Берия. Арестовать в Кремле - Анатолий Сульянов

В высшем руководстве страны создалась парадоксальная ситуация: Сталин патологически боялся Гитлера, а окружение Сталина боялось вождя, стараясь ублажить его сообщениями о ложных успехах, о готовности Красной Армии и страны в целом к отражению агрессии. Боялись наркомы, директора оборонных предприятий, руководители республик и областей. Не избежали этого и военные руководители.

Маршал Тимошенко позже рассказывал: «В начале июня 1941 года, когда сообщения по разным каналам о готовящейся агрессии против СССР стали очень тревожными, мне удалось добиться у Сталина согласия принять меня вместе с начальником Генштаба генералом армии Г. Жуковым. Мы вручили ему большую пачку последних донесений наших военных разведчиков, дипломатов, немецких друзей-антифашистов, убедительно свидетельствующих о том, что каждый день следует ожидать разрыва Гитлером пакта о ненападении и вторжения врага на советскую землю. Прохаживаясь мимо нас, Сталин бегло пролистал полученные материалы, а затем небрежно бросил их на стол со словами: «А у меня есть другие документы». И показал пачку бумаг, по содержанию почти идентичных нашим, но испещренных резолюциями начальника военной разведки генерал-лейтенанта Ф. Голикова. Зная мнение Сталина, что в ближайшие месяцы войны не будет, и стремясь угодить ему, Голиков начисто отметал правдивость и достоверность всех этих донесений. Более того, продолжал Сталин, нашелся один… (тут «хозяин» употребил нецензурное слово), который в Японии обзавелся заводиками и публичными домами и соизволил сообщить даже дату германского нападения — 22 июня. Прикажете и ему верить? Так ничем закончился наш визит…» Сталин не верил нашим разведчикам — за четыре предвоенных года он репрессировал пять начальников разведывательного управления РККА…

Более того, руководство Политуправления РККА всячески ограничивало действия тех политработников, которые пытались морально подготовить бойцов и командиров к войне с фашистской Германией. В войсках все чаще встречались случаи беспечности и потери бдительности.

Высшее политическое и военное руководство с трибун открытых и закрытых убеждало народ в том, что наши границы в наиболее уязвимых местах опоясаны полосой укрепленных районов: усилены ранее построенные укрепления и возводятся дополнительные укрепрайоны, радикально улучшающие всю систему обороны границ» (Ворошилов К. Е. «Речь на XVIII съезде партии»). Маршалу Ворошилову вторил армейский комиссар Мехлис: «Если вторая империалистическая война обернется своим острием против первого в мире социалистического государства, то следует перенести военные действия на территорию противника, выполнить свои интернациональные обязанности и умножить число советских республик».

Общий настрой был такой, что война сразу обернется наступлением наших войск, и будет вестись на чужой территории, и закончится победой, достигнутой «малой кровью». Идеологи отрабатывали свой хлеб с маслом и кричали на всех углах о непобедимости Красной Армии, о нерушимости границ Советского Союза. Их можно понять, но как было понять профессиональных военных, не принимавших крайне необходимых решений по повышению боевой выучки войск с учетом военных действий на западе. В декабре 1940 года нарком обороны заявил: «В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не даст ничего нового». И это говорится после весьма неудачной финской кампании, в которой войска Красной Армии потеряли сотни тысяч убитыми и ранеными, не сумев долгое время прорвать укрепления противника на узком участке фронта, имея превосходство в артиллерии, авиации, пехоте! А концентрация танков и артиллерии на решающем направлении? А массированное применение авиации? А…

На другой же стороне границы подготовка к войне шла полным ходом: о предстоящем возможном нападении на Советский Союз знали все военнослужащие от солдата до фельдмаршала. Вот один из документов от 22.04.1941 года:

«Солдаты 1-й танковой группы!

Фюрер решил разгромить большевистские Советы прежде, чем этот противник, питающий давнишнюю ненависть к национал-социализму, пользуясь тем, что мы заняты войной с Англией, ударит нам в спину.

В этой войне 1-я танковая группа вместе с приданными ей пехотными дивизиями должна пробить брешь в пограничной большевистской стене и затем своими мотосоединениями продвинуться далеко на восток.

В результате этого произойдет распад действующей против нас русской армии.

До наступления этого момента для нас не может быть ни отдыха, ни покоя.

Мы должны неудержимо, невзирая ни на что, и без задержек продвигаться вперед, пока не будет достигнута эта цель. Я твердо убежден в том, что группа фон Клейста выполнит свою задачу так же быстро, как во Франции и Югославии.

Да здравствует фюрер!

Командующий 1-й танковой группой фон Клейст»[13].

Это обращение было написано за два месяца до начала войны и не могло долго оставаться тайной. В начале мая 1941 года перебежчики из гитлеровских войск сообщали об этом и других обращениях командиров армий и дивизий. Обстановка накалялась с каждым днем. Гитлеровские командиры даже вблизи границы действовали с присущей им пунктуальностью при развертывании армий вторжения, не опасаясь того, что их обвинят в «провоцировании войны с Советским Союзом», в том, что грубо попирают недавно заключенное соглашение о ненападении.

15 мая 1941 года военно-транспортный самолет «Люфтваффе» «Юнкерс-52» нарушил государственную границу СССР, пролетел без воздействия противовоздушной обороны РККА по маршруту Белосток — Минск — Смоленск — Москва и произвел посадку на Центральном аэродроме столицы.

Как же так случилось, что военный самолет Германии пролетел полстраны и сел в центре Москвы?

Ю-52 был похож на гражданский самолет Германии, летавший по маршруту Берлин — Москва. «Юнкерс» был обнаружен постами ПВО Западного особого военного округа, но командиры решили, что это шел рейсовый самолет, а потому вся информация о Ю-52 потерялась среди штабов различных уровней.

После трехнедельного разбирательства на свет появился приказ наркома обороны. После вступительной части с подробным объяснением случившегося шла, как обычно, приказывающая часть: «…За плохую организацию службы воздушного наблюдения, оповещения и связи, отсутствие должного воинского порядка в частях ПВО и слабую подготовку личного состава постов ВНОС командующему Западной зоной ПВО генерал-майору артиллерии Сазонову, начальнику штаба 4-й бригады ПВО майору Автономову объявить выговор… За самовольное разрешение пролета и посадки Ю-52 на Московском аэродроме без проверки прав на полет в Москву начальнику штаба ВВС генерал-майору авиации Володину и заместителю начальника 1-го отдела штаба ВВС генерал-майору авиации Грендаль объявить замечание…»