Соленый клочок суши - Джимми Баффетт

– Вы уже бывали в «Брюхе зверя»? – спросил он.

– Нет.

– Веселенькое местечко.

– А как еда?

– Там это не важно, – ответил он и вернулся к блендерам, питавшим факультативные занятия будущих лидеров нации.

На трамплине у бассейна лежала какая-то девица. Подружки обмазывали ее взбитыми сливками и поливали шоколадным соусом. На другом конце бассейна квартет накачанных парней раскачивал за руки за ноги другую красотку. В кульминационный момент тоненькая бретелька ее лифчика лопнула и под рев толпы девушка полетела в воду, торчащими сосками указывая на первую вечернюю звезду.

29. Отведите меня в ваш блендер

От «Горячей штучки» Донны Саммер,[114] казалось, вибрировали улицы. Я пошел на музыку.

Найти «Брюхо зверя» не составило труда. Вход в заведение был оформлен в виде гигантской оскалившейся морды ягуара и освещался пульсирующим светом стробоскопов. Глаза мерцали ярко-красным светом, а из пасти время от времени с шипением вырывался пар. Я решительно шагнул в пасть и позволил зверю проглотить себя. Когда дым рассеялся, я оказался перед милой девушкой в шелковом кимоно с охапкой меню в руках. Она улыбнулась и спросила, с кем у меня назначена встреча. Только тут я понял, что не знаю фамилии ни Даун, ни Ноэль-Кристмас.

– Они из Техаса, и они просто красавицы, – вот все, что я мог про них сказать.

– Вы, наверное, Талли? – спросила она.

– Да.

– Они в баре с Ренальдо, – сказала девушка.

Я преодолел полосу препятствий из небольших столиков, за каждым из которых сидело вдвое больше людей, чем должно было. Во чреве ягуара, как я и предполагал, было темно. Черно-белые изображения масок маня, змей, крокодилов и ягуаров покрывали стены и потолок. Бар располагался в огромной клетке из толстого бамбука. Длинноногие девушки в откровенных нарядах проносились над головами посетителей на свисающих с потолка лианах.

В забитом под завязку баре толпились представители всех слоев островного общества: от пляжных лоботрясов до светских львиц. Дюжина официанток в леопардовых бикини сновали туда-сюда с напитками и едой. Далеко же меня занесло от «Потерянных мальчишек».

Пытаясь отыскать девушек, я окунулся в этот людской водоворот. Я улыбнулся и поздоровался по крайней мере с дюжиной человек, которых никогда в жизни не видел. Потом кто-то всучил мне стакан, хотя выпивки я не заказывал, и, сам того не заметив, я влился в празднование чьего-то дня рождения. Я пел и танцевал вместе с остальными, когда на плечо мне легла рука. Я обернулся и увидел Даун.

На ней была бежевая плиссированная мини-юбка с широким отделанным бахромой поясом и прозрачная кофточка, стянутая между ложбинкой на груди и голым пупком. Даун пахла кокосовым маслом, ее загорелое тело усыпали золотые блестки. Она потрясающе выглядела.

– Классно выглядишь, – сказала она.

На ум мне не пришло ничего лучше, чем:

– Тысяча один… Тысяча два.

– Позже, красавчик. Может быть, – ответила она и, вырвав меня из деньрожденной компании, повела в угол бара, где Ноэль-Кристмас болтала с двумя разодетыми в пух и прах мужчинами. Она была в черном верхе от бикини и джинсах с самой низкой посадкой, которую я только видел. Она притянула меня к себе.

– Талли, это Эдвард и Ренцель. Они из Нью-Йорка.

На Эдварде были джинсы, тоже, мягко говоря, с заниженной талией, и рубашка с длинными рукавами, завязанная в стиле калипсо. Ренцель был в черном костюме без рубашки.

– Значит, это и есть ваш голый парень. Что привело вас в Сан-Педро? – спросил Ренцель.

Отвечать на вопрос мне не пришлось, потому что музыка вдруг заиграла в два раза громче и все пространство заполнил собой голос Донны Саммер. Все радостно завопили и направились к уже и без того переполненному пятаку. Ноэль-Кристмас взвизгнула, схватила Эдварда и Ренцеля и потащила их в толпу.

– Поешь сначала, танцевать будешь потом, – сказала Даун. Она взяла меня за руку и повела сквозь толпу.

У выхода из клетки нас перехватила официантка и провела мимо кабинок и столиков в похожую на пещеру комнату. Она усадила нас на мягкие подушки и, уходя, задернула за собой бисерную штору.

– Что это? – спросил я.

– Извинение со всеми причиндалами – если, разумеется, ты не пришел сюда с пушкой.

– Я не нарываюсь на неприятности, – сказал я. – Просто за время своих странствий я побывал в некоторых местах, где без пистолета никуда.

– Не сомневаюсь.

Низкий стол был украшен свечами и гардениями. В ведерке со льдом уютно пристроились две бутылки шампанского, накрытые белоснежным полотенцем.

– Как твоя нога? – спросила Даун. Она слегка коснулась меня под столом босой ногой.

– С каждой минутой все лучше и лучше.

– Шампанского? – предложила она.

– Конечно.

Я хотел было взять бутылку, но Даун оттолкнула мою руку.

– Сегодня угощаю я, – сказала она и потянулась к ведерку.

Ее блузка распахнулась еще больше и обнажила груди. Я перестал считать.

Она налила два бокала шампанского.

– Скажи тост, – приказала она.

Я поднял бокал.

– За встречи в джунглях, – провозгласил я, поднося бокал к губам. В меню «Жирной игуаны» шампанского не было, да и ни к чему оно там. А вот сейчас ледяные пузырьки пришлись очень кстати.

– «Кристаль» 88 года. В Сент-Бартс его называют Карибским «Кул-Эйд».[115]

– Я не знаю, где Сент-Бартс, но на «Кул-Эйд», который пробовал я, это ни капли не похоже.

Когда наконец появился официант, мы уже допивали вторую бутылку. Он задернул занавеску и подал нам меню. О еде я сейчас думал меньше всего.

– Закажи за меня, – сказал я Даун, и мы вернулись к шампанскому.

Прибыло блюдо моллюсков в кляре. Я ковырял их вилкой, как страдающий анорексией подросток. За ними последовали крошечные порции запеченного кальмара, жаркое из перепела и креветки. Даун сказала, что это называется «тапас». И принялась за еду. Время от времени она брала лакомый кусочек пальцами и клала мне в рот.

Одни гости приходили, другие уходили. Ноэль-Кристмас, Эдвард и Ренцель привели с собой Ренальдо, владельца отеля, и представили нас друг другу. Он был очень возбужден и мог говорить только о своей вечеринке. До нее оставалось меньше часа, и она обещала побить все рекорды.

Несколько раз мы сходили на танцпол, забитый разгоряченными дрыгающимися под музыку телами.

Где-то ближе к полуночи официантка в леопардовой шкуре начала танцевать, перешагивая с одного столика на другой, слизывая огонь с пальцев и подавая пылающие бананы тем, у кого еще осталось место для десерта.

Шампанское делало свое дело. Я был пьян и счастлив.

– Интересный способ подавать бананы, – сказал я Даун.

– У меня на десерт есть кое-что поинтересней.

Мы вернулись с переполненного танцпола в свой закуток. На столе появилась вазочка с одним крошечным шариком мороженого и двумя ложками.

– И это все? – спросил я.

Даун задернула за мной занавески, присела к столу и взяла ложкой маленький кусочек мороженого. Я смотрел, как он исчезает между ее губами.

– Хочешь? – спросила она.

– Я не очень-то большой любитель ванили, – признался я.

– Говорят, убранство стола составляет девяносто процентов впечатления об ужине. Возьмем этот маленький кусочек ванильного мороженого. Смотреть не на что, да и на вкус не очень, да?

– Точно.

– Но если ты дашь ему интересное название и подашь по-особенному, он перестанет быть просто мороженым.

Мысли о мороженом давались мне с трудом. Куда больше меня интересовала женщина с ложкой.

– Допустим, – пробормотал я.

– Тогда давай-ка посмотрим, сможем ли мы сделать этот десерт немного интереснее.

С этими словами Даун поставила наши бокалы для шампанского рядом и наполнила их. Потом медленно развязала блузку, наклонилась, обмакнула свои груди в шампанское, и положила на каждую по маленькому кусочку мороженого.

Я потерял дар речи и просто ждал. Кажется, в любую минуту я могу превратиться в соляной столб. Даун наклонила голову и, облизав левую грудь, посмотрела на меня.

– Это называется «материнское молоко». Вторая – для тебя.

Я инстинктивно оглянулся на бисерные занавески. Повезет же мне, если в тот момент, как я буду слизывать шампанское с груди восхитительной женщины, зайдет помощник официанта с кофе.

– Я буду приглядывать, – успокоила Даун, и я склонил голову.

Даун целовала мой затылок, а я кружил языком вокруг ее безупречного розового соска. Наконец она подняла мою голову, заглянула мне в глаза и сказала:

– Видишь, Талли, требуется всего лишь капелька воображения.

Я хотел заказать галлон мороженого и ящик шампанского, утопить ее в нем, замуровать вход и облизывать ее грудь вечно – но в этот момент занавески распахнулись.

– Вот вы где, – воскликнула Ноэль-Кристмас, даже не обратив внимания на компрометирующую позу, в которой она нас застукала.