Мир Элайлиона - Саражаков Давид

Лин же в этот момент смотрела на эту сцену из тёмной части комнаты:

«… Между ними что-то произошло?»

Глава 21

Поплачь

Приют для детей или более официально — «Социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних». В это место изначально отправили меня и Игоря. Оно являлось всего лишь временным пристанищем примерно на три месяца, лишь немногие остаются дольше. И оно было действительно не плохим. Да, нас ждали жёсткий режим, тесные стены, общие спальни и скромная мебель. Но люди были хорошими. И дети, и взрослые.

Это место, как следует из названия, занималось реабилитацией детей. С нами часто разговаривали психологи, мы учились в школе, нас обучали некоторым бытовым навыкам и, казалось бы, обычной гигиене. А всё потому, что родители нас в это не посвящали.

И я был крайне активным в жизни приюта. Был старательным и послушным ребёнком. Старался всем помогать, угождать и показать свою полезность. А всё ради слова «молодец». Ко мне в семье никогда не было достаточно любви и понимания. Родители этого не показывали. Точнее, они даже называли моё существование ошибкой. До этого столько похвалы со стороны взрослых и сверстников я не получал за всю жизнь. Это действительно помогло мне.

Правда, со временем моё желание угодить всем становится для меня проблемой. Других детей в приюте начали использовать моё желание всем помочь в своих интересах, много чего прося, но не давая никаких благодарностей взамен. Тогда в это вмешались воспитатели, говоря начинать отказывать в некоторых просьбах, при этом хваля за это, постепенно избавляя от прежнего образа мышления.

Но Игорь не был готов мириться с произошедшим. Временами он пытался сбежать, только вот безуспешно. Его вскоре ловили.

Так через некоторое время нас отправили уже в детский дом, разлучая с появившимися не так давно друзьями и полюбившимися взрослыми.

В тот день мы оказались перед его массивными, полностью чёрными железными дверями. Со стороны это здание напоминало обычную школу, сильно изуродованную временем. Стены покрыты потёртостями и царапинами, а двери скрипят на креплении.

В приёмной нас встретил работник в белом халате, смотревший на нас устало, но по-доброму. За окном бесснежная зима. Не было ни зелени на деревьях, ни цветов, только серый двор с железным забором, которым владели лишь уродливые поделки из старых шин: совы, собаки и коты. Стоит признать, поделки из шин никогда не бывают хорошими.

Сначала мне показали мою комнату: шесть кроватей, столы, шкафы для одежды и занавешенное окно, через которое просачивался неяркий свет. На стенах в коридоре висели фотографии счастливых детей. Работники рассказывают и показывают, где находятся вещи для личной гигиены, туалеты, ванные, куда можно обратиться за помощью. Потом меня познакомили с остальными детьми. Большинство из них на удивление были дружелюбными. С ними я смог подружиться. В большинстве своём не сильно всё отличалось от приюта.

И, наконец, я пошёл в новую для себя школу. В общеобразовательную. С детьми, у которых есть родители. Там-то я и познакомился с ним.

Георгий.

Плохо обращался с учителями, имел наглую манеру поведения, не привыкшую отказывать себе в удовольствиях. Станет главным заводилой в классе, старшим на районе, «жизнь ворам, смерть мусорам», познавшим «романтику воровской жизни» и так далее и тому подобное. Тот, кого сейчас я без зазрения совести могу назвать человеческим мусором. Настоящим отбросом.

Иногда я встречался с ним по дороге из детского дома в школу. Из-за этого мы вскоре сдружились.

В нашем классе были три человека, над которыми многие потешались. Две девочки. Одна полная с каким-то небольшим тёмным шершавым участком на толстой шее, другая высокая девочка в очках, только очень заторможенная и стеснительная, говорящая с сильными заиканиями и, очевидно, чем-то больная. Третий — очень низкий мальчик, активный, готовый на всё ради «друзей», в число которых входил Георгий. На самом же деле это, наверно, что-то вроде самообмана. Он действительно верил, что они его друзья, в то время как на самом деле им помыкали, как хотели.

В моей группе, в детском доме, подобного, на сколько я помню, не происходило. Возможно, иногда сироты бывают добрее детей из нормальных семей, не смотря на условия, в которых живут.

Я лишь наблюдал за этим, сам не участвуя. Вступаться и как-либо им помогать не собирался. Да и сам иногда посмеивался над тем, как над ними шутят.

Но всё резко изменилось после того, как в эту же школу пошёл Игорь.

И я познакомил его с Георгием.

Тогда он был несколько стеснительным и неуверенным в себе. Он редко становился инициатором разговора и часто отводил глаза при общении со взрослыми. Ему не нравилось выступать на публике и говорить перед большой аудиторией. Он боялся ошибиться или не найти правильных слов.

После того, как я представил Игоря нашей небольшой компании, с шумом и суетой общаясь друг с другом и смеясь, мы переместились к одному столу в задней части класса.

Наш класс представлял собой небольшое помещение с высокими окнами, у которых были пластиковые рамы и длинная тюль. Если снаружи светит солнце, то оно ярко проникает сквозь окна, создавая яркие лучи света. Однако, из-за этого в местах, куда они попадали, сидеть было невыносимо, потому я предпочитал сидеть у стены, дабы избежать прямого солнечного света.

Парты и стулья в классе деревянные. На стенах класса висят учебные пособия и портреты известных писателей. В центре класса, напротив парт учеников, находится доска с мелом. Учительский стол стоит на переднем крае класса, рядом с доской. В конце класса, за спинами учеников стоят шкафы для хранения учебных материалов и книг, на которых находятся растения. Слева от шкафов находился небольшая дверь, которая ведёт в кабинет нашего логопеда, где она занималась с детьми.

Георгий присел за своё место и заговорил:

— Пизда, конечно, твой брат — лох.

В нашем классе одновременно учились брат и сестра, с разницей в год. Они часто поливали друг друга помоями, что, насколько я знаю, вполне свойственно обычным братьям и сёстрам. Должно быть, поэтому он ожидал услышать согласие с моей стороны или же просто проявлял свою обычную прямолинейность с грубостью.

Но я и Игорь были другими. Брат был крайне неуверенным в себе и редко общался даже со мной, так что я старался защищать его.

В итоге между мной и им завязалась драка… Ну как драка? Хватались друг за друга, царапались, иногда получалось наносить удары. Типичная драка детей. Когда нас разняли,