Медальон льва и солнца - Екатерина Лесина

Марта, взяв со стола лист бумаги, принялась обмахиваться.

– Извините, – сказала она непонятно кому. – Жарко у вас. Душно.

И вправду душно, и жарко, особенно оттого, что она рядом, а в его сторону и не глядит даже. Ну да, кому он нужен, шут гороховый, бывший кумир, а ныне – не пойми кто. Надо было отказаться от приглашения, ведь понятно же было – показуха, кино онлайн, только актеры играют фигово. Семен молча сидит у стены, то ли дремлет, то ли ждет чего-то, Вениамин рассказывает, но как-то неубедительно и скучно, а Марта мается от духоты. Только этот, юрист, вежливо улыбается, вертит башкой влево-вправо, любопытно ему, видите ли.

А Вениамин, отхлебнув воды из стакана, продолжил:

– И тут Юра приходит к выводу, что смерть Калягиной выгоднее всего ее родственнице, Валентине Степановне, значит, та и убила. Подход простой и логичный. И ведь главное – не ошибся. Оговорюсь, о родстве супруги с Калягиной Юра не знал. Он решает поступить следующим образом – жениться на Танечке и войти в бизнес на семейных началах. Дальше созревает примерно следующий план – если убить нынешнюю супругу тем же макаром, что и Калягину, то решат, что действовал один человек. На время убийства Калягиной у Юры имелось алиби, таким образом, он сразу же получал своеобразную страховку и на случай второго убийства. Более того, оба эпизода он надеялся повесить на Рещину, посчитав, что с бизнесом и сам управится, лишние люди – лишние расходы. Может, у него и вышло бы, но тут следствию становится известно о наличии любовницы, а привлекать внимание к Танечке Омельский не желает и спешно перекладывает вину на одну из своих пассий, даму темпераментную. – Вениамин вдруг осекся и, оглянувшись на напарника, покраснел. – В общем, испугался он…

Скучно. И душно. Да и вообще чего тут время терять? Ляльин сказал быть в три, а уже начало второго, опоздаешь – станет орать.

Да, если разобраться, то ничего для Никиты Жукова не переменилось, поменял шило на мыло. Хотя нет, пить вот меньше стал, точнее, вообще бросил, и имидж с подачи Ляльина другой… а еще песни другие будут. Это и успокаивает.

Типчик с кейсом внаглую облизывает взглядом Мартины коленки, вон, даже уши порозовели, и рот приоткрыл, того и гляди слюни пускать начнет. Пижон несчастный.

– Итак, надежный план начал давать сбои. Из-за кого? Из-за не в меру любопытного господина Жукова, который, как оказалось, знает слишком много… Теперь Юре нужно было определить, насколько вы опасны. Вы слышали его с Танечкой разговор, вы зачем-то ходили к реке, сначала один, потом с Мартой Константиновной. А познакомившись с Танечкой, вы не узнаете ее по голосу. Или притворяетесь, что не узнали? Юра растерян. Плюс ко всему, его сбило с толку ваше поведение: с одной стороны, вы оказываете явные знаки внимания Марте Константиновне, с другой – милы и вежливы с Танечкой, но попыток сблизиться с ней, хотя девушка не против, не делаете. А значит…

Театральная пауза, розовое лоснящееся от пота лицо, широкая улыбка, желтоватые крупные зубы. И все терпеливо ждут.

Попыток сблизиться. Да нужно ему было это сближение, может, ему этот трах бездумный надоел, захотелось нормального человеческого общения, чтобы по душам, чтобы сельская романтика речного берега, пасторальные пейзажи, горячий липкий песок и ледяная вода…

Пасторали и романтика исчезли вместе с Мартой. Ну и к дьяволу. Ну и хватит, закончен отпуск, пора трудиться.

– Значит, вам нужно что-то другое. И вот случайная встреча у ворот, когда Юра договорился с Танечкой, но в доме обнаружил Семена и Жукова, мило о чем-то беседующих, а Танечка не появилась. И в пансионат вернулась на руках господина Жукова.

– Так он не меня ждал? – спросила Марта.

– Не вас. Танечку. И то, что увидел, ему весьма не понравилось. Он испугался, что Танечка многое рассказала новому другу, и, следовательно, от кого-то из вас двоих нужно избавиться, и желательно побыстрее. Он бы и избавился. Я так думаю, – уточнил Вениамин. – Не успел просто.

Н-да, повезло, что и говорить. Не успел. А еще бы день-два, и, кто знает, пуля в череп и адью, Никита Жуков, бывшая звезда большой эстрады. Съездил отдохнуть…

– Если он собирался жениться на Танечке, тогда зачем ее ударил? – спросила Марта. – Там, в доме.

– Да не бил он ее, – подал голос Степан. Выглядел он усталым и раздраженным. – Целовались они. А тут мы. Приехали. И Вень… Вениамин с пистолетом сразу, а этот на взводе был, решил, что за ним, ну и, как в кино, девчонку за шею и перед собой. Типа, в заложники, если оружие не положим – башку свернет. А она в истерику.

– Мы рады, что наша клиентка не пострадала. – Кирилл Геннадьевич приподнялся было, но снова сел на стул, открыл кейс, крышкой загораживая содержимое от любопытных взглядов. – Мы собираемся написать благодарственное письмо в управление…

Дальше Никита не слушал. На часах уже начало третьего, в желудке пустота, под сердцем тоже, ничего не хочется… выйти бы. Уйти. Предлог есть, ему и вправду спешить надо, но как тогда с Мартой? И почему она не уходит, чего ждет?

– Скажите, а Валентина Степановна в домике Жукова искала медальон? Верно? – Марта поднялась, открыла сумочку и достала сложенный вчетверо лист бумаги, который протянула юристу. – Вот, возьмите, отдайте это Тане. Медальон я еще раньше… мы его случайно нашли, наверное, Дарья подбросила, когда заходила.

– Благодарю, – Кирилл Геннадьевич разворачивать лист не стал, положил в кейс и крышку захлопнул. – Медальон – весьма важная составляющая завещания… это очень романтичная история. Господину Бартье вещь досталась от бабушки, которая была родом из России, а та получила украшение в дар от первого мужа, погибшего на войне. Господин Бартье отдельным пунктом упомянул, что в случае утраты медальона потомки Калягиной теряют право на наследство. Мы очень рады, что благодаря вашей честности Татьяна получила то, что причитается ей по праву.

Такое вот изысканное спасибо. И чего он на Марту так смотрит? Точно бы врезать, но тогда она разозлится, снова назовет шутом и недорослем или ничего не скажет, а вежливо уйдет. Исчезнет. Так ему, идиоту, и надо.

– Ну, с медальоном, да, – Вениамин постучал по столу, привлекая внимание. – Сыграл роль… Рещина сняла медальон и спрятала его среди украшений, поэтому на первом допросе ни словом о нем не обмолвилась, а сказала только тогда, когда тот пропал. Она надеялась, что мы сможем его найти, все равно ведь она являлась ближайшей родственницей Людмилы и имело право наследовать, в том числе и ювелирные украшения. Ей главное было – найти. А взяла безделушку Танечка. Поносить. И потеряла, а Дарья нашла.

– И подбросила мне? Зачем?

– Ну… кто теперь знает. Может, решила, что ваше, вероятно, видела, но не помнила, на ком. Ну, а Рещина понять не могла, куда медальон подевался, прятала-то она его в предобморочном состоянии, вот и возникли сомнения – а прятала ли или обронила где-нибудь. Вот такая вышла история, точнее, истории.

– Мы еще раз выражаем благодарность за оказанную помощь, – Кирилл Геннадьевич поправил съехавшие набок очки, – и сожалеем о том, что косвенным образом завещание господина Бартье стало мотивом преступления, однако мы надеемся, что следствие не имеет претензий к госпоже Рещиной Татьяне, которая, вероятно, будет признана законной наследницей…

– Не имеет, – отмахнулся Семен, подымаясь. – Извините, вы тут сами, а мне идти надо.

– И мне, – момент был удобный, и Жуков воспользовался. – Всем до свидания и благодарю за доверие. Ну, за рассказ. В общем, счастливо оставаться.

– Счастливо, – отозвался Кирилл Геннадьевич.

Никита ждал на улице, прислонившись к стене – плевать, что грязная и пиджак помнется, но так как-то легче. Хотя нет, ни черта не легче. Жарко. Душно. Костюм этот идиотский, воротничок натирает шею, галстук душит, туфли давят, а она все не идет.

Боится?

Тогда сбежала. Почему? Все ведь хорошо, просто замечательно было, а она ушла. Объяснения, записочки в три слова и то не удостоила. А он теперь вот ждет. Чего? Того, что конкретно на три буквы пошлют?

Жуков уже почти было решился уйти, когда громко хлопнула дверь и на крыльцо вышла Марта.

– Привет. Давно ждешь? – спросила она.

Белое платье в черный горох, красный лакированный пояс, красные туфли и красная же сумочка на длинном ремешке.

– Не очень. И вообще не жду.

– Так стоишь?

– А что, нельзя?

Молчание. Обиженное выражение лица с тонкими лучиками-морщинками в уголках губ и ямочкой на подбородке. Вот дурак…

– Как у тебя дела? – поинтересовалась Марта. – Проводишь?

– Провожу.

Узкая дорожка, ромбики плитки – синей и желтой, пыльные листья кустарника, пыльная трава, пыльные белые цветы с облетающими – стоит только тронуть – лепестками.

– Дела… дела нормально. Я с Бальчевским расплевался. Нет, предъявлять ничего не стал, по морде вмазал, и с концами.