Как продать душу: Краткое руководство для светской львицы - Кэтлин О'Рейли

— Меган, мы не всегда получаем то, что хотим, — говорю я по одной-единственной причине: мне хочется быть девушкой, которой нравится сидеть в парке на скамейке и болтать с подружкой. Но я — далеко не такая девушка.

Меган смотрит устало.

— Ви, если ты стараешься помочь, имей в виду: у тебя плохо получается.

— Что для тебя сделать?

Действительно, пусть скажет: я ведь не умею собирать черепки разбитых жизней и складывать их в кучку у ног бывшего владельца.

— Помоги мне сохранить ребенка.

Глаза у Меган полубезумные. В них отчаяние готового на все человека.

На минуту этот взгляд меня останавливает. Меган не знает, почему я такая благополучная, не знает, кто на самом деле Люси. Я смотрю в ее несчастные глаза. Я умею по глазам определять, готов человек расстаться с душой или нет. Меган готова.

— Извини, я не умею творить чудеса.

Губы у Меган дрожат, я отвожу взгляд.

— Я просто хочу, чтобы кто-нибудь любил меня такой, какая я есть, и за то, что я есть. Разве я прошу невозможного? У меня куча денег. А толку-то!

Вот теперь я знаю, как ответить.

— Меган, счастье за деньги не купишь.

Именно поэтому клиенты первого уровня так хотят скорее стать клиентами второго уровня. А клиенты второго уровня рвутся на третий уровень. У Люси все продумано, адский планчик работает. Всегда есть к чему стремиться. А предела человеческим амбициям не существует.

Меган вцепляется в простыню и начинает ее скручивать, будто выжимает. Да она плачет! Только этого не хватало. Ненавижу, когда при мне ревут.

— Ви, неужели ты не можешь прекратить отторжение плода? Помнишь, ты как-то сказала, что способна сделать все, что угодно? Ты ведь хочешь помочь? Вот и помоги.

Меган, видимо, ожидает увидеть Суперженщину, но бедняжка и не подозревает, откуда эта Суперженщина черпает свою силу. Не хочу, чтобы Меган страдала. Конечно, я могу прекратить отторжение плода.

От Меган всего-то и потребуется, что душа.

— Пойми одну вещь: мы не всегда знаем, что на самом деле для нас хорошо, а что плохо. Пусть все идет как идет — может, оно и к лучшему.

— Не пори чушь!!!

— Поверь, Меган, я бы помогла тебе, будь это в моих силах, — вру я.

Естественно, я не собираюсь вербовать Мегс. Если кто и заслуживает души, так это она. Большинство тех, с кем я общаюсь, своих душ не заслуживали.

Пойду-ка я отсюда, пока Меган меня не разжалобила. Я считаю себя непоколебимой и несгибаемой, этакой сверхженщиной, но ко всему прочему я еще и совру (в том числе себе) — недорого возьму.

— Я буду в приемном покое. Твой отец скоро приедет.

Меган с головой накрылась одеялом. Она рыдает так, что кажется, сейчас душа у нее сама выпрыгнет. Она даже не замечает моего ухода.

Говорят, что дьявол в подробностях; иногда он еще и в приемном покое. В прямом смысле. Люси тут как тут, цветет и пахнет, несмотря на то что полночи проторчала в больнице. Я наскоро произношу заклинание, которое должно привести меня в приличный вид. Рядом Люси — лучше выглядеть на все сто.

— Люси, какими судьбами?

Не знаю, насколько вежливо получилось. Во всяком случае, я старалась.

— Отличная работа, Ви.

Лицо у Люси довольное, аж противно, голосок сладкий, словно я снова у нее в фаворитках. Ощущение, будто задница сама собой подтягивается. Вообще-то это должно меня несказанно радовать, но я почему-то нервничаю.

— Ну ты сильна, — продолжает Люси. — Меган подпишет контракт через… — дьявольский взгляд на часы, — через час и сорок семь минут. А ты снова окажешься на третьем уровне. Довольна?

По моим представлениям, Люси должна сейчас рвать на себе волосы. Ведь это ее ребенок отторгается, не чей-нибудь. Почему же она радуется?

— Люси, а ты-то чего радуешься?

— Жизнь продолжается, — пожимает плечами Люси.

— Минутку, минутку. Меган ведь носила твоего ребенка. Она не может иметь детей. Ты же говорила, что мечтаешь о дочери. Ты поминала «Омена». Не пойму, зачем ты позволила Меган забеременеть?

— Верно, Ви, я бы хотела иметь дочь. Но эмбрион, который оплакивает сейчас Меган, — самый обыкновенный, каких сотни тысяч.

Так вот оно что! Ключевое слово «оплакивает»! Люси уже знает, что ребенка не будет, для нее горе Меган все равно что Троянская война. Как говорится, проехали.

— Выкидыш все-таки случится, да, Люси? Ну и дрянь же ты! Так вот просто, под настроение, уничтожить ребенка! Тебе нужна еще одна душа, так ты, недолго думая, убиваешь младенца в утробе матери!

— Не я, Ви.

Ну конечно. Люси сама ничего не делает.

— А кто? Меган на званом ужине рыбки поела, теперь малышу точно кранты, так, что ли? Дьявол дал, дьявол и взял? Открытие клуба — званый обед. Не странно ли, что все сроки совпадают?

Люси выдерживает паузу. Люси передергивает плечами.

— Вообще-то, Ви, это ты дала Меган заклятой водички попить. Вот водичка и сделала свое черное дело.

Я столбенею. Пальцы становятся как ледышки.

— Не может быть! Этого просто не может быть!

— Я, как тебе известно, не могу никого убить. Это мое проклятие. Я даю, а не отнимаю.

В словах Люси столько здравого смысла, столько логики.

— Я тебе не верю. Если дело в моей воде, Меган должна была выкинуть сразу. Уж я бы знала.

— Ви, а ты внимательно читала инструкции? Ты читала то, что написано мелким шрифтом? Злые чары действуют не сразу. Как ты думаешь, почему я назначила ужин именно на сегодня?

Я изо всех сил напрягаю мозги, но, хоть режьте, не могу вспомнить. Будто сто лет прошло. Неужели я это сделала? Боже мой, я убила ребенка. Дрожащей рукой я пододвигаю стул и почти падаю. Я закрываю глаза, но зловещая улыбка Люси преследует меня, светится кислотным огнем на внутренних веках. Я это сделала.

Боже, я это сделала.

Я это сделала.

Из груди вырывается маловразумительный лепет — наверное, оправдания. Мне больно, словно я — не я, а Меган. Боль поедает меня изнутри.

Я так поступила с Меган.

От ужаса кровь стынет в жилах. В комнате невыносимо холодно, меня трясет, и я не в силах унять дрожь.

Я это сделала.

Люси обнимает меня за плечи, но я стряхиваю ее руку. Не хватало еще принять соболезнования от дьявола.

— Не переживай. Ты с этим справишься, — утешает Люси.

Я раскачиваюсь на стуле. Нет. Я не могла. Это ночной кошмар, и он скоро кончится.

Я не хочу «справляться». Самый страшный мой грех — в том, что я пыталась стать хорошей. А я — все равно что Люси, даже в зеркало не надо смотреться.

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь сосредоточиться. На стене висит пейзажик, я пялюсь на него, пока в глазах не начинает рябить. Количество гор, деревьев и цветов растет в геометрической прогрессии.