Мессианский Квадрат - Ури Шахар

Следующие дни я провел как в дурном сне. Все валилось из рук. Пробовал прибегнуть к самому надежному и испытанному средству – чтению псалмов, но не мог и на них долго сосредоточиться. Я несколько раз порывался позвонить Сарит, но каждый раз не решался. Результат был заранее ясен. Однако я чувствовал, что мне надо ее увидеть. Во мне жила какая-то неодолимая потребность заглянуть ей в глаза и удостовериться, что все это не сон.

Дней через десять после того разговора, не очень понимая, на что я собственно рассчитываю, я подъехал к дому Пинхаса на Гиват-Царфатит. Я остановил машину метрах в ста от парадной двери и стал думать, что можно было бы еще предпринять. Прошло не более трех минут, как дверь открылась и из нее вышли Пинхас и Сарит. Они о чем-то говорили. Причем Сарит выглядела оживленной и даже, как мне показалось, веселой.

Как ни странно, но увиденное не только не убило меня окончательно, а напротив, отрезвило и даже успокоило.

– Придется признать, что либо я вообще не понимаю женщин, либо Сарит не та женщина, за которую я ее принимал. И тогда слава Богу, что мы с ней расстались.

2000

Оставшись без каких-либо средств к существованию, я вынужден был обратиться к своим навыкам в электронике. Поначалу я стал частным образом чинить и устанавливать компьютеры, но зимой мне неожиданно подвернулась работа программиста в области спутниковой связи. Один мой бывший сокурсник пошел в гору, стал большим начальником и, когда ему понадобился специалист по «джаве», предложил работу мне. Упускать такую возможности в моем затруднительном положении было бы нелепо и я, к вящей радости  родителей, завис перед экраном.

Появились деньги. Легкий подсчет показывал, что при скромном образе жизни за год – полтора я смогу скопить себе сумму, достаточную на покупку целого стада мелкого рогатого скота.

Потекли рабочие будни. Я было начал приходить в себя после разлуки с Сарит, как навалились тревоги политического свойства. Новоизбранный премьер-министр Эхуд Барак пытался избавиться от некогда освобожденных ЦАХАЛом клочков Святой земли, как торговец от партии подгнивающих бананов за час до закрытия рынка.

Всю первую половину 2000 года было страшно включать радио: так и не сумев всучить Сирии Голанское плато, Барак в одностороннем порядке вывел израильские войска из Южного Ливана, а затем впопыхах вылетел в Кэмп-Дэвид переговариваться с Арафатом по поводу «окончательного урегулирования».

В течение десяти дней Барак уступил по всем тем пунктам, которые ранее не считались даже подлежащими обсуждению: он согласился разделить Иерусалим, передать арабам 97 процентов территории Иудеи и Самарии (причем недостающие проценты компенсировались территориями Негева) и возвратить в каком-то объеме арабских беженцев 1948 года.

Однако вытянув из Барака все эти немыслимые «бонусы», сам Арафат не пожелал ими воспользоваться. Он отказался со своей стороны признать право еврейского государства на существование и заявить, что конфликт между евреями и палестинцами исчерпан. Заплатить такую «дорогую цену» за свое независимое государство палестинский фюрер не пожелал.

Через неделю после этой неожиданной для всех развязки, в самом начале августа в Израиль прилетел Андрей. Вскоре после пропажи рукописи он перезвонил мне и спросил, уверен ли я, что привел Пинхаса на то самое место? Хотя я заверил его, что никаких сомнений в этом быть не может, Андрей продолжал надеяться. Он постоянно грозился, что приедет и  сам все проверит.

Я встретил Андрея в аэропорту и привез к себе на Инбалим.

– Видишь этот холм? Если будешь идти по нему, то выйдешь на край глубокой пропасти – это и будет как раз ущелье Макух, – объяснял я Андрею.

– Как ты удобно расположился. Когда же мы выходим?

– Хоть завтра.

Мы вошли в караван, и я наспех приготовил скромный холостяцкий ужин.

– Так как у тебя с Татьяной? – поинтересовался я, рассекая вилкой омлет.

– Как с Татьяной? – переспросил Андрей. – Да никак в общем-то.

– Все никак не можешь решиться?

– Нет, почему же? – пожал плечами Андрей. – Я как раз решился.

– На что решился?

– Потянуть время как раз и решился. Видишь ли, Таня, в сущности, мне нравится, она хороший человек, но без искры, не хватает в ней чего-то мне нужного.... Однако меня она любит и этого не скрывает. Вот и спрашивается, зачем быть собакой на сене? Правильно ли кричать «да здравствует свобода!», если ты можешь осчастливить кого-то, связав себя с ним? Я долго молился, долго размышлял и загадал, точнее даже дал про себя такой обет: если Таня до тридцати лет замуж не выйдет и будет продолжать питать по отношению ко мне свои «безнадежные» чувства, то на ее тридцатилетие я сделаю ей предложение. До этого события еще где-то полгода осталось.

– Всего полгода?! Ну ты и мастер делать сюрпризы, Андрей!

Вечером, пока мы готовились к путешествию, я стал рассказывать Андрею о своем новом предположении, что обнаруженный им текст по своему происхождению кумранский и что говорится в нем об Учителе Праведности, который (согласно кумранскому «Комментарию на книгу Авакука» - 11) на Йом-Кипур и соответственно на Суккот имел какое-то столкновение с Первосвященником. А имя Йешу там оттого, что Учителя Праведности, по-видимому, именно так и звали. Может быть, он и есть тот самый Йешу Аноцри, описанный в трактате Сангедрин, которого отлучил Йегошуа бен Перахия.

– Оба Йешу и оба из Нацрата? Маловероятно.

– У тебя ведь тоже оба Йешу и оба из Нацрата, и ничего. Но вообще-то прозвище «Аноцри» не обязательно с местом жительства должно быть связано. Слово «нецер», означающее «молодой побег», мистически очень насыщенное слово. «И народ твой, все праведники, «нецер» насаждения Моего»[7]. Учителя праведности вполне могли так прозвать: Нецер, Нацри.

– Хорошо, – согласился Андрей. – Но откуда тогда в рукописи слово «распяты»? Разве Первосвященник распял Учителя Праведности? Я что-то не слышал, чтобы он умер насильственной смертью.

– Ну а кто тебе сказал, что слово «распяты» в нашей рукописи относится к казни Учителя Праведности? Может быть, там как раз говорится о распятии восьмисот раввинов? Заметь ведь, как интересно: в Талмуде лишь в двух местах что-то написано о Йешу из Нацрата в историческом контексте. Кое-где говорится, правда, еще о Бен Стаде, которого с Йешу отождествляют, но о самом Йешу – только в двух местах, оба в трактате Сангедрин. Так вот, на 107-й странице этого трактата сообщается, что Йешу был подвергнут херему при царе Яннае, а в брайте на 43-й странице того же трактата говорится, что он был распят накануне Песаха без указания эпохи, что позволяет думать, что это произошло при Пилате. Так не естественно ли подумать, что на 43-й странице говорится о Йешу из Нацрата времен Пилата, а на 107-й странице – о Йешу из Нацрата времен Янная? И потом, как ты объясняешь множественное число «распяты», если речь идет о Евангелии?

– Это как раз просто. Ведь Иисус был распят вместе с двумя мятежниками.

– Но вообще-то странная тогда дилемма вырисовывается: выходит, что либо Евангелия под одним именем и образом объединяют двух разных лиц, либо то же самое делает Талмуд? Или два Иисуса Евангелий, или два Йешу Талмуда?

– Два на два. Квадрат. Мессианский квадрат! 

Я было хотел возразить, сказать, что на еврейский взгляд квадрат этот скорее лжемессианский, но промолчал. И Учитель Праведности, и Йешу Аноцри, если посмотреть на этот вопрос шире, в конце концов могут считаться мессиями своего поколения. Есть в иудаизме такое понятие.

Более того, именно они положили начало мессианской эпохе, о которой говорится в трактате «Авода зара»: «Шесть тысяч лет просуществует мир: две тысячи лет (от сотворения мира до призвания Авраама) – время хаоса; две тысячи лет (после призвания Авраама до разрушения Второго Храма) – время Торы и (последние) две тысячи лет – время Мессии».

Учитель Праведности и Йешу Аноцри были первыми соискателями конкурса Избавителей, до завершения которого остается немногим более двух столетий. Пусть себе связанный с их именами квадрат зовется мессианским. Не надо мелочиться.

– Может быть, уже завтра мы найдем рукопись, и загадка мессианского квадрата разрешится! – мечтательно произнес Андрей.

На другой день поутру мы вошли в ущелье Макух, и к полудню Андрей, наконец, воочию убедился, что рукописи на месте нет.

Андрей близко к сердцу принял историю возвращения Сарит к  законному мужу.

– Ну, в отличие от твоих, мои отношения с Сарит никак не пострадали, – заявил он очень бодро. – Я обязательно должен с ней встретиться!..

Он позвонил Сарит в тот же вечер, когда мы вернулись из ущелья Макух, но ее сотовый был недоступен. То же повторилось и на другой день. Андрей позвонил на телефон Пинхаса – трубку не взяли. Только на третий день нам все разъяснили Саритины родители. Оказывается, она отправилась на Синай и должна была вернуться только к концу лета.