О Сталине с любовью - Любовь Орлова

Декабрь 1939-го

К юбилею Сталина было принято постановление об учреждении премии и стипендии имени Сталина. Очень приятно было видеть, как моя идея (я уверена, что такая мысль посещала не только меня, но все же это была и моя идея) воплотилась в жизнь.

Над подарком к юбилею я трудилась три месяца, урывками, втайне ото всех. Заказала сшить лайковый кисет (сама бы я с этой задачей не справилась) и, призвав на помощь все свое умение рукодельничать, вышила его бисером. Работа была долгой, сложной, кропотливой и не очень-то знакомой (рукодельница из меня, честно сказать, никудышная), но я справилась. Кисет получился таким, как и было задумано. Я насыпала в него табак «Принц Альберт», который по моей просьбе откуда-то достала моя добрая фея Ф.[122] (возможности ее в этих делах поистине безграничны, порой кажется, что Ф. может достать и шапку-невидимку вместе с сапогами-скороходами).

— Сама вышивала, — с затаенной гордостью сказала я, вручая Сталину свой подарок.

— Нет лучше подарка, чем тот, который сделан своими руками, — ответил Сталин и добавил: — Хороший кисет. По всем статьям хороший — вместительный, крепкий, красивый.

Сталин недаром поставил слово «красивый» на третье место. Прежде всего он ценил во всем практические свойства, а потом уже красоту. Не пренебрегал красотой, всегда помнил о ней, но не делал из нее культа, не гнался за внешним лоском, не любил ярких, броских вещей. Тот особый стиль, присущий Ему, был стилем эпохи великих свершений, которые переживала тогда наша страна, был новым советским стилем. Во главе этого стиля стояли практичность и умеренность. Красоте и вообще всем внешним эффектам отводилось второе место. Второе. Не последнее, а второе. Подчиненность красоты практичности не уменьшало впечатления, а, напротив, усиливало его.

60 лет — солидный возраст. По Сталину нельзя было сказать, что ему 60 лет. Сталин производил впечатление 40-летнего, столько энергии, столько сил было у него. Мужчины, в отличие от женщин, почти никогда, за редким исключением, не скрывают своего возраста. Не скрывал его и Сталин. Но, общаясь со Сталиным, невозможно было поверить, что ему столько лет. Казалось, что Сталин знает какой-то секрет долголетия, но на самом деле никакого секрета, конечно же, не было.

— В Грузии много долгожителей, — говорил Сталин. — Одни считают, что в этом «виноват» воздух, другие приписывают это вину, а я считаю, что вино и воздух здесь ни при чем. Среди долгожителей я никогда не встречал ни князей, ни помещиков — одни лишь простые, работящие люди. Все дело в работе. Пока человек работает, он живет. Как только начинает давать себе поблажки — умирает. Закон природы. Пока человек работает, пока приносит пользу, он имеет право на существование. Если пользы нет — то зачем такой человек?

Услышав это в первый раз, я попыталась возразить. Как же так, ведь есть же пожилые люди, которые уже не могут работать и т. п. Сталин шутливо погрозил мне пальцем и сказал:

— Прекратите заниматься демагогией, товарищ Орлова! Вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать!

Помощник Г.В. Алеша (сам он предпочитает официальное название своей должности — «литературный секретарь») удивительно организованный человек. Настоящий эталон пунктуальности. Обо всем помнит, все успевает, все делает хорошо, на совесть. Даже я завидую его организованности и удивляюсь тому, что он, с его способностями, ходит в помощниках у Г.В., вместо того чтобы расти в каком-то учреждении, делать карьеру. Алеша отговаривается тем, что в учреждении ему будет скучно. Что ж, я считаю, что это веский довод. Работа не должна казаться скучной, иначе она будет восприниматься как каторга.

Помню, с каким уважением отзывался Сталин о своем помощнике А.Н.[123] Называл его «ходячей энциклопедией», говорил, что без него не успел бы сделать и половины дел.

— Любое руководство — дело коллективное, — не раз повторял Сталин. — Все заслуги и свершения не единоличны, они принадлежат коллективу, а не одному человеку. Единоличными бывают только промахи и ошибки.

Хорошим отношением Сталина я очень дорожила. И всегда помнила, что должна соответствовать, должна оправдывать оказанное мне доверие. Сталин был строг к себе и к окружающим. Если бы я совершила нечто недостойное, нашей дружбе пришел бы конец.

Помню, как восхищался Сталин певицей Р., восхищался заслуженно, голос у нее и впрямь был замечательный. Сильный, богатый, «сочный», как говорит Г.В. Мне тоже нравилось, как поет Р.

Началась финская война. В декабре 1939-го создавались концертные бригады для выступления перед нашими воинами. Боевой дух крайне важен. Артисты помогают поднять его, вселяют в солдат уверенность в победе. Сама я очень серьезно относилась в годы войны к выступлениям перед фронтовиками, считаю эти выступления самыми важными в своей жизни. Порой, в госпиталях, видя раненых, не могла сдержать слез. Сердце замирало в груди, но я пела, танцевала, шутила, потому что понимала, как это нужно моим дорогим зрителям, защитникам нашего Отечества. Ни разу в жизни я не отказалась выступить перед солдатами. Бывало так, что валилась с ног от усталости, но тут раздавался звонок: «Любовь Петровна, вас беспокоят из такого-то госпиталя или клуба. Товарищи так хотят увидеть вас…» Я не могла отказать, вставала и ехала. На передовой тоже приходилось бывать, и не раз. А как же иначе? Это же мой долг, долг советского человека, советской актрисы! Что с того, что я устала или не спала две ночи подряд? Разве солдаты думают об усталости на передовой? Разве не ведут они бои сутками, без передыху? Я так понимаю.

А вот с Р. произошла некрасивая история. Она отказалась выезжать на фронт, мотивируя это заботой о своем голосе. Зима, морозы, можно застудить связки и т. п. Ее попросили более настойчиво, она категорически отказалась. Произошел скандал, о котором стало известно Сталину. Не могу передать то негодование, которое сквозило в голосе Сталина, когда он говорил о Р.

— Люди воюют, и мороз им не помеха! А кому-то, оказывается, помеха! Разве ее заставляют петь на морозе? А если даже и на морозе? Почему одни могут воевать на морозе, а другие рта боятся раскрыть? Советские люди так не поступают!

В итоге Р. одумалась и выехала на фронт, но отношение Сталина к ней, мнение о ней было испорчено навсегда. «Советские люди так не поступают!» — в устах Сталина это был суровый и окончательный приговор. Дурак может поумнеть, оступившийся может исправиться, но вряд ли «не советский» человек сможет стать советским. Я лично не очень-то верю в перевоспитание взрослых людей.