Кандидат на убийство - Фридрих Незнанский

Турецкий отхлебнул обжигающего кофе и посмотрел в глаза собеседнику.

— Нет, это была не наша акция, — майор спокойно выдержал взгляд. — Но, видимо, человек, убравший Варганова, имеет, скажем так, знакомых среди больших чинов.

— А что это за человек? — осведомился Турецкий.

— Этого я вам сказать не могу. Не знаю. — На этот раз Торяник смотрел мимо лица следователя.

— Хорошо, я понял. Что еще?

— Теперь об оружии. Таких винтовок выпушено всего пятнадцать штук. Это было в начале девяностых.

Первые испытания прошли как раз в канун приснопамятной встречи в Беловежской пуще.

— Как интересно. Пятнадцать винтовок — пятнадцать лидеров союзных республик…

— Это простое совпадение, — перебил Турецкого майор. — В общем, Союз распался, начались всякие пертурбации. Сменилось руководство заводом, да и страной правили уже другие. Короче говоря, когда про винтовки вспомнили, оказалось, что вся экспериментальная партия исчезла. Вместе с технической документацией.

— Ловко. И что, искать не пытались? — удивился Турецкий.

— Нет. Дело замяли. И потом, на территории России это оружие не применялось. До вчерашнего дня, — сыпал информацией майор.

— На территории России? А за границей?

— Недавно в Берлине для устранения двух коммерсантов русского происхождения, возможно, применялось подобное оружие. Это последнее, что я имею вам сообщить, — подытожил майор.

— А по поводу светового блика на лице жертвы? — не унимался Турецкий.

Майор пожал плечами и допил остатки пива из высокого стакана.

— Возможно, ошибка в конструкции прицела. А может, просто случайное обстоятельство, которое вывело вас на нужный след. Провидение, так сказать.

— Бумаги вы мне вернете? — спросил следователь.

— Они на стуле рядом с вами. Постарайтесь забрать их незаметно, — попросил майор.

Турецкий поднялся из-за стола, протянул Торянику руку и неловко просыпал бумаги из своей папки.

Они разлетелись по столу и вокруг него. Следователь быстро собрал их, заодно прихватив и листы со стула.

Торяник с одобрением посмотрел на Турецкого. Они пожали друг другу руки, и следователь незаметно покинул зал ресторана.

Весь следующий день Александр Борисович потратил на то, чтобы через Интерпол снестись с полицией Германии и получить разрешение на встречу с берлинскими коллегами. К вечеру было дано добро. Турецкий понимал, что от быстроты его действий сейчас зависит сама возможность раскрытия заказного убийства. Расследование таких преступлений редко приводит к положительному результату. Но в данном случае имелись все предпосылки для того, чтобы завершить дело как минимум поимкой исполнителя.

Перед отъездом Турецкий позвонил Гордееву и попросил отвезти в аэропорт. Юрий заехал за ним в точно назначенное время.

Машина адвоката неслась по дороге в Шереметьево. Турецкий дремал на переднем сиденье. За последние два дня ему удалось поспать не больше шести часов, и сейчас он намеревался наверстать упущенное. Но сначала ему надо поговорить с Гордеевым. Александр Борисович с трудом разлепил смыкающиеся веки, потер пальцами глаза.

— Значит, так, господин адвокат, — сказал он. — Я, собственно, почему попросил тебя приехать? Чтобы предупредить о возможной опасности.

Гордеев мельком взглянул на следователя и вновь перевел взгляд на дорогу.

— Ну к этому нам не привыкать. Однако какие могут быть опасности, когда моего подзащитного уже убрали?

— Это даже не опасность еще. Просто мне стало известно, что убийцы Варганова следят за ходом расследования. Пока что мы их опережаем. Это хорошо. Но с другой стороны, они могут запаниковать и начать устранять свидетелей. Всех.

— Что-то мне в это не верится, — покачал головой Гордеев, спокойно ведя машину по Ленинградскому шоссе, — им бы сейчас притаиться, вместо того чтобы за свидетелями охотиться.

— У меня есть основания так считать. И ты, и Лиза Варганова не последние в списке свидетелей. Конечно, я думаю, что до такой бойни дело не дойдет…

— Спасибо, утешил! Особенно обнадеживает слово «бойня», — взорвался Гордеев.

— Ну извини, это у меня от недосыпа. Старею, наверное. Короче говоря, я советую тебе быть настороже, — предупредил Турецкий.

— Я понял. Ты когда вернешься?

— Надеюсь, что удастся все сделать за сутки. Или даже быстрее.

— Я не смогу тебя встретить. Завтра похороны Варганова… — напомнил Гордеев.

— Встретят кому надо, не переживай.

Машина подкатила к зданию аэровокзала. Турецкий забрал спортивную сумку с заднего сиденья.

— Дальше меня не провожай. Вылет через полчаса. И погода вроде вполне приличная.

— Счастливо! — Гордеев пожал руку Александра Борисовича, перегнувшись через сиденье.

Он проводил Турецкого взглядом до стеклянных дверей. Понаблюдал за движением людей внутри огромного «аквариума» аэровокзала и тронул машину с места. Следом за ним от стоянки рванула черная иномарка.

Берлин встретил Турецкого нудным зимним дождем и плюсовой температурой. В аэропорту следователя из России встречал представитель Интерпола — сорокалетний немец с говорящей фамилией Штазиманн. Он довольно прилично понимал по-русски, потому что был из восточных немцев.

Штазиманн и Турецкий расположились на заднем сиденье «фольксвагена».

— Герр Линдеманн примет меня? — спросил Александр Борисович, когда машина отъехала от аэропорта.

— Да. Он вас ждет, — кивнул интерполовец.

— Он знает, что меня интересует?

Штазиманн на этот раз лишь кивнул в ответ.

— Я получу всю необходимую информацию? — Турецкого начало злить высокомерное молчание немца.

— Я не могу знать. Это решает сам господин Линдеманн.

Турецкий отвернулся и уставился в окно. Скоро машина въехала в черту города.

— Далеко еще? — спросил Турецкий.

— Нет, не очень. Это в центре.

— Надо бы поскорее решить вопросы. У меня заказан билет на завтрашний самолет. Я должен либо снять заказ, либо выкупить билет.

— Вы снимете, — уверенно сказал немец.

— Почему? — удивился Турецкий.

— Вы гость германских властей. Все русские любят халву.

— Какую халву? — переспросил следователь и тут же до боли сжал кулаки, глядя на ехидно ухмыляющегося немца.

— Я хотел сказать — хальяву…

— Вы хотели сказать — халяву… — тихо произнес Турецкий.

— Именно так, — разулыбался Штазиманн.

Турецкий ничего не ответил. Да и не было никакого смысла спорить с этим фрицем…

Машина проезжала мимо Трептов-парка.

— Иногда мы предпочитаем платить дорогую цену. — Турецкий указал взглядом на огромную статую солдата. — А потом дарить оплаченное побежденным.

Штазиманн мельком взглянул в окно, что-то буркнул себе под нос и уставился в затылок водителя.

«Молодец, Турецкий! Срезал колбасника», — похвалил сам себя следователь и, пряча улыбку, отвернулся к окну.

Тиль Линдеманн, шеф криминальной полиции Берлина, принял гостя из России радушно. Его секретарша подала кофе на маленький столик у окна. Сюда же были доставлены две тонюсенькие оранжевые папки, уголовные дела по двум убийствам.

«Немного они наработали за два месяца!» — с неодобрением подумал Турецкий, разглядывая папки, лежащие на середине стола.

— Это все материалы? — спросил он у Штазиманна, который исполнял на переговорах роль посредника и переводчика.

Линдеманн, выслушав толмача, посмотрел на Турецкого и утвердительно кивнул. А потом произнес еще несколько фраз. Александр Борисович в ожидании перевода не спеша смаковал прекрасный кофе.

— Герр Линдеманн говорит, что такие дела очень сложно раскрыть. Говорит, что убитые были компаньонами и их смерть имеет связь с коммерцией.

— А чем они занимались?

— Импорт в Германию и Австрию русской водки, — перевел ответ полицейского Штазиманн.

Турецкий присвистнул. «Опять водка… Может быть, просто совпадение? Если я поделюсь с немцами своими мыслями, они наверняка скажут: там, где русские, — обязательно водка. Поэтому лучше промолчать».

— Герр Линдеманн говорит, что начала этих убийств нужно искать в России, — продолжал переводчик.

— Это понятно. Но что-нибудь конкретное выяснить удалось? Или расследование не проводилось вообще, в силу национальной принадлежности жертв?

Турецкому показалось, что в глубине белесых глаз шефа берлинской полиции промелькнул гнев, как-будто он понял вопрос без перевода. Но это длилось долю секунды. А затем Линдеманн, доброжелательно и выжидающе улыбаясь, вальяжно вытянулся в кресле и поглядел на Штазиманна.

— Я не буду переводить этот вопрос, — сказал тот. — В нем много эмоций и мало ума. Вы получите вред.

— Первый раз слышу, чтобы переводчик переводил вопросы по собственному выбору, — заметил Турецкий.