Наши уже не придут 3 - RedDetonator

— По остальным пунктам у вас вопросов нет? — уточнил Чичерин.

Барон Керзон не сдержался и очень недовольно поморщился.

— Нет, по остальным пунктам мы вопросов не имеем, — неохотно произнёс он.

После форсирования Вислы, захват всей Польши — лишь вопрос времени. Все это понимают и британцы, наверное, очень удивлены, что большевики вновь согласились на мирные переговоры.

А большевики, на самом деле, очень устали от всех этих войн и хотят заняться мирным строительством. Все эти боевые действия — это очень дорого и ведёт к невосполнимым потерям, не только людским, но и материальным. Ленин считает, что лучше обойтись без этого. А раз так считает Ленин, то так считают все большевики.

— Тогда мы вернёмся к обсуждению итогового договора завтра, в девять часов утра, — улыбнулся Чичерин.

*5 мая 1921 года*

Леонид вышел на лужайку и лёг на шезлонг. Пахом и Марфа заняли шезлонги по соседству. Прислуга принесла напитки и закуски, после чего удалилась в дом.

— Что выходил? — сразу же спросил Пахом.

— У вас всё будет хорошо, — ответил Курчевский усталым голосом. — Контракт на поставку железных пайков будет вашим, это гарантируется.

— Ты молодец, Лёня, — довольно улыбнулась Марфа Кирилловна.

— Я знаю, — улыбнулся ей Курчевский. — Дополнительно — нам выделяют пошив новой военной формы. Нужно позаботиться об открытии новой фабрики под это дело. Они видят новую фабрику в городе Литл-Рок, что в Арканзасе. Сорок процентов будет принадлежать их человеку, а шестьдесят делите между собой — всё уже решено, и торга не будет.

— Когда? — спросил Пахом.

— Форма должна начать поступать на склады через два года, — ответил Леонид. — На строительство фабрики и разработку подходящих образцов выделяется очень мало времени, поэтому нужно будет торопиться. Но я думаю, что вы справитесь.

— Справимся, — кивнула Марфа. — А кто это «они»?

— Это очень важные люди, близкие к правительственным кругам, — ответил Курчевский. — Они будут очень близки к власть имущим при любом президенте, при любой партии и так далее. Они — это очень большие деньги. Они — это очень старые деньги. (1)

— Чем ты их привлёк? — поинтересовался Пахом. — Не за блестящую лысину же твою они тебя полюбили?

— Обидные слова говоришь, Пахом Александрович… — притворно расстроился Курчевский. — А полюбили меня они за то, что я — истинный американец. Говорят, что во мне есть все качества настоящего американца, предприимчивого дельца, какие и двигают эту страну вперёд.

— Болтовня, — поморщилась Марфа.

— Знаю, — вздохнул Леонид. — На самом деле, им интересно наблюдать за тем, как я копошусь на рынке авиации и создаю новый истребитель, подобных которому ни у кого не будет ещё несколько лет. Все отстают, а я впереди. Они такое любят и хотят, чтобы я продолжал в том же духе. И, клянусь богом, я буду!

Недавно он послал отчёт в Центр. Он просто написал зашифрованное письмо, которое положил под матрас, а утром оно исчезло. Нет, это была не волшебная фея, а Парфёнов или Смутин. Дальше они передадут отчёт куда надо, после чего он окажется на столе у, скорее всего, Немирова.

И сведения там…

Центр ещё не знает, какого прогресса добился Курчевский.

В охотничьем домике тогда ещё действующего президента США он поговорил с рядом очень влиятельных людей, представителей истинной власти Штатов. Они владеют деньгами, а это значит, что они властвуют в этой стране.

Там был даже сам Джон Рокфеллер — это уже говорит о том, что встреча была крайне серьёзной.

На самом деле, обсуждали там не его, он был просто частью программы. Там решалось и решилось очень много вопросов, большую часть которых Леонид даже не понял. Именно там он осознал, насколько мелкой был сошкой в американском бизнесе.

Но самое главное — его приняли за своего. Там всем плевать, какой ты национальности. А вот на что всем не плевать — это на то, как хорошо ты умеешь зарабатывать деньги.

Курчевский, что общепризнанно, деньги зарабатывать умеет, поэтому его удостоили становления членом этой неформальной группы никак не связанных лиц…

И сразу же появились совместные проекты, в которых ему надо участвовать.

Его повязали акциями его компаний — крупные игроки вливают свои инвестиции, огромные. Он делится долями, но имеет с этого гораздо больше, чем теряет.

Марфу и Пахома за бизнесменов они не считают, но трогать их никто не будет — считается, что теперь эти двое являются людьми Леонида.

Крупные контракты, огромные деньги, десятки миллионов долларов, а, в перспективе, сотни миллионов долларов — всё это впереди и точно будет.

Но Леонида больше всего грела мысль, что он перевыполнил план Немирова. Тот, наверное, потеряет дар речи, когда узнает…

*13 мая 1921 года*

«Да что творит этот безумец?» — спросил себя поражённый Аркадий.

До этого он даже не думал, что вообще существует некое неформальное объединение больших денег США.

А Курчевский, на которого у Аркадия, конечно, были определённые надежды, ворвался в этот клуб с пинком двери.

Похоже, что они приняли его за визионера и хваткого дельца, который очень хорошо осознаёт свои возможности.

«Нет, я изначально знал, что у него есть очень хорошие организационные способности», — подумал Немиров. — «А ещё он очень „пробивной“ — это отмечалось практически во всех статьях на тему его персоны. Но вот настолько… Слов больше нет».

Возможно, тех очень богатых американцев купило то, что Леонид «изобрёл» лапшу быстрого приготовления, которая оккупировала низший пищевой сегмент и диктует там свои драконовские условия.

Лапша, для приготовления которой нужно налить кипяток и подождать пять-семь минут — это ноу-хау, поразивший всех, но Курчевский отнёсся к этому очень прохладно, о чём он и доложил — он старательно создавал мнение, будто его вся эта лапша не интересует, а у него есть мечта о небе.

А потом корч-древесина, а затем истребитель-моноплан, поставивший новый рекорд скорости вообще по всем типам самолётов — он должен был привлечь внимание очень богатых дядь и тёть.

«Наверное, они считают его гением», — подумал Аркадий. — «Не наверное, а точно считают. Они просто уверены, что этот парень — это гений, которого заслужила Америка. И теперь хотят, чтобы он работал в рамках их парадигмы, а не „губил талант зазря“, как он точно бы сделал, без них, конечно же».

Это создаёт новые возможности