Язычник - А. Веста

«Наутилус» булькал аквариумами и мигал «бортовыми огнями» запасных выходов. Возле бассейна с пираньями Павел Соломонович попытался противиться, но мне удалось пересадить коммерческого директора через декоративную оградку и броском приземлить на коралловый остров. За прозрачными стенками бассейна шныряли хищные рыбины. Плоские, с ладонь величиной, они мгновенно сбились в стаю и окружили островок, где голым торцом на острых кораллах, поджав бледные ноги, восседал Павел Соломонович. Директор успел сгруппироваться и был в полной безопасности. Эти рыбешки удержат пленника до утра, ведь не захочет же он гулять по городу с обкусанной задницей, а может быть, глядя в зубастые морды с бульдожьим прикусом, он навсегда разучится совокупляться по образу рыб и клоачных рептилий.

Охранники смотрели в телевизор, и за их спинами я без приключений покинул агентство. Папку с родословной русских царей я вернул Ляге, повысив его до ранга рыцаря-хранителя священного родословного древа, и часа в три ночи вернулся в имение. Но едва я успел расположиться к ночлегу, кто-то вкрадчиво заскребся в наружную дверь. Глупое сердце дрогнуло и заколотилось глухими ударами.

Я торопливо оделся в свежую рубашку, пригладил волосы и распахнул дверь. На пороге флигеля изгибался в шутовском приветствии Управляющий. Не спрашивая разрешения, он прошел в гостиную и уселся в кресло. Он был оживлен ночным праздником и пыхал неподдельным весельем.

— Вот, решил заглянуть на огонек. О, да вы разочарованы. Ожидали еще кого-то, милейший Паганус? Кстати, это имя вам очень подходит. Заварите-ка мне кофе.

— Не держу.

— Ну что ж, обойдемся другим напитком.

Жестом фокусника Абадор извлек из кармана пиджака прозрачный полуштоф.

— Лучшая водка с царского стола. Надеюсь, хоть стаканы-то у вас есть?.. Давно не видел вас. Соскучился даже. Ну что, как наши делишки? Я слышал, что вы успешно восстанавливаете поголовье мышей и уже набили руку в воскрешении крыс-альбиносов.

При упоминании о крысах Абадор едва заметно усмехнулся. Я догадывался, что Котобрысов доносил обо всем.

— Я должен огорчить вас, Абадор, я оставляю лабораторию, мои опыты не увенчались успехом и…

— Не лукавьте, Паганус… Вы далеко зашли. Вы не только расшифровали древние манускрипты, сломали запечатанные семью печатями врата, но даже успели плеснуть своим «эликсиром» на истлевшие тени и вывести их «на чистую воду».

— Скорее «на Божий свет»…

— Вот как? — Он отхлебнул водки, брезгливо поморщился и продолжил: — Не торопитесь. Я уверен, у вас всего лишь минутная депрессия. Достигнуть таких успехов и все бросить… Это абсурд! Тем более теперь, когда в наших руках все, буквально все!.. Я приглашаю вас принять участие в грандиозном проекте…

— Пристяжной лошадкой? А седоком или кучером будете вы?

— Подробности пока в тайне, но я обещаю вам не последнюю роль, если вы печетесь о своем имидже…

— Как раз подробности-то мне не нужны. Давайте о главном.

— Это «главное» величественно и не обозримо из окон вашего флигеля. В ближайшем будущем нас ожидают большие перемены. Все они окажутся «глобальными» для муравьиного человечества.

— Нельзя ли попроще, без «умных» слов.

— Зря вы капризничаете. Латинское словечко «глобула» означает всего лишь «шарик», оно вполне родственно русскому «колобок». Помните сказку про бабку с дедом? Замесили они резвый румяный шарик, испекли, а хитрая лисичка его «ам», и нет колобка! Глуп оказался малый, самонадеян и беспечен. Кстати, о глобализме почему-то принято говорить и думать плохо. Это великая страшилка современного человечества. А если вдуматься, только «глобализм» спасет народы. Мы…

— Кто это «мы»?

— Ну, скажем, «Синклит Мастеров», «зодчие будущего». Мы терпеливо готовим заключительный проект, величавый «конец всемирной истории», предсказанный две тысячи лет назад. Поэтому есть все основания считать его долгожданным. Его называют Апокалипсис, или конец света. История — это пророчество, обращенное вспять. Наш «конец света» будет завершением хаоса, царящего на всей этой планетке, и подлинным восстановлением порядка и справедливости. На Земле больше не будет войн, голода, неизлечимых болезней, религиозной розни и ее порождения — терроризма. Не будет «государственной» политики и истории человечества в привычном понимании. Будет ровное, хорошо спланированное бытие в электронном стойле, так сказать, бесконечная эпоха управляемого рая на этой планете.

— А почему не во Вселенной? Это масштабнее, смелее…

— И до этого дойдет. Но сначала надо осчастливить человечество. Для вас, русских, это так важно — осчастливить человечество!

Губы Абадора дрогнули, словно ему самому было немного смешно.

— Да, мы всегда попадались на эту удочку… Но вы-то, лично вы, Абадор, презираете человечество. Отчего же такая трогательная забота о заблудшем стаде?

— Видите ли, предоставленное самому себе человечество давно бы выродилось и опустилось на низшую ступень, если бы не его пастухи. Именно они решают, куда вести беспокойную блеющую отару, следят, чтобы овцы не слишком разбредались, чтобы они не голодали, но и не слишком жирели. «Пастухи» смотрят, какую овечку необходимо поскорее выбраковать, пока не перепортила все стадо. Иногда приходится пускать под нож все поголовье, чтобы сохранить равновесие. Пастухам доверена мудрость и провидение будущего. Кто, если не мы? Но зашел-то я к вам совсем не за этим. Читать лекции по футурологии — не моя специальность. Я приглашаю вас на верховую прогулку. Хорошенько отоспитесь, и около полудня я пришлю вам сопровождающего.

Есть такое выражение: «держится в седле, как собака на заборе». Это про меня. Великолепный конь серебристо-белой масти с яблоками по крупу гарцевал на утоптанном снегу, грыз удила и с презрением поглядывал в мою сторону. Его фиолетовый взор метал искры. Ростом он был невелик, но сложен гармонично. Я легко взгромоздился в седло. Жокей в это время удерживал коня за повод, чтобы он не прокусил мои кавалерийские лосины.

— Славный вам достался конь, английский чистокровка, — Абадор, в белом яйцеобразном шлеме, бравировал идеальной выездкой.

Его гнедой был заметно выше. Шерсть великана отливала шелком, хвост был ровно подстрижен, а грива собрана в «пуговки».

— Это тракенер, иначе прусский «дракон».

Видимо, Лео Баррон наследственно тяготел к породистым коням и женщинам «голубой крови».

Мой белый яростно бунтовал, выгибал шею, пытался дотянуться до моей голени и угрожающе хоркал. Я бестолково дергал поводья, чем, видимо, сильно обижал привыкшего к идеальной выездке «англичанина».

Мы неспешно трусили по аллеям. Кони совместили аллюр и бежали в лад. Легкий морозец задорил лицо.

— Давно хотел спросить вас, Абадор, зачем вы приказали бросить полотенце на пороге моей спальни?

— Не сердитесь, Демид. Это был несложный тест. Ведь вы могли уехать из Шаховского сразу после того, как получили этот знак. Но вы остались, надеясь на «авось» и кусочек бесплатного рокфора. И вы не прогадали! Я знаю все о вас, и ваш дерзкий вызов Ему, — Абадор указал глазами вверх, где в размывах туч сквозило яркое небо, — убедил меня, что мы почти братья.

— Я не принадлежу к избранному народу.

— Не скромничайте. Ваш талант и дерзость ставят вас высоко. Вы самостоятельно проникли в секреты рыцарей Соломонова храма и тайные практики Розенкрейцеров. Ваш напряженный интерес к отреченным наукам не был простым любопытством. Вы — избранный. Вы прикоснулись к нечеловеческой мудрости и выдержали битву с духами.

— Ну, уж если речь зашла о метафизике, то, по-моему, вы служите темной стороне.

Абадор слишком нервно натянул поводья, и его «дракон» поранил удилами язык, сбился с рыси и заплясал на месте, мотая мордой и разбрызгивая розоватую пену.

Абадор хлыстиком успокоил коня.

— Вся священная мифология человечества намеренно поставлена с ног на голову. Чтобы узнать истину, надо заглянуть в исток, в начало времен. Именно там скрыта подлинная история людского рода и убийственная истина, стыдливо прикрытая фиговым листком.

— Что же это за истина, которую надо прятать?

— Истина в том, что человек был изначально сотворен с душой раба. Всем известно, что Ева была матерью Каина и Авеля. Но Адам не был отцом Каина.

— Кто же тогда, ведь других людей тогда еще не было?

— Не человек, а высший архонт: Денница, огненный херувим Люцифер, ангел Света. Увидев первую женщину, он не мог не возжелать ее. Могла ли Ева устоять перед призывом высшего ангела? Она была прекрасна, как утренняя звезда. Тот давний проступок Евы, продиктованный вовсе не наивным любопытством, а неотразимым обаянием Денницы, разделил человечество на «огонь» и «глину». Правители великих империй и вожди реликтовых племен упорно выводят свое происхождение от высших существ. И «кровь», чистая, божественная «кровь» — остается единственным подлинным и неоспоримым сокровищем. В Каине впервые соединились человеческая природа и искры божества, и ревнивый и мстительный Адонаи не простил Каину его совершенства. Рядом с блистающим сыном Света непоправимое убожество Авеля было слишком заметно. Адам и Ева были вынуждены покинуть рай. Так бесславно завершился первый этап того давнего и в целом неудачного проекта.