Песнь для Близнецов - Евгения Белякова

Знание это ничего не меняло в ее решении. А вот в решимости – да.

Сотнями миль южнее, в столице, Гринер готовился ко сну. Алиль, которому Шезара, судя по всему, передала свои полномочия по присмотру за королем, настоял на том, чтоб Дориан принял ванну. Несмелые возражения «Ну, я же купался три дня назад» натолкнулись на почтительный, но одновременно суровый взгляд советника.

– Я понимаю здесь на Севере, бедняков, у которых в домах холодно и, часто купаясь, можно простудиться. – Сказал он, своим неотвратимым наступлением шаркающих остроносых туфель загоняя юношу в ванную. – Но вы, король, три камина, огонь горит, тут жарко, как у меня на родине! От вас мышами пахнет! Кстати, почему?

– Нипочему, – буркнул Гринер, сдаваясь и стягивая рубаху.

– Вот-вот! – победно сказал Алиль и, задрав подбородок, удалился.

Гринер закончил омовение, переоделся в чистое исподнее и явился в спальню. С грустью посмотрел на пустую кровать, но, сообразив, что чувство это принадлежит не ему, а Дориану, отмел его прочь.

«Раньше такого не было. Ощущения и эмоции были… моими», – подумал он.

«Я прошу прощения, это случается непроизвольно»

«Да уж», – ворчливо подумал Гринер.

«Мне кажется, это начало происходить после того, как ты… пустил меня ближе. Когда…»

«Да, когда Шезара приставила мне нож к горлу, помню».

«Не сердись. Хотя – сердись. Это уж точно твоя эмоция»

«О, теперь ты будешь язвить до утра. Такого раньше не бывало. Тоже появилось после того, как я пустил тебя ближе?»

Дориан не ответил. Гринер вздохнул, извинился мысленно перед королем и, не дожидаясь ответа (которого, впрочем, и не было), упал в мягкие подушки лицом. Сон пришел постепенно, накатывая на юношу мягкими волнами. Уже засыпая, Гринер перевернулся на спину, раскинул руки…

Он удивленно сморгнул. Стены восьмиугольной комнаты, узкие окна с туманом за ними…

– Демон раздери! – вскричал Гринер, резко поворачиваясь вокруг своей оси. Но, кроме него, в комнате никого не было.

Похоже, пришла к нему мысль, эта комната принадлежит ему в той же мере, что и Кендрику. Интересно, почему он в нее вернулся? Юноша еще раз осмотрел ее. Стены те же, кресла нет. Хотя, захоти он, кресло появится. Гринер захотел.

Посередине комнаты возник трон, точно такой же, какой стоял в Большой зале. Гринер махнул рукой, поморщился и трон исчез. Затем юноша подошел к одному из окон. Как и раньше, при его приближении туман начал рассеиваться, открывая взгляду некий пейзаж. На этот раз – цветущего сада, неуловимо знакомого. Звуков не было – от красоты неба за окном, трепетания листвы и медлительного падения лепестков у Гринера на лице появилась благостная улыбка. Внезапно ветви деревьев затряслись, и юноша увидел, что, ломая стволы, по земле катится что-то огромное, вытянутое. Дракон… Тело его замерло, пропахав в земле борозду, к дракону подбежал старик в соломенной шляпе.

– А, это то, что было… – сказал себе Гринер. – Это когда Тео прилетела к магу Ольсену. Ну-ка…

Он подошел к другому окну. Когда серые пряди в нем рассеялись, Гринер увидел какое-то странное каменное строение. Оно было высоким, вытянутым – юноша подумал было, что это башня… и стояла она в… озере? Первые три этажа скрывались под водой. Дна не было видно, но откуда-то Гринер знал, что затоплены именно три этажа. У него всплыло в памяти – поместье Тео, там тоже была вода и останки башни; но здесь было другое. Озеро большое, гладкое и ярко синее. И башня просто громадная, гладкая, без единой выщербинки. Чем-то похожая на ту, что маги вырастили во дворе Университета, но чисто белая. Он, памятуя об оказавшимся вещим сне про встречу с Шезарой, постарался запомнить как можно больше деталей. Ему показалось, что над дверью в башню висит какой-то знак.

Происходи все на самом деле, он вряд ли бы смог разглядеть, что именно украшает портал входа. Но, стоило ему захотеть посмотреть поближе, как картина вдруг двинулась на него, так, будто невидимый великан перенес окно, через которое он глядел, поближе к башне. Гринер успел рассмотреть знак – какое-то чудище, с множеством ног, клешнями как у рака и причудливо завернутым кверху хвостом. Затем проем окна снова заволокло туманом.

Гринер двинулся к следующему… и тут услышал, как кто-то произносит его имя. Он оглядел все окна – может, он увидит, как кто-то зовет его в будущем? Но голос доносился не из окон.

Он был везде.

– Гринер…

– Что надо? – не слишком любезно отозвался юноша. Если кто-то неизвестный так беспардонно проникает в его сон, пусть не рассчитывает на вежливость.

– Ты покинул меня…

– Никого я не покидал, – возразил Гринер. На мгновение он подумал, что с ним заговорил Дориан. С того момента, как Кендрик соединил их, они всего раз встречались в этой комнате, свои приказы маг предпочитал отдавать через шар. Понятное дело, когда во сне шлялся Кендрик, Дориану смысла не было высовываться.

Страшная догадка настигла Гринера. Он, запинаясь, позвал:

– Кендрик? Это ты?

– Помоги мне. Я умираю. Нет ни капли силы…

Первым побуждением Гринера было кинуться на помощь магу, вопя «Ты где?», но он тут же одернул себя, с ужасом думая, куда такая сердобольность может завести. Но все же, отвечая, он чувствовал, что в груди что-то щемит.

– Я не могу, Кен. И не стану. – Теперь Гринер был абсолютно уверен, что с ним говорит бывший ученик Тео. Он не понял этого сразу, потому что даже мысли не допускал о том, что тот жив. Но, прислушавшись к голосу, он понял… он знал, что это Кендрик.

– Оставайся там, где ты есть. И э-э-э… кстати, где ты?

Наученный горьким опытом, Гринер решил попытаться вызнать у мага, где тот находится. Возможно, Дерек его найдет и… убьет?

Гринеру эта идея была совсем не по душе. Да, Кендрик был больным на голову злодеем, распоследним гадом и сволочью, уничтожившим много невинных жизней… но в намерении натравить на него Дерека было что-то… неправильное. Поэтому Гринер заметно поморщился, когда повторил:

– Где ты?

– Тут темно.

– И все? Много где темно! Точнее можешь сказать?

Но никто не ответил ему. Более того, ощущение присутствия Кендрика пропало.

– Хочу проснуться. – Мрачно произнес Гринер, но ничего не произошло. Он захотел сильнее.

Посредине комнаты появился трон.

– Да сгинь ты, проклятая деревяшка! – в сердцах воскликнул Гринер и трон пропал.

– Раз уж уйти отсюда я не могу, хоть посмотрю, что меня ждет… – пробормотал юноша и подошел к окну справа. Он увидел там пустыню – точно такую же, как и в самый первый раз.

– Значит, Араханд, – почти уверенно сказал он себе. – Это хорошо. Я и хотел туда попасть. А что-нибудь новенькое сегодня будет?

Он приблизился к следующему проему. И увидел там только пустоту. Тьму, непроглядную, будто он смотрел в сердцевину горы. Внезапно в этой тьме полыхнуло ярко-белое пламя, такое сильное, что от боли в глазах Гринер зажмурился… и проснулся.

Он вспотел и неровно дышал. Сполз с кровати, налил себе воды в кубок из серебряного кувшина, что стоял на прикроватном столике. Выпил, взял себя в руки и попытался связаться с Тео. Но вместо ответа в голове его замелькали смутные образы – в них почему-то присутствовал бард, который колошматил лютней то самое чудовище, что Гринер видел над дверью башни из видения. Юноша понял, что, скорее всего, Тео спит – причем напившись предварительно какого-то лекарства, потому что вырвать ее из сна у него не вышло. Тогда он попробовал достучаться до Дерека.

Тот откликнулся мгновенно.

«Что случилось?»

«Кендрик жив»

Гринера хлестнуло яростью Черного мага, но тот быстро сдержался и спросил коротко:

«Где он?»

«Не знаю. Я видел его во сне»

«Гринер, это был простой кошма… погоди. В той комнате?»

«Да. Он очень слаб. Умирает, возможно. И он где-то, где темно. Это все, что он успел сказать»

«Но как он выжил после… драконьего пламени? Это немыслимо!»

«Вот и я про то же, но он жив. Это точно»

«Что он собирается делать? Он сказал? Насколько он слаб?»

«Не знаю, Дерек. Он… похоже, действительно умирает. Его еле было слышно, будто он глубоко под землей»

«Хорошо, Гринер. Спасибо, что сказал. Я подумаю, что с этим делать».

«Скажи Тео. Я не смог ее дозваться – слишком крепко спит»

«Хорошо» – повторил Дерек и связь прервалась.

Гринер какое-то время сидел на кровати, массируя шею. Теперь он точно не заснет. Нет, он не боялся Кендрика, просто знал по собственному опыту – ожидание сна о восьмиугольной комнате действует противоположным снотворному образом. Чем больше он будет хотеть заснуть, тем хуже у него это получится.

Он натянул штаны, верхнюю рубаху и зажег свечи. Прихватив канделябр с собой, направился в кабинет и засел за бумаги. Их накопилось достаточно, чтобы занять себя до рассвета, когда веки стали настолько тяжелыми, и спать хотелось так неумолимо, что сон не просто пришел к нему – а рухнул на голову, словно огромный валун.