Фредерика - Джорджетт Хейер

— Не смею просить вас остаться, — сказала она, — Уверена, что вам еще никогда не было так скучно. Но зато теперь вы убедились, что мы не попали в дурную компанию.

— Да, да! Совершенно безобидная компания! — согласился он.

— Не опасен и ваш образчик добродетели, чьим единственным желанием является заключить вашу сестрицу в раму и повесить ее на стену, чтобы вечно услаждать свой взор.

Она недоверчиво переспросила:

— Заключить в раму? Он не мог сказать такое!

— Спросите его!

Она выглядела расстроенной.

— Ну и глупа же я! Никогда не думала, что он такой бездушный!

— Ну что вы, он романтик с душой поэта и высоким чувством прекрасного!

— Не вижу ничего романтичного в желании превратить Черис в картинку! Наверное, вы были правы, назвав его занудой, — сказала она со своей обычной откровенностью.

Он засмеялся.

— Да, но он такой мечтательный. Он называет красоту Черис чистой и совершенной и жалеет, что она не останется такою вечно!

Секунду она смотрела на него, нахмурившись и, наконец сказала решительно:

— Это говорит только о том, что он не чувствует к ней никакой нежности! Какая досада! Я столько надежд возлагала на него!

Его глаза весело поблескивали, но он сказал с совершенной серьезностью:

— Вам придется поискать другую партию. Могу ли я помочь вам? Помнится, вы пришли к заключению, что молодой человек не подойдет Черис, и я подумал… Что вы скажете, если это будет вдовец?

— Ну нет! — сказала Фредерика. — И вообще, кузен, не обременяйте себя нашими делами! Я никогда не просила ни о чем, кроме того, чтобы вы ввели нас в свет. Вы сделали это, за что я чрезвычайно благодарна вам, и ни в коем случае не стану требовать большего!

— Не беспокойтесь так! — запротестовал он. — Мне просто самому интересно!

— Подыскивать вдовцов для Черис?

— Это шутка! — объяснил он.

— Неудачная! — сурово сказала она.

— Приношу тысячу извинений! Я не стану знакомить моего вдовца с вашей сестрой, но вы можете мне верить, когда я говорю, что готов помочь вам, в том числе и советом, в любое время.

Она была удивлена и сначала решила, что это насмешка. Но знакомого огонька не было в его глазах; устремив на нее прямой взгляд, он положил руку на ее, которая покоилась на перилах, и, крепко сжав ее, сказал:

— Вы согласны? Вам не занимать здравого смысла или силы воли, но вы еще слишком неопытны, дитя мое.

— Да-да, я з-знаю, — сказала она, чуть запинаясь. — Благодарю вас! Вы так добры! И правда, я ведь даже не знаю, к кому еще я могу обратиться за советом, если вдруг что-нибудь случится!

Она хотела убрать свою руку, но он опередил ее, поднеся ее пальцы к своим губам, и поцеловал. Ее пронзило странное ощущение, похожее на удар электрическим током, у нее даже слегка закружилась голова, и это продолжалось, пока она не вернулась в гостиную. Уже давно вышло из обычая целовать руки дамам, и только старомодные джентльмены иногда еще прикладывались к ручкам замужних леди. Но лорда ведь нельзя было назвать старомодным, и она не была замужем. Интересно, думала она, почему он это сделал? Возможно, просто так или хотел пофлиртовать, так, ради развлечения. Во всяком случае, от него можно этого ожидать, тем более что она так легкомысленно призналась ему, что никогда не была влюблена. Ее расстроила эта мысль, ведь она видела в нем надежного друга, и теперь с этим может быть покончено. Если он полагает, продолжала она рассуждать, что ему удастся затеять еще одну интрижку, то он глубоко ошибся, потому что, с одной стороны, ей совсем не по душе флиртовать с кем-либо, а с другой — ее не прельщает перспектива пополнить его коллекцию.

Тем не менее, когда три дня спустя она столкнулась с ним на Бонд-стрит, он не выказал ни единого признака ухаживаний, а приветствовал ее хмуро, спросив лишь, почему она одна, без провожатых.

— По-моему, я предупреждал вас, что Лондон — это не деревня, Фредерика!

— Предупреждали! — отвечала она. — И хотя я не придала вашему совету большого значения, все-таки случилось так, что сегодня я гуляю под присмотром тетушки…

— …которая ко всем своим прочим достоинствам обладает даром быть невидимкой!

Она не удержалась от смеха, но сказала как можно холоднее:

— Она делает покупки вон в том магазине и встречает меня из Хукмановской библиотеки. Надеюсь, вы удовлетворены?

— Не совсем. Если вы не хотите, чтобы вас принимали за легкомысленную особу, то не стоит показываться одной на лондонских торговых улицах, особенно на Бонд-стрит! Иначе, дорогая, поищите себе другого покровителя! И не болтайте этой чепухи насчет ваших преклонных лет! В Гирфордшире, может быть, вы и сойдете за зрелую женщину, но здесь вы просто неопытная, глупая девчонка, Фредерика!

Этот выговор вызвал бурю самых разных чувств в ее груди. Ее первым желанием было ответить ему так же резко. Такой высокомерный тон заслуживал того, чтобы сбить с него спесь. Но, с другой стороны, он вполне мог избавить ее от своего покровительства, а это, если и не рушило все ее планы, то было бы крайне неудобно. Мысль о том, что вместе с его дружбой она потеряет и покой, она отогнала подальше. Стараясь прийти к достойному компромиссу, она сказала:

— И правда, я слишком неопытна, ведь до того, как вы подошли ко мне, я и понятия не имела, что это торговая улица! Спасибо, что подсказали мне, не пойму, как же я докатилась до такого! Ведь я же слышала о щеголях с Бонд-стрит, с одним из которых я, кажется, и столкнулась! Вы что же, как вы выражаетесь, вышли на охоту?

— Нет, мегера, не на охоту! — смеясь ответил он. — Просто иду в боксерский клуб Джексона.

— Какой ужас!

— Звучит не очень искренне, — сказал лорд, — от того, кто последнее время только и демонстрирует мне свое искусство в этом виде спорта, Фредерика.

Она засмеялась:

— Все равно это ужасно! Зачем было провоцировать меня, тем более что вы, думаю, знаете об этом спорте гораздо больше, чем я.

— Да, в этом я знаток, — согласился он, — даже больший, чем в правилах, которые должны соблюдать приличные девушки.

— Опять вы об этом! Сколько можно донимать упреками! Я ведь признала свою вину!

— Если обозвать меня незаслуженно называется признать свою вину…

— Не так уж незаслуженно, кузен! — вставила она.

— Скоро, — внушительно произнес он, — вы сами получите по заслугам, моя девочка! По крайней мере я надеюсь на это!

— Ах, как жестоко! — Она сверкнула на него глазами, но в то же мгновение стала серьезной и сокрушенно сказала: — Мы были для вас такой обузой! Простите меня, вы оказались так добры к нам! Я никогда не хотела обременять вас нашими делами и решила никогда не беспокоить вас больше своими сомнениями!