Я стираю свою тень (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич

Мать понизила голос до шепота.

— Честно тебе сказать, у тебя там приличная сумма.

— Сколько?

— Триста, — мать отрывисто шепнула мне в ухо, чтобы никто не расслышал сумму.

— Нормально. На первое время хватит. Купи мне кроссовки, куртку, майку, штаны спортивные, носки и сумку. Размеры помнишь?

— А то, как сейчас помню.

— Здорово. И себе купи что-нибудь, чего давно хотела.

— Инкубатор, что ли? Да как я его на себе потащу?

— А ты с доставкой. Скажи куда привезти, они и привезут. Сейчас это нормально.

— Да ты что? — глаза у матери загорелись. — А не обманут?

— Ай, мама, вы с отцом никак из каменного века не хотите выбираться. Репутация фирмы дороже денег. Заказывай, не бойся. А одежду мне тайком пронеси, чтобы никто не видел.

— Хорошо.

Мать обрадовалась возможности купить инкубатор для высиживания яиц не меньше, чем моему выздоровлению. Она ушла, а на ее месте появился следователь, узнавший от лечащего врача, что ко мне вернулась память и речь.

— Здорово, Гордей! — он крепко пожал мою ладонь.

— Здрасти, — я старался не показать свое настоящее самочувствие.

— Рад, что ты поправился, и мы наконец-то сможем нормально пообщаться.

— Спасибо.

— Итак, на днях мы хлопнули банду. Выносили вещички из дачного дома, оборудованного сигнализацией. На первом же допросе они признались, что вскрывали дома в том массиве, где нашли тебя. Вот их фотографии. Узнаешь кого-нибудь из них? — он выложил передо мной фотографии знакомых рож.

— Да, узнаю. Это те люди, которые напали на меня. Этого я ударил лопатой, а этот выстрелил в меня, после чего я потерял сознание.

Воспоминания о том дне покоробили меня, вызвав неприятное чувство беды. И снова напомнили про Айрис. Почему же она не давала о себе знать?

— А никакую девушку там не находили? — поинтересовался я.

— Ты вспомнил что-то?

— Да. Я жил на даче с девушкой. Она ушла в кафе за водой, а я остался работать в саду. На той фотографии в моем телефоне она. Не могли бы вы вернуть его мне? — попросил я.

— Пока нет, он проходит по делу, и числится в вещдоках.

— Тогда дайте мне номер ее телефона.

— Какой из них её?

— Тот, на который я звонил чаще всего. С незарегистрированной симкой.

— Ладно. Твой телефон у меня с собой, — следователь вынул его из кармана и передал мне. — Записывай.

Я переписал на листок бумаги номер телефона Айрис и вернул телефон следователю.

— Спасибо.

— Она к тебе ни разу не приходила? — поинтересовался полицейский.

— Нет. Я переживаю, как бы с ней тоже чего-нибудь не случилось.

— По нашим сведениям, других случаев, подобных твоему, в тех краях не было. А у нее были причины сбежать от тебя, увидев твое состояние?

— Нет, не было.

— Однако?

— Я не знаю и не понимаю, почему она так поступила.

Следователь сыпал соль на мои свежие раны.

— Вы давно вместе?

— Больше полугода.

— Значит, ты хорошо ее знал?

— Думаю, — конечно, я мог знать ее только с одной стороны, но был уверен, что сбегать от меня причин у нее не было.

— Тебе самому не кажется странным, что вы оказались на тех дачах с незарегистрированными сим-картами, жили уединенно, будто скрывались от кого-то?

— Для нас это было развлечением.

— Типа медового месяца? Вы собирались пожениться?

— Ну, жениться мы не собирались.

— Почему?

— Мы были слишком разными. Из разных миров.

— Это как? Она была из богатой семьи?

— Нет. Вы не поймете. Нет, вы не поверите.

— Отчего же, на своей работе я навидался и наслушался многого. Назови ее имя, фамилию и адрес проживания, а мы установим, что с ней стряслось.

— Я ничего о ней не знаю, кроме имени, — признался я.

— Странно. Полгода вместе, а ничего кроме имени не знаешь. И как ее зовут? — в голосе следователя промелькнули подозрительные нотки.

— Айрис.

— Как?

— Айрис.

— Она нерусская что ли?

— Не из Росси точно. Там, где она живет, национальностей как таковых не бывает.

— Гордей, тебе самому не кажется, что в твоей истории слишком много подозрительных моментов. Дача, симки, девица, которой нет.

— Она была, — меня напугало его предположение.

— Была, да сплыла. Растворилась в воздухе.

— У меня же есть ее фото.

— Ты про ту нечеткую фотографию? Может быть, ты сделал ее с экрана компьютера? Ты никогда прежде не стоял на учете у психиатра?

— Не стоял.

— Ладно, бывай. Поговорим, когда ты еще немного отойдешь. А то кто знает, что за больные фантазии в твоей поврежденной черепушке рождаются. Доктор сказал, что тебя отпустят через две недели. Будь любезен, сообщи адрес проживания по этому телефону, — следователь передал мне визитку.

— Хорошо. Конечно сообщу, — я не был уверен, что поступлю, как обещаю.

Полицейский ушел, оставив меня в смятении. До его визита я не задумывался о том, была ли Айрис на самом деле. Она была, точно была. Мы столько пережили вместе. Благодаря ей я стал другим, более открытым и свободным. Я помнил многие моменты нашей совместной жизни, будто они произошли вчера. Помнил аромат ее тела и волос, цвет глаз и сочный тембр голоса. Будь у меня каким угодно развитым воображение, оно не смогло бы воссоздать такой глубокий образ девушки.

Но была во всем этом одна деталь, которая вызывала у меня неприятное чувство самообмана. При тех отношениях, которые у нас были, почему она ни разу не навестила меня? Зная ее, я был уверен, что она забралась бы в палату через окно, чтобы повидать меня. Но она ни разу не пришла. А ее имя, заимствованное из моих книг, и вовсе лишало уверенности в том, что Айрис настоящая. В кино так бывало, но то кино, а чтобы я полгода жил с фантомом и ни разу не заметил подмены? Какой надо было обладать яркой и больной психикой?

Она могла вернуться домой на космическую станцию, испугавшись, что меня убили. Вдруг за это ей светил еще один срок? Хотя, у нее были имплантаты, записывающие видео, которые помогли бы избежать любых подозрений. Но почему она бросила меня до выздоровления, когда уместнее было бы сделать это после? Если она была на самом деле, иначе любые вопросы казались мне подыгрыванием собственному психическому расстройству. Надо было скорее вернуться на дачу, чтобы прояснить ситуацию. Мне хотелось верить, что там найдутся неопровержимые улики ее существования.

Я вернулся в палату и попросил у парня с переломом обеих ног телефон, чтобы позвонить по номеру, который, как я считал, принадлежит Айрис. У меня вспотели и мелко затряслись руки. Я волновался от предчувствия, что она сейчас возьмет трубку или не возьмет, что одинаково тревожило мою психику. Чтобы однопалатники не видели моего волнения, я вышел в коридор. Набрал не с первого раза номер и замер в ожидании. Женский голос ответил, что абонента нет в сети.

Ну разумеется, а чего я ждал? Что Айрис только и ждет, чтобы я позвонил? Может быть, она и взяла бы трубку, если бы продолжила свое существование в моем воображении. Наверное, грабители ударили меня как раз в тот участок мозга, где жила она. Я вернул телефон хозяину. Он сразу заметил мою кислую физиономию.

— Что, не дозвонился? — догадался сосед.

— Да, не дозвонился, — я сел на край кровати и подпер голову руками.

Расплата за полгода счастливой жизни пришла в виде психического расстройства. Вернее, расстройство началось раньше, но пока я не знал о нем, оно дарило мне мгновения счастья. Чтобы окончательно убедиться в том, что я сошел с ума, надо было поговорить с теми, кто видел меня вместе с Айрис: соседями, работниками склада и следователем Михаилом. Они же вели себя в ее присутствии так, словно она была на самом деле.

Я решительно встряхнулся. Сидя в палате, ничего не выяснишь, а депрессию с суицидальными мыслями заработать проще простого. Вечером пришла мать и принесла сумку с вещами. Я примерил их на себя и остался доволен. С размерами она угадала, но с фасонами не очень. Но как я выгляжу, волновало меня меньше всего.