Корона Меднобородого - Алексей Вячеславович Зубков

Немецкий купец. Обманут тебя, говорит, корчмари. Сдавай, говорит, докторам, они на хорошей водке половину лекарств делают. Что доктора не возьмут, говорит, я сам пристрою. Бауэр — честный немец, и доктора, с которыми он меня сводил, тоже честные. Сам я до сих пор с купцами и корчмарями торговаться побаиваюсь. Вот ей-ей, спокойнее супротив великана с саблей выйти, чем супротив купца с товаром.

— Хорошая история, — улыбнулась Рафаэлла, — Я грешным делом подумала, не из тех ли ты дворян, что с меча живет, а людей труда за сор под ногами считает. А ты немного и торговец, и алхимик.

— Алхимик?

— Не самогонщиком же тебя называть. Дворянин все-таки. Алхимик солиднее звучит. Кстати, у моего наставника по алхимии дяди Симона есть знакомые в Вене. Могу устроить встречу. Уверена, много нового узнаешь.

— Буду очень благодарен.

Для Москвы совершенно невообразимо, чтобы у девушки из дворянской семьи был наставник по алхимии.

— А ты, Вольф, тоже ведь немного алхимик, я правильно помню?

— Немного. Я аптекарский приказчик из Риги. Стопиусов там все знают, — ответил Вольф.

— Вы так и познакомились, по самогонной линии?

— Ну, почти.

В воскресенье с утра, а немцы встают рано, все вместе сходили в гости к венскому алхимику, поговорили об искусстве перегонки, о трубах, головах и хвостах. Алхимик сказал, что водку можно гнать дальше. Получится еще более концентрированная субстанция, именуемая «спиритус». Пить это не стоит, но можно использовать как растворитель для лекарственных трав. Для питьевых же целей спиритус в силу концентрации представляет не меньше возможностей, чем водка, если его на чем-то настаивать или чем-то разбавлять. И для хранения требует меньше емкостей.

Ласка с Рафаэллой попробовать чистый спиритус отказались, а Вольф рискнул и сказал, что штука очень забористая, и упиться этим можно как бы не с первой чарки. Ласка понял, что его домашний аппарат сильно отстал от передовой науки, и уговорил алхимика пройти по знакомым мастерским. Тут же накупил котлов и труб, из которых к вечеру общими усилиями собрали на пробу перегонный аппарат. Но испытывать не стали. Разобрали обратно, потому что ставить бражку и гнать водку некогда, всего неделя до отъезда осталась.

17. Глава. История Радуни

Жила-была девушка, а звали ее Радуня. Отец, славный рыцарь Станислав Болцевич, ушел в долгий поход, и уже на обратном пути волей случая пообещал отдать Кощею Меднобородому то, чего он у себя дома не знает. Не знал рыцарь, что за время похода у него родилась дочь.

Меднобородый не напоминал о долге. Девочка росла и превратилась уже в девицу на выданье. Уже и сватов засылали, уже и помолвка прошла, к свадьбе дело движется. Только отцу беспокойно. Неужели подземный король простит долг? Ведь после свадьбы у отца замужнюю дочь не возьмешь, она теперь в семье жениха считается, а семья жениха Меднобородому ничего не обещала.

Поездил рыцарь по миру, поговорил с ведьмами и колдунами. Никто не хотел с Меднобородым ссориться. Собрался было черту душу продать, да по пути встретил доброго молодца из Московии, Ласку Умного.

Ласка Умной сказал так:

— Ты скачи домой и научи ее. Если вдруг до свадьбы придет чудище и утащит, то по дороге пусть она с ним не ссорится. Во дворце подземном пусть делает, что он прикажет. Сбежать без подготовки пусть не пытается. Мне мама рассказывала, что у любой нечисти всегда есть слабое место. Вот попривыкнет Меднобородый и проболтается, что у него или бороду стричь нельзя, или клешни точить. Или у него во дворце тайная горница есть, где его смерть лежит. Дальше уж пусть сама соображает.

Станислав встречи с чертом более искать не стал, а вернулся домой, и рассказал Радуне про Меднобородого, а закончил мудрым советом. Дочка поплакала-поплакала, помолилась и понадеялась, что забыл про нее подземный король.

Оказалось, что не забыл.

В ночь перед свадьбой Меднобородый вынырнул из колодца во дворе поместья, жабьими лапами запрыгнул в окно второго этажа, рачьими клешнями разломал в щепки дверь спальни и унес несчастную девушку как была, в одной ночной рубашке. На плечо закинул, прыг-прыг-прыг над головами людей и собак и бульк в колодец.

Радуня уж утонуть приготовилась, да с королем подземных вод не утонешь. Вынырнули они из колодца в подземную реку, а там не лодка ждет, а речная карета. Снизу посмотришь — лодка, сверху посмотришь — домик. Спереди сомы запряжены, длиннющие, каждый в два раза длиннее лошади. За вожжами огромный рак сидит. Глазищи навыкате, усищи саженные. Лакеями — бобры. Дверцы открыли, лапки мягкие подали. Садитесь, Ваше Величество, садитесь, панночка.

Рак свистнул, вожжами хлестнул, и понеслись сомы к Меднобородому во дворец. Радуня всю дорогу проплакала. Ни крошек в окно не высыпала, ни повороты не посчитала.

Долго ли, коротко ли, приплыли в королевский замок подземного царства. Замок — скала скалой, из камня сложен, мхом оброс. Первый этаж под водой, второй по колено в воде, на третьем на каменном полу то мох, то лужи, а четвертый и выше — сухие. Карета-лодка к второму этажу причалила. Бобры дверцы открыли, Меднобородый по колено в воду плюхнулся, как так и надо, а Радуня подол поднять не догадалась и намочила платье.

— Будешь у меня ключницей, — сказал Меднобородый, — За слугами присматривать, чтобы работали много, а воровали мало.

— Как скажете, Ваше Величество, — вздохнула Радуня.

— Нет лучше ключницы, чем честная девушка из хорошей шляхетской семьи. Пани Сусанна помирать собралась, уже и ангел за ней приходил. Пожурил меня, что все сроки отмеренные вышли. Сильно не тяни, принимай дела. Как она дела передаст, похоронят ее наверху в освященной земле, отпоют и сто лет за упокой будут поминать.

Не успел король договорить, как откуда-то появилась старенькая бабушка в подвернутой юбке и высоких кожаных сапогах. Надо думать, чтобы по второму этажу ходить.

— Здравствуй, твое величество, — сказала бабушка, — Что за красна девица с тобой, не наряжена, не накрашена?

— Здравствуй, Сусанна, — ответил Меднобородый, — Вот, смену тебе привел.

— Ох ты ж! Дождалась в кои-то веки. Теперь и помереть смогу. Ну, здравствуй, внучка. Как зовут-то тебя?

— Здравствуй, бабушка, — ответила Радуня, — Зовут меня Радуня, дочь Станислава Болцевича из Гродно, герба…

— Хватит, хватит! Какие тут гербы.

Меднобородый оставил Радуню, дальше, мол, сами разберетесь, и ушел. По пути выстрелил языком в проплывавшего мимо