Последний конвой. Часть 3 - Виктор Романович Саморский

натура. Это самое главное, чему я научилась, катаясь по экспедициям. Иначе — никак. Попрешь напролом, невзирая на должности, чины и звания, мгновенно буйну головушку сложишь. Ну и наоборот. Не будешь себя отстаивать — на шею сядут, ножки свесят, еще и погонять станут, чтобы быстрее и аккуратнее везла. А я вам не лошадь! Я маленькая и хрупкая женщина. Меня беречь, холить и лелеять нужно. На руках носить!

Подумала я, подумала и решила — да что я, совсем блондинка, что ли? Сказки Шахерезады в детстве читала, язык у меня неплохо подвешен, а мозги соображают быстро. Да я тоже так смогу! Особенно если жизнь от этого зависит…

— О, великий… — начинаю я, араб осторожно вставляет:

— Эмир.

— О, великий эмир, я просто счастлива встретить на пути в Эфиопию такого прекрасного, умного и талантливого собеседника, как вы.

А что такого? Между прочим, ничуть не погрешила против истины. Как минимум тремя — четырьмя языками эмир точно владеет — арабским, английским и каким-то еще африканским наречием. Думаю, и на эсперанто, при желании, изъясниться сможет. Так что априори — человек неглупый и образованный. Тупые и безмозглые верховными повелителями Африки не становятся и на подобных бронированных монстрах по пустыне не рассекают.

Смотрю, у старика морщинки слегка разгладились, лицо порозовело, глазки поволокой затянуло. Кажется, поплыл мой арабский шейх от нежных трелей девичьего голоса. Нужно добивать, пока расслабился. Вот только с чего начать?

— И что же прекрасный цветок мечтает найти в моей варварской стране?

— У Метрополии там колония, — поясняю я, — наш конвой везет запас продуктов и генно-модифицированные семена, чтобы возродить сельское хозяйство… и помочь местным жителям вернуть цивилизацию на этом прекрасном, но сильно недооценённом материке…

«…а еще оружие, чтобы от вас — бандитов отстреливаться», — мысленно добавила я и состроила такую умильную рожицу, которую только сумела.

Эх, давненько я обольщением арабских шейхов не занималась. Уже и не помню совсем, как это делается. Но, судя по всему, грубых ошибок не допустила, эмир остался удовлетворен услышанным.

— Достойное деяние, — одобрил араб, — во имя Аллаха Милостивого и Милосердного!

Так «оно» еще и на исламе повернуто, — озадачилась я, — тогда чуточку посложнее будет. Коран пыталась прочесть в молодости, но даже половину не одолела. На мой взгляд, та же Библия, только переписана другими словами с поправкой на местный колорит. А уж о том, чтобы вспомнить хотя бы пару цитат оттуда, даже речи не идет. Как быть?

Ну не мое это. Религия подразумевает безоговорочную веру в сверхъестественное. В богатых, щедрых и справедливых Богов, коих мне ни разу в жизни своими глазами наблюдать не приходилось. Отсюда и с верой у меня не срослось. Да я и не пыталась, если честно. Сложно верить в то, что находится за гранью твоего восприятия. Это нужно быть шибко умным, либо совсем глупым и наивным. А я — ни то, ни другое. Я злая и циничная женщина, хапнувшая в этой жизни дерьма через край.

— Иншалла, — пожала я плечами. Это единственное, что я вспомнила, и источником воспоминаний стал отнюдь не Коран. Пусть понимает мои слова, как хочет, все равно ничего умнее сказать не смогу.

Однако шейху внезапно ответ понравился, он даже изобразил подобие улыбки, хотя это больше походило на волчий оскал. Короче, жуткая гримаса, обнажившая верхний ряд совершенно испорченных зубов, произвела неизгладимое впечатление. Снова мороз по коже и холод внизу живота. Преисподней повеяло от этой зловещей ухмылки.

— Иншалла, — внезапно повторил он.

Я решила действовать на опережение. Иногда лучшее средство защиты — это нападение. Или повезет, или голова с плеч. Но кто не рискует, тот не пьет шампанское. Правда, я понятия не имею, что это такое, но так все говорят…

— О, великий эмир, могу ли я, недостойная, обратиться к вам с маленькой просьбой?

— Непременно, — расцвел в очередной «улыбке» араб, — сделаю все что в моих силах для прекрасной Жасмин.

— Пожалуйста, не убивайте наших раненых. Я врач. И просто не могу этого позволить. Простите за дерзость, о великий эмир, о большем не могу и мечтать.

— Нет греха на слепом, и нет греха на хромом, и нет греха на больном. Кто подчинится Аллаху и Посланнику Его, тот попадет в Райские сады, где текут молочные реки. А кто отвернется от Бога, того Он подвергнет мучительным страданиям.

Я несколько секунд честно пыталась переварить довольно странную фразу, но потом сообразила что это просто кривой перевод очередной цитаты из Корана. Эх, знать бы еще какое смысловое значение она имеет? В священных текстах ведь как: не важно, что произносится, важно, как это интерпретируется. Целый сонм толкователей на этом поприще немалую денежку имел, и, наверное, до сих пор имеет.

— У нас иная вера, великий эмир, но Бог тот же самый. Всевышний один, просто верят в него по-разному.

— Каждому — свое, — внезапно блеснул мудростью араб, и глаза его стали жесткими и колючими, — чтобы Аллах простил тебе грехи, которые были прежде и которые будут впоследствии, чтобы Он довел до конца Свою милость к тебе и провел тебя прямым путем, ты должна принять его в свое сердце. Иного пути нет.

Я почувствовала, как подкатывают слезы. Ну почему все командиры любых мастей и расцветок такие бесчувственные сухари? Как мне докричаться до этого отродья Сатаны, прикрывающегося цитатами из Корана?

— Я — врач и давала клятву Гиппократа. Я не могу позволить вам убивать раненых. Если для этого мне нужно принять ислам, я согласна. Аллах ничем не хуже Иисуса.

— О прекрасный цветок Жасмин, твое решение твердо? Не лицемеришь ли ты передо мной? Не пытаешься ли произнести именно те слова, которые мне будет приятно услышать? Ты очень легко можешь обвести меня вокруг пальца, но ты ни за что не сможешь обмануть Его.

— Да не собираюсь я никого обманывать, великий эмир. Аллаху — акбар, и все такое…

Араб озадачился. Араб был в задумчивости. Великое изумление было написано на его мудром челе, испещренном глубокими морщинами. Определенно еще никто так быстро не соглашался принять веру после мимолетного предложения.

А мне что? Я вообще — агностик. Иными словами, всегда открыта для любых предложений. Выучить несколько молитв на непонятном языке и дважды в день постоять пару минут на коврике? Да без проблем! От меня не убудет. Лишь бы этот урод