Соленый клочок суши - Джимми Баффетт

– Вот вы где, – воскликнула Ноэль-Кристмас, даже не обратив внимания на компрометирующую позу, в которой она нас застукала.

Я выпрямился, будто кол проглотил, взял салфетку и начал вытирать молочную жидкость с лица. Ноэль-Кристмас изъявила желание сесть, я поправил брюки и сделал безуспешную попытку встать.

– Люблю мужчин с хорошими манерами, – бросила Даун, небрежно застегивая блузку.

– Ну, момент настал, – объявила Ноэль-Кристмас.

– Какой момент? – не понял я.

– Начинается вечеринка! – В дверях показалась голова Ренальдо. Он вошел и тут же обхватил Ноэль-Кристмас за талию.

– Ренальдо, скажи, в чем большой секрет, – взмолилась она.

– А что мне за это будет? – спросил Ренальдо развратным голосом.

– Я, – ответила Ноэль-Кристмас и провела языком по его щеке.

– Это грандиозная пенная вечеринка, – сболтнул Ренальдо.

– Обалденно! – взвизгнула Ноэль-Кристмас.

– А что такое пенная вечеринка? – поинтересовался я.

Ноэль-Кристмас уставилась на меня, будто я просил сформулировать закон ядерного расщепления.

– Талли, – сказала она – Ты что, с луны свалился? Пенные вечеринки – это это. Типа, представь себе водопад, ага? – Она сделала паузу и посмотрела на меня выжидающе.

– Понял, – сказал я.

– А теперь представь воздушную, приятную, скользкую, пахнущую «пинья-коладой» пену. Она струится по твоему телу, и все сталкиваются друг с другом.

– Вроде как кубики льда в блендере?

– Талли, ты бесподобен, – воскликнула Даун.

– Тогда, дамы, – ответил я, – отведите меня в ваш блендер.

30. Плавучий ковбой

Ренальдо усадил нас в красный «кадиллак» 58-го года, и мы отправились на вечеринку. Даун откуда-то достала еще одну сигарету с марихуаной, на сей раз – с тампон толщиной, и мы раскурили ее по дороге – к восторгу водителя Ренальдо. Он поставил Боба Марли, и мы во все горло заорали «Одна любовь»,[116] не попадая в ритм и истерически хохоча. Меня не покидало ощущение, что я попал в кино – только в кино парень вроде меня мог очутиться в одной машине с такими девушками, как Даун и Ноэль-Кристмас.

Ренальдо вышел из машины, его моментально окружила толпа и, подняв долгожданного спасителя на руки, отнесла к месту вечеринки. Девушки объявили, что идут переодеваться.

– Ты классно выглядишь. Зачем?

– Затем, что так делают все девушки, – отрезала Даун.

Эдвард и Ренцель собирались на пляж и звали меня с собой. Я вежливо отказался и побрел к месту действа – от шампанского и ганджа меня колбасило так, как никогда в жизни! На пальме у ворот висело объявление: «ЛЮДЯМ С ОСОБЕННО ЧУВСТВИТЕЛЬНОЙ КОЖЕЙ ИЛИ КОЖНЫМИ ЗАБОЛЕВАНИЯМИ ПЕРЕД ПОСЕЩЕНИЕМ ПЕННОЙ ВЕЧЕРИНКИ НЕОБХОДИМО ПРОКОНСУЛЬТИРОВАТЬСЯ С ВРАЧОМ».

Мой штурманский талант здорово пострадал от травки и шампанского, но в итоге мне все-таки удалось сориентироваться в бурлящем море людей и найти бунгало Арчи. Все вокруг разительно переменилось. Замок-батут, который я видел днем, превратился в эпицентр. С двух сторон к нему примыкали огромные надувные бассейны. В центре каждого возвышался шестиметровый пенис. Вокруг были расставлены колоссальных размеров динамики. Народ в переполненных бассейнах отрывался вовсю.

– «Тряси, тряси, тряси. Тряси, тряси, тряси. Тряси своим добром»,[117] – пел я вместе с «Кей-Си».

Вернулись девушки. Ноэль-Кристмас была одета в трусики-бикини (не больше гигантского пластыря) в стиле милитари и коротенький топ. На ее груди стекляшками было вышито слово «СУКА». Когда она повернулась, выяснилось, что сзади написано «БОГИНЯ».

– Этот прикид олицетворяет мою расщепленную личность. Ну, знаешь, типа когда у меня месячные на вечеринке.

– Как сегодня, например? – спросил я.

Ноэль-Кристмас хихикнула и мне в лицо брызнуло шампанское, которое она глушила прямо из бутылки.

– Нет, глупенький, сегодня у меня только овуляция.

– Это женские дела, – пояснила Даун.

– Ты похожа на Барбареллу,[118] – сказал я, оглядывая вечерний наряд Даун.

– А кто это? – спросила она.

– Неважно. Я опять выдал свой возраст. Скажем так: в устах мужчины моего возраста это величайший комплимент.

– Принимаю.

– Значит, мы навели мосты между поколениями? – спросил я.

Я разглядывал облегающее розовое бикини, просвечивающее сквозь полупрозрачную накидку Даун.

– Этот купальник выглядит как нарисованный, – сказал я шутливо.

– А он и есть нарисованный, – ответила она, положив руку мне на плечо и прижавшись ко мне бедрами. Она взяла мою руку и провела ей по лифчику бикини – вместо ткани я прикоснулся к ее голой коже.

– До чего техника дошла! – сказал я.

И тут по толпе словно пробежал ток: Ренальдо, облаченный в длинные шорты и смокинг, забрался на сцену. Из спины у него торчал гигантский плавник.

– Пойдем, кахуна, – сказала Даун, хватая меня за руку.

– Вы, девушки, делаете это каждый вечер? – выдавил я.

– Нет, только по выходным, – ответила Ноэль-Кристмас. Она схватила меня за другую руку и потащила в толпу.

В качестве маяка во всем этом безумии я наметил для себя татуировку в виде розы ветров, украшавшую ее поясницу чуть выше трусиков.

– Ты когда-нибудь слышала о святой покровительнице молний? – спросил я.

– Нет, но как ты узнал, что я католичка?

– На тебе написано.

Мы вошли в надувной замок и умудрились протиснуться к сцене, где рядом с диджейским пультом стоял Ренальдо. Он начал обратный отсчет:

– Десять, девять…

– Восемь! – мгновенно подхватила толпа.

– Ты готов? – завизжала Даун мне в ухо.

– К чему? – спросил я.

– Три, два, один! – прогремела толпа.

Я моментально узнал вступление одной из моих любимых песен – «Адвокаты, пушки, бабки» Уоррена Зевона.[119] Толпа взорвалась, и все обитатели надувного замка в едином порыве принялись танцевать и петь:

Пошел домой с официанткой —Так и раньше со мною бывало.Но откуда мне было знать,Что русские ее завербовали?

В первую секунду из-за шума и пронзительного визга вокруг я подумал, что кто-то и вправду выстрелил в толпу из пистолета. Но тут я увидел звездный узор над верхушками деревьев и понял, что это всего лишь фейерверк. Я смотрел в небо, двигался вместе с толпой и пел гимн. Ночь перешла в иное измерение.

Теперь скрываюсь в Гондурасе,Я опасный человекВысылай адвокатов, пушки и бабки —От дерьма не отмыться вовек.

На мгновение я задумался над строчками, поразительно точно отражавшими мою жизнь в бегах, но обстановка не слишком располагала к философствованиям. Может, я и прятался, но дерьмо в вентилятор пока еще не попало.

И я вернулся в мир фантазий. В углах замка появились четыре человека, переодетые в агентов ФБР Каждый направлял в толпу толстый шланг.

– Это вам не детские игры в лягушатнике! – заорал я, стараясь перекричать музыку.

– Ты устареваешь на глазах, Талли.

– Я слишком стар, чтобы устареть.

– Так сразу и не скажешь, – сказала Даун.

– Разве это не удивительно, как мы, американцы, умеем превратить обычную пену для ванны в пенную вечеринку? – воскликнула Ноэль-Кристмас.

– Ага, это прямо как запустить человека на луну.

Мелодию Уоррена Зевона сменило то, что Даун назвала гимном металлистов, – «Добро пожаловать в джунгли» «Guns N' Roses».[120] Моя партнерша танцевала так, словно этим зарабатывала себе на жизнь. Она рассказала мне, что однажды ей случилось делать минет самому Слэшу в туалете после концерта в Санта-Монике.

Внезапно на наши головы хлынули потоки пены. Все будто с ума посходили. В мгновение ока нам всем в буквальном смысле намылили задницу. Вот тут-то полетела одежда. В воздух взмыли купальники и плавки.

Даун прижалась ко мне всем телом, взяла мои руки и положила на свою тонкую талию. Когда пена достигла уровня груди, она сказала:

– Держись поближе. Здесь могут плавать настоящие акулы, которые так и норовят ущипнуть за задницу. Они-то уж не упустят шанса воспользоваться наивностью юной студентки.

Я расхохотался.

– Не видел таких, – сказал я.

– Извращенцев? – спросила она.

– Нет. Молодых невинных студенток.

Внезапно я ощутил чужую ногу между своих и в следующий миг полетел на дно. Даун прикрывала меня телом, как тайный агент президента.

– Проверим трубу заодно, – сказала она.

Мы снова всплыли на поверхность среди резвящейся, скользкой, за-задницу-хватающей человеческой массы.

В этот миг у гигантской пенной машины прорвало трубу, и вся пена начала извергаться прямо из нее, а не из шлангов.

Даун расстегивала мою рубашку и покусывала меня за живот. Правда, получать настоящее удовольствие от этой щекотки мне не удавалось: я понимал, что через несколько минут мы все утонем в пахнущей «пинья-коладой» пене.