новые переводы и что интерес к достижениям Запада растет, подобно «капле масла, которая, попав в обширный пруд, распространяется почти на всю его поверхность».

Представители школ Национальной учености и Голландского учения не предполагали, что их работа может быть разрушительной в политическом или социальном аспекте. Сугита и другие, кто изучал секреты западной медицины, не отвергали свое собственное общество. Наоборот, они считали себя последователями традиционной этики, согласно которой следует всемерно углублять свои знания, чтобы способствовать процветанию своих соотечественников. Даже Ямагата Банто, чей анализ человеческого сообщества Юмэ но сиро основывался на понимании автором теории Коперника в астрономии, подтверждал законность власти, признававшей за торговцами наличие добродетелей. Подобным образом рассуждал и Норинага, хотя он рассматривал скорее императора, а не сёгуна в качестве воплощения добродетельного правления. Он был ученым, поглощенным академическими исследованиями происхождения японской культуры. Тем не менее к середине XIX в. интеллектуальные поиски ученых двух школ должны были привести к появлению нового поколения японцев. И у этого поколения неизбежно должны были возникнуть следующие вопросы: какова роль сёгуната в стране, в которой столько «проблем», и сможет ли непосредственное правление Небесного Владыки предложить альтернативный путь политического развития. Кроме того, представители нового поколения должны были тщательно изучить все возможные опасности, равно как и выгоды, которые могли быть порождены тесным контактом с чужими культурами.

Однако более реальную угрозу существующему политическому и социальному порядку представляли религиозные движения, история которых насчитывала тысячу лет. Куродзуми Мунэтада, синтоистский священник из провинции Бидзэн, был создателем одной из самых ранних из так называемых «новых религий». Это произошло после того, как он пережил «божественное соединение» с богиней Аматэрасу Омиками во время наблюдения восходящего солнца в день зимнего солнцестояния 1814 г. Вскоре Куродзуми излечился от туберкулеза, который свел в могилу его родителей. Считая, что он получил благословение, он начал пастырскую деятельность, призванную облегчить участь больных и угнетенных людей. Центральным догматом новой секты, созданной Куродзуми, была вера в богиню Солнца. Она, будучи богом-творцом, могла гарантировать вечное блаженство или освободить людей от бед здесь и сейчас. Поклонение Аматэрасу, согласно Куродзуми, могло высвободить добродетельность, заключавшуюся в каждом человеке, обеспечить мир и процветание государству и спасти верующих от болезней, увеличить срок жизни, дать детей, обильные урожаи и успех в торговле и других делах.

Секта Тэнри также обещала создание нового морального порядка, который освободит людей от временных проблем, вызванных некомпетентностью чиновников, несправедливостью властей и безжалостной политической экономикой. Создателем этой секты была Накаяма Мики. В тринадцатилетнем возрасте она вышла замуж за крестьянина, который ею помыкал и всячески унижал ее. В 1838 г. она, впав в транс, получила откровение от божества Тэнри О но Микото, который определил себя как «истинный и изначальный бог, спустившийся с неба, чтобы спасти человечество»{72}. Придя в себя, Накаяма ушла из семьи и начала поклоняться «божественной мудрости» (тэнри) этого божества. Вера, как говорила она, должна очистить людей от «восьми загрязнений», которые порождают эгоистичное поведение. Вместо них должна появиться новая этика самоотверженности и взаимопомощи.

Подобно другим новым религиям, учения сект Куродзуми и Тэнри помещали в центр внимания экономический и социальный разлад первой половины XIX столетия. Своих приверженцев они находили в тех местностях, где голод и экономические неурядицы, связываемые с протоиндустриализацией, проявлялись с наибольшей силой. Вера, по их мнению, предлагает простые способы избежать смерти и земных невзгод. Поскольку, по словам основателя новой религии, «божество и человек суть одно и то же», вера позволяет людям вести себя так, будто они сами являются богами на земле{73}. В конце концов, общины верующих были убеждены: приверженцы новых религий победят социальные трудности текущего времени и «обновят мир». В итоге будет создан рай на земле, в котором не будет ни боли, ни страдания, ни страха.

Крах реформы, крах надежд

Власти вовсе не были сторонними наблюдателями тех катаклизмов, которые потрясали социальную и экономическую сферы. В 30-е и 40-е гг. XIX в. сёгунат и ряд даймё выступили с программами реформ. К 1841 г. ведущую роль в определении политики страны стал играть Мидзуно Тадакуни. Он выступил с рядом предложений, которые основывались на традиционных рецептах морального перевооружения, бережливости и сельского фундаментализма. Действуя стремительно, он подверг наказанию подозреваемых в злоупотреблениях чиновников, упорядочил траты правительства, потребовал от самураев более строгой дисциплины, высказался по поводу привычной темы расходов, приказал торговцам понизить цены и запретил некоторые купеческие объединения, монополистские действия которых, как полагали, вызывали рост инфляции. В сельских районах Мидзуно выступает против коммерциализации сельского хозяйства и создания домашних производств. Крестьяне, по его мнению, должны были заниматься исключительно выращиванием урожая. Чтобы увеличить доходы сёгуната, он вытягивал деньги из торговцев, планировал ввести новые налоги на сельское хозяйство и предлагал новую схему землепользования, согласно которой земли вокруг Эдо и Осаки, которые в текущий момент находились во владении даймё или сёгунских самураев «под знаменем», переходили в распоряжение сёгуната.

В многочисленных доменах с 1830 по 1840 г., в период Тэнпо, также осуществлялись реформы. Эти попытки были по своему характеру весьма разнообразными. Некоторые вслед за Мидзуно делали упор на экономию средств и возвращение к моральной чистоте. Другие были ориентированы на создание под патронажем даймё новых предприятий и введение монополий на те товары, которые можно было продать на рынках Эдо и Осаки, чтобы, благодаря полученным средствам, ликвидировать достигший огромных размеров дефицит бюджета. И некоторые домены добились успеха, хоть и скромного. В Чосю, где реформы начались в 1838 г., властям удавалось сбалансировать местный бюджет за несколько лет. Это было достигнуто путем уменьшения чиновничьих расходов, списания долгов даймё местным торговцам и передачи монопольных прав торговли такими товарами, как соль, сакэ и хлопок, заново созданным организациям торговцев. Домен Сацума избрал совершенно иную тактику, однако его успехи были даже более значительными, чем у Чосю. В нем власти не только сбалансировали бюджет, но и смогли создать резервы. Чиновники Сацума разрешили кризис задолженностей одним решительным ударом. Они объявили, что выплаты торговцам по просроченным долговым обязательствам будут осуществляться в течение 250 лет при 0,5 % годовых. Чиновники также оказывали поддержку местному производству сахара и обязали крестьян продавать часть урожая властям домена, чтобы впоследствии сбыть эти продукты на рынках японских урбанистических центров.

В противоположность Чосю