В поисках потерянного звука. Экспериментальная звуковая культура России и СССР первой половины ХХ века - Андрей Владимирович Смирнов

и ощущения, соответствующие другому органу чувств. С точки зрения нейронауки, синестезия определяется как феномен восприятия, «при котором стимуляция одной сенсорной или когнитивной модальности вызывает ощущения в другой, нестимулируемой модальности». В современном понимании синестезия рассматривается как присущая всем норма психики — способность межчувственного ассоционирования, «сопредставление».

Возможно также рассматривать синестезию как проявление метафорического мышления, базирующегося на механизме ассоциаций, ведь каждый человек понимает синестетические переносы в поэтической и повседневной речи: «кричащие краски», «острый звук», «теплый цвет», «легкая музыка» и т. д. В основе подобного подхода лежит понимание того, какие ощущения в одних модальностях ожидает наблюдатель на основании своих ощущений в другой, например, как мог бы выглядеть звук; как мог бы выглядеть объект, соответствующий данному звуку; или, какие телесные ощущения могла бы вызвать поверхность при одном только взгляде на нее. Именно этот подход становится основным, когда синестезия оказывается объектом искусства.

Синестезия обуславливает мультисенсорный подход к искусству, которое, в свою очередь, будучи формой художественной коммуникации, обращается, прежде всего, к тем синестезиям, которые обладают общезначимостью. Так, по словам исследователя Булата Галеева, «термин “синестезия” применительно к искусству обозначает не сами соощущения в их чистом виде <…>, а более сложные, содержательные интермодальные сопоставления — от отдельных межчувственных метафор <…> до развернутых стилевых аналогий между видами искусства разной модальности»[357].

В истории культуры каждая эпоха формирует свой «синестетический фонд», а тема «цветового слуха», предполагающего наличие соответствия звуковысот, гармоний и цветов оптического спектра, была одной из самых популярных в начале ХХ века. Николай Кульбин писал в 1909 году: «Выражение “цветная музыка” — один из жупелов современного искусства. Многие слышали это выражение, но почти никто не знает о цветной музыке чего‐нибудь определенного. <…> Вот факты. Цветной слух. Он бывает у здоровых людей, хотя представляет редкое явление. Счастливцы, обладающие им, видят известные цвета, когда слышат известные звуки или сочетания звуков»[358].

Синестетами были композиторы Николай Римский-Корсаков, Константин Сараджев, Дюк Эллингтон, Ференц Лист, Ян Сибелиус, Оливье Мессиан, физик Ричард Фейнман, изобретатель Никола Тесла, художники Ван Гог, Василий Кандинский, Микалоюс Чюрленис и Дэвид Хокни, писатель Владимир Набоков и многие другие. Самый известный пример синестетического искусства — симфоническая поэма Александра Скрябина «Прометей (Поэма огня)» (1911), в партитуру которой была включена специальная строка «Luce» («Свет»). Интересно, что Скрябин при этом не был синестетом, а выбор цветов был основан на квинтовом круге и, очевидно, взят у теософа Елены Блаватской.

Кадр из мультфильма Николая Воинова «Прелюд Рахманинова». 1932

Мультисенсорный подход, родственный синестезии, характерен для таких направлений искусства как абстрактное кино и визуальная музыка — явлений пограничных и экспериментальных по отношению к самому киноискусству. Еще в 1912–1913 годах русско-французский художник Леопольд Сюрваж занялся проблемами синтеза цвета и ритма, пытаясь соединить их с техникой кино. Сюрваж писал в 1914 году: «Чтобы стать столь же гибким и богатым средством выражения чувств, каким является для нас музыка, пластическая форма должна избавиться от своих последних оков — от неподвижности и заданности. <…> Моим инструментом будет синематографический фильм, этот истинный символ сконцентрированного движения. Я создаю новое искусство во времени — искусство цветного ритма и ритмического цвета»[359].

Среди режиссеров, работавших в этом направлении, — Вальтер Руттман, Ганс Рихтер, Викинг Эггелинг, Оскар Фишингер, Лен Лай, Джордан Белсон, Норман Макларен, Мэри Эллен Бьют, Гарри Смит, Джон и Джеймс Уитни и многие другие. В нашей стране, после опыта «Сентиментального романса» С. Эйзенштейна и Г. Александрова (1930), после все еще предметного «Пасифика» М. Цехановского (1931), первый абстрактный черно-белый светомузыкальный фильм был снят Н. Воиновым («Прелюдия Рахманинова до-диез минор», 1931). Позднее эта традиция была продолжена только в начале 1960‐х экспериментальными фильмами казанского СКБ (затем НИИ) «Прометей».

В СССР ведущими исследователями и практиками синестезии в искусстве являлись Булат Галеев (СКБ «Прометей»), Сергей Зорин (Оптический театр), Юрий Правдюк, Марк Малков. Сегодня мультисенсорный подход к искусству является неотъемлемой частью медиа-искусства, проявляясь во всевозможных формах интерактивности и мультимедиа.

7.2. Исследования в области синестезии

В начале ХХ века работы в области синестезии были тесно связаны с экспериментами по созданию новых тональных систем. Так в начале 1920‐х, работая в институте ГИМН, Леонид Сабанеев проводил исследования музыки А. Н. Скрябина, синестезии, «цветного слуха» и микрохроматики, Николай Гарбузов, в свою очередь, построил электрический аппарат для изучения явления синопсии (цветового слуха).

13 апреля 1923 года Михаил Матюшин, заведовавший отделом органической культуры в петроградском Музее художественной культуры, объявил о создании группы «Зорвед», в которую вошли учившиеся у Матюшина в 1918–1922 годах Б. В. Эндер, М. В. Эндер, К. В. Эндер, Ю. В. Эндер и Н. И. Гринберг. «Зорвед» расшифровывалось как «зрение + вéдание». Слово «вéдание» (знание особых внутренних законов) происходит от древнеиндийских вед.

Идея о скрытых возможностях восприятия возникла у Матюшина еще в 1910‐х. Исходя из того, что человек способен увидеть и изобразить «все то пространство, оставшееся “вне” человеческой сферы, по недостатку опыта»[360], зорведовцы последовательно стремились к целостному восприятию звука и цвета в пространстве и движении. Изучались прямое «дневное» смотрение и периферийное «сумеречное». Окружающее пространство рассматривалось как сфера, где все взаимосвязано.

Матюшин верил в физические возможности человека, в особенности его глаза и зрительного нерва, благодаря использованию которых происходило постепенное расширение угла зрения до 360 градусов («затылочное смотрение»). Это состояние должно было приводить к новому ви́дению.

Итогом исследований стал «Справочник по цвету (Закономерность изменяемости цветовых сочетаний)», изданный в 1932 году.

Матюшин писал: «В лаборатории была поставлена работа по испытанию взаимодействия цвета и звука. Испытание влияния цвета на звук, проведенное на синем и красном цвете, показало, что красный понижает звук, в то время как синий тот же звук повышает. <…>

Из всех испытаний утвердился прежде всего факт влияния звука на восприятие цвета. При этом очень любопытно, что сильный цвет или звук забивает слабых спутников, т. е. сильное цветовое возбуждение не способствует тому, чтобы различать слабое звучание; закрывая глаза можно расслышать звуки, которые ускользали при открытых глазах. Наоборот, если и цвет, и звук достаточно сильны, звучание активизирует зрительное впечатление.

Но при этом определилось характерное свойство низких грубых шумов уплотнять и утемнять цвет, в то время как высокий острый шум делает цвет прозрачнее и светлее. Ту же в основном тенденцию дали и испытания монохордов, только уточняя изменяемость в смысле цветового тона. Наметилось стремление к покраснению при загущении и потемнении от низких звучаний, в то время как высокие звуки,