Сопроводитель - Дмитрий Красько

— Шолом, — сказал я, садясь в кресло напротив него. Он прикрыл веки, давая понять, что сейчас закончит разговор и будет целиком к моим услугам. Я кивнул и принялся ждать. Генаха, пристроившийся на диване у стены, тоже.

Разговаривал Пипус минут десять и, судя по всему, не страдал оттого, что разговор затягивается. Он и шутил в трубку, и хихикал, и вообще всем своим видом показывал, что жизнь прекрасна. Ну, натурально, барин, к которому пришел холоп с челобитной. Холопу надо — он подождет. Но мне ждать надоело и, встав, я направился к выходу, по пути махнув рукой Генахе:

— Идем. Пусть его болтает.

Генаха тоже поднялся. Но Пипус нас остановил.

— Через полчаса перезвоню, — сказал он и резко оборвал разговор, положив трубку. Потом, даже не подумав встать, потянулся через стол в нашу сторону: — Ты чего, Мойша? Ты садись! Ты обиделся, да, что ли? Дико извиняюсь — важный разговор был.

— Я видел, — я кивнул. — Только я постою. В машине насиделся.

— Да ты чего, а? — он суетливо перебирал бумажки на столе и вовсю чувствовал себя виноватым. Судя по всему, ему это даже нравилось. — Может, тебе что-то надо?

Я вопросительно посмотрел на Генаху Кавалериста, но тот только плечами в ответ пожал: мол, ты меня сюда притащил — ты и общайся. И вообще, отстань.

— Да нет, Шлема, — отозвался я наконец. — Ничего мне не надо. Разве что бомбу ядерную, чтобы разнести этот гнойный мир к чертям собачьим. А то ведь зажрались человеки. И чем дальше — тем больше. Я, правда, думал — может, это тебе что надо. К примеру, узнать, где твоя любовница и ваши дети.

— Зачем ты так, Мойша, — укоризненно протянул он. — При чужих-то людях…

— Генаха не чужой, — возразил я. — Он мне кровник. Так хочешь узнать или нет? Говори сразу, а то я уйду. Жрать хочу. Спать хочу. Водки хочу.

— Говори, Мойша, говори, — он, якобы обессилев, растекся в кресле.

Я бросил ему на стол ключи и сказал:

— В квартире у Водолаза. Мог бы и поделиться, что она его сестра. Уж ты-то это наверняка знал. Самого Водолаза можешь не бояться. Он уже там, откуда даже по амнистии не отпустят.

— Спасибо, спасибо тебе, Мойша, от всего моего больного, но все равно большого сердца, — засуетился он, хватая ключи. — Ты даже не знаешь, каким благодарным может быть старый Пипус. Но ты узнаешь, ты это узнаешь, Мойша! Сколько я тебе должен? — и в его руках появились чековая книжка и ручка.

— Да ничего ты мне не должен, Пипус, — с досадой сказал я. — Ты меня не нанимал. Я сдуру подумал было, что мы в одной команде. Думал, я для тебя, как для друга стараюсь. Извини, не знал, что у тебя всякая дружба через баксы просвечивается. Так что поеду-ка я домой, сдам тех двух придурков ментам или просто выгоню их нахрен, и напьюсь водки. Противно!

Я развернулся и пошел к выходу. Генаха за мной. В машине он с удивлением посмотрел на меня и сказал:

— А ты злой стал, Мишок. Чего ты на него так наехал? Ну, бабло человека развратило. Большое деньги кого хочешь развратит. Вполне простительная слабость.

Я сжал губы и еще сильнее вцепился в баранку. Если, Генаха, ты даешь людям право на такую слабость — ты великий человек. Потому что это непозволительная роскошь.