Мона. День сурка с демоном - И. Б. Циммерманн

не возьмет… что ж, для Бориса она готова сделать это в любое время. Ведь он не просто ее коллега, но и действительно хороший друг.

Глава 18. Голубиный помет

На самом деле сегодня у Моны был выходной, но, как обычно, все вышло иначе. Поэтому она убеждала себя, что в такой отвратительный день все равно особо ничем не займешься. Значит, можно сразу позаботиться о Борисе.

Холодный воздух последним ударом милосердно добил угасающий август. Этот день подчинили себе бесконечные грозы, и конец лета, не тратя больше солнечных лучей, сразу перешел в начало осени. Сегодняшний закат был серым, мокрым и холодным. Идеальный момент для восстания мертвых. Помимо проклятых существ, это делали прежде всего вампиры. Впрочем, мир прекрасно обошелся бы без кровопийцы в плохом настроении «с утра». Те, кто ожидал увидеть поднимающегося из гроба сияющего Адониса, будут не только разочарованы, но и шокированы. Как голодный младенец, Борис вцепился в картонный пакет с напитком с изображением коня Капримонда и моргал потемневшими красными глазами, бессмысленно уставившись в пустоту. Бену и Моне пришлось практически заталкивать его в фургон.

На небе встретились мрачные предчувствия, собрались для очередного ливня, и к тому моменту, как друзья доехали до ведомства, уже лило как из ведра.

Выходить из машины никому не хотелось. Поникший Борис сидел на одном из задних сидений. Бен ободряюще посмотрел на него со своего места.

– Вы справитесь, – гаркнул он и кивнул приятелю.

– Легко тебе говорить, песик, – оскалился Борис, однако Бен, который сегодня пребывал в очень хорошем настроении, лишь изогнул брови.

– Я бы пошел с вами и рассказал, какой он клевый, но у меня кое-какие планы. – Бен многозначительно усмехнулся, и, так как он целый день улыбался и не отлипал от смартфона, Мона подозревала, что отвлечение такого рода – это либо колбаски, либо что-то романтическое. И эти вещи определенно можно комбинировать – во многих отношениях.

– А я бы предпочел, чтоб ты держал свои лапы подальше от потенциальных членов группы, – огрызнулся Борис, скрестив руки на груди.

– Не я виноват, что она хочет сегодня со мной встретиться, а ты… ты все равно не можешь, – впрочем, Бен, похоже, был очень доволен этим обстоятельством.

– Кхм… – встряла Мона. – Вам так быстро ответили? – Ей казалось, что они только вчера повесили небольшое объявление в баре «Кокса». Эти двое уже несколько недель обсуждали расширение своей группы.

Борис кивнул:

– Да, и мы получили довольно неплохие тексты кое от кого…

– Неплохие?! – рявкнул Бен, сердито обернувшись к другу. – Да они великолепные! Я еще ни разу не испытывал столько эмоций, когда просто читал.

Мона никогда не видела его таким серьезным. Она с улыбкой похлопала его по плечу:

– Тогда удачи тебе на встрече…

– Свидании!

– Свидании, – исправилась она. – А мы… нам пора, Борис. У нас встреча. Чудо, что они разрешили мне привести тебя. Не представляешь, сколько раз мне пришлось употребить слова «практично» и «экономия времени», чтобы это устроить. Они специально назначили нам позднее время.

Ворчащий Борис вылез из фургона, а Мона помахала на прощание Бену. Перед ними протянулась самая обыкновенная улица со множеством жилых домов. И, только если приглядеться, можно было увидеть неприметную табличку над дверью особенно маленького здания, на которой читалось что-то вроде слова «Ведомство», если не обращать внимания на граффити. В ширину дом был по размеру самой двери и казался узким – но если поразмышлять, наверняка в голову пришло бы магическое решение. Внутри больше, чем снаружи. Правда же звучала максимально просто – это всего лишь чертовски узкий дом, и Мона с Борисом в него еле протиснулись.

Они попали в тесную узкую комнату с несколькими стульями вдоль стены. Мона тут же получила номерок очереди у автомата и села. Кроме них, на третьем стуле, стоявшем ближе к лестнице, лежала только куча тряпья.

– Добрый вечер! – вежливо поздоровалась Мона, и из кучи донеслось хриплое бульканье. По-зомбийски это означало: «Вам тоже». Улыбаться было не обязательно: сверток размером с набивной мяч вряд ли ответит или увидит этот жест.

– Номер 44! – проскрипел древний динамик на стене, и куча ткани скатилась со стула, подкатилась к лестнице, хрипло выругалась, после чего, ступенька за ступенькой, запрыгала наверх.

– У нас 45, – объявила Мона и показала Борису обрывок бумажки с цифрой. Тот задумчиво кивнул. Его мысли витали где-то далеко отсюда, скорее всего, он думал о негативных последствиях, которые могли его ожидать. Им предстояло найти для него новое пристанище, а без родителей ему требовался соглядатай от ведомства. Мона догадывалась, кто им станет. Но так как она и так уже заботилась о нем, фактически ничего не изменится. Тем не менее она чувствовала себя неуютно при мысли о том, как много стояло на кону для ее друга. Ведомство очень строго обращалось с нечистью, так что переподготовка – это самое безобидное, что ему грозило. Запирать они его не станут – наверное, – разве что только временно. Мона сглотнула.

Белое помещение, где они ждали, было абсолютно пустым, если не считать старомодный календарь со щеночками. В углу стояла ваза с засохшими цветами, а несколько следов от зубов и когтей на ковре свидетельствовали о недовольных посетителях.

Всего один человек, точнее, существо перед ними, и им все равно пришлось ждать два часа. С каждой минутой Борис волновался все сильнее, а когда он постукивал ногами, вибрировал весь пол.

Наконец они услышали наверху звук открывшейся двери, и меньше чем через три секунды вниз по лестнице с грохотом скатился комок ткани. Ударившись об пол, он громко выругался и с относительным успехом пополз к выходу.

– Номер 45!

Борис нервно вскочил, в то время как Мона встала очень медленно. У нее болели ноги, и она с наслаждением потянулась.

– Все будет хорошо, – попыталась немного успокоить его она, и у Бориса судорожно приподнялись уголки рта. Деревянной походкой он направился вверх по ступеням в следующий коридор. Там Мона вежливо постучала в дверь.

– Войдите! – раздался почти такой же пронзительный голос, как из динамика. Она медленно открыла скрипнувшую деревянную дверь и вместе с Борисом протиснулась в крохотный кабинет. Комната оказалась не шире, чем дверь, зато очень длинной. От стены до стены помещение перегораживал письменный стол, перед ним стояло два стула. Позади худощавой блондинки с убранными в пучок волосами до самого конца комнаты громоздились шкафы для документов. Из окна в конце кабинета тянулась полоска света, все остальное освещали неоновые лампы. Тут было тесно и неуютно, к тому же подозрительно