В нужное время в нужном месте - Андрей Богданов

Он вызвал помощников и приказал к утру подготовить и толково обосновать законопроект, в котором будет сказано, что если через сутки после смерти монарха не найдется наследник престола, то собирается внеочередное заседание парламента. И после голосования вся власть в стране переходит к тому же парламенту.

Парламент завтра утром проголосует за новый закон.

Герберт завтра днем подпишет.

И завтра вечером умрет.

А послезавтра вечером депутатики еще раз проголосуют. И вся власть по закону прейдет к парламенту. То есть к Соломону Карповичу Фон-Ли.

Великий князь приезжает. Но не как наследник престола, а как знатный турист. Ему даже великодушно позволят немного погулять по дворцу.

Закон есть закон. Ни одно государство Земли не признает такого царя. Монархия давно вышла из моды.

Глава седьмая

Шпионский дебют

Побег из тюремной больницы прошел до обидного скучно. Для меня, директора крупнейшей тюрьмы Руси, это было оскорбительно. Сколько раз по долгу службы, да и просто из любопытства, я устраивал в Бастилии интересные учения, разыгрывал различные комбинации с захватом заложников, муштровал личный состав, изучал историю самых дерзких побегов, случившихся в мировой истории!

А тут… Как из собственной квартиры вышел. Ни тебе хитроумных комбинаций, ни перестрелок, ни тайного подкопа, ни дельтаплана с моторчиком или воздушного шара! Сплошное разочарование, пощечина всей уголовно-исправительной системе.

А дело было так. Ближе к обеду в тюремную палату по-свойски зашли теща и Маэстро. У Маэстро была большая спортивная сумка. Добрый Эльф вразвалочку подошел к моей кровати, положил сумку на пол. Небрежно помахал надо мною рукой. Пробормотал короткое заклинание. Удовлетворенно кивнул. Меня окатило теплом. И я тут же почувствовал себя в идеальной форме.

– Как самочувствие? – поинтересовался Добрый Эльф.

– Нормально.

– Вот и хорошо. Рота, подъем!

Я бодренько сбросил одеяло, распутал бинты. Начал переодеваться.

– Сначала прими душ и побрейся, – строго сказала Капитолина Карловна.

– Где?

– В ванной. По коридору направо. Третья дверь, что ли… Там открыто.

– А медперсонал? А охрана? А датчики? А телекамеры?

– Часть спит, часть работает под гипнозом, – зевнул Маэстро, вытаскивая из сумки пакет. – А электронику, по убедительной просьбе мадам Кака, они сами отрубили… На, Бонифаций, бери. Тут полотенце, мыло, бритва… В общем, все что нужно. Только давай в темпе, тебе еще на поезд успеть надо. И с Маратом встретиться. Да и выпить перед дорожкой не помешает.

– Какой еще поезд? Какая еще дорожка?

– Поезд на Землю. Дорожка до Москвы.

Я сидел у окна двухместного купе и смотрел на проносящийся мимо тоскливый пейзаж. Пред глазами то и дело мелькали дурацкие столбы. Погода портилась. Небо заволокло плотными тучами. Единственная отрада – горы на горизонте – скрылась из глаз. Первые капли дождя начали хлестать по стеклу, оставляя небрежные косые росчерки.

Отвернувшись, я открыл бутылочку пива и закурил. До границы с Россией оставалось еще около четырех часов. Достав из кармана новый паспорт и другие документы, я еще раз изучил их. Теперь меня зовут Вениамин Андреевич Магаданский. Профессия – журналист. Еду в Россию на постоянную работу в корпункте новгородской газеты «Мировые новости». Все это липовое шпионство устроил Шериф.

…По дороге на вокзал меня подвезли к общественному туалету, который Марат умело превратил в место конспиративных встреч. Пройдя по занюханному коридорчику вглубь помещения, я нашел нужную дверь, набрал код. Оказался в обшарпанной комнате с четырьмя дверями. Через секунду из двери напротив появился Марат. Его монолог был краток и содержателен:

– Документы, билеты, деньги, кредитка. И еще. На, Бонифаций, держи свой загадочный обрез. Я был против. Но Капитолина Карловна и Маэстро настояли. Обещали с ним что-то такое сотворить… Короче, пушка невидимой станет. Металлодетекторы его тоже не смогут засекать.

Дальше. На первой же российской станции к тебе в купе сядет мой агент. Ты спросишь: «Говорят, в Москве нынче в моде кожаные куртки?» Если получишь ответ: «Нет, я такой моды не признаю, предпочитаю голышом», следовательно, все в порядке. Если скажет: «Я Москву не люблю», значит, близко хвост. И агент выйдет на ближайшей станции. А ты спокойно доедешь до Москвы. Там придешь в свой корпункт. Директор корпункта тоже наш. Расскажешь ему, что произошло в поезде. И следуй его указаниям.

Если в поезде отзыв будет нормальный, агент с тобой доедет до Москвы. Покажет квартиру. Располагайся, осматривайся, отдыхай. Заходи время от времени на работу в корпункт, поддерживай легенду. И никакой самодеятельности.

Запомни главное! До первой российской станции ни в коем случае, что бы ни произошло, хоть ядерный взрыв, не выходи из купе!

– А в туалет?

– Ни в коем случае, я же сказал! Перетерпи. Это крайне важно!

– Что ты задумал?

– Не могу сказать. Главное – не выходи из купе, и все будет нормально. Потом все узнаешь. Извини.

– Хорошо. И долго мне в Москве торчать?

– Пока тут у нас ситуация не успокоится.

– А что будет с Вероникой и Алисой?

– Насчет жены и дочери не переживай. Мы за ними присмотрим, в обиду не дадим.

Любые телефонные переговоры запрещены. Есть информация, что у Фон-Ли появилось какое-то сверхсовременное подслушивающее устройство.

– Ясно… Записку-то хоть можно черкануть?

– Можно, только быстро. – Шериф вырвал из блокнота листочек, протянул золотой «паркер». – Вот бумага и ручка. Пиши на моей спине. Только без имен и конкретики.

Используя твердую, как сталь, спину Шерифа вместо столешницы, я написал: «Дорогие девчонки! Я вас очень люблю. Я должен на какое-то время уехать. Ждите. Целую. Ваш Б.».

– Все будет нормально, Бонифаций, – сказал Шериф, пряча записку. – Я в этом уверен.

– Тут это, Марат… еще одно.

– Что?

– Эти охранники, что в тюремной больнице… С ними что будет?

– Их накажут.

– Не по-людски как-то. Мы же ведь коллеги.

Марат улыбнулся.

– Я их пока в твоей Бастилии подержу. В хороших камерах. Потом, если все закончится хорошо, отпустим, восстановим на работе. Премию выпишем.

– А если все закончится плохо?

– Тогда я сяду рядом с ними. Но это вряд ли. Меня, скорее всего, убьют.

– Тогда уж пусть все закончится хорошо.

– Непременно хорошо, Бонифаций, непременно… Ну, пока, дружище!