10 тысяч лет русской истории. От Потопа до Крещения Руси - Наталья Павлищева

А ведь получается, что убийца Бориса не Святополк Окаянный, а тот самый Ярослав, который как бы Мудрый. Кстати, Святополк после «смерти» Владимира имел больше прав на власть в Киеве, чем все остальные братья, вместе взятые, — он был сыном предыдущего князя Ярополка. Но это уже совсем другая история, не будем сейчас о ней. А самого Святого князя на старых иконах и фресках изображали с крестом в руке. Это атрибут мученика, а не человека, умершего от недуга в своей постели. Позже, видимо, доглядели и упущение исправили.

Все следующие князья Руси были христианами, но им не удалось с христианским смирением править страной вместе, скорее, наоборот, именно после Ярослава начинается последний период существования Древней Руси — период феодальной раздробленности, когда с трудом собранная воедино сильная страна буквально развалилась на части в угоду многочисленным княжеским потомкам. Много лет должно было пройти, много бед пронестись над Русью, чтобы она снова стала сильной и единой, но уже Россией.

К чему было так подробно не только о Древней Руси и ее князьях, но и соседях — Византии, Хазарии, Болгарии?..

Это все к тому, что на Руси не было необходимости искоренять дикость и безграмотность, а безалаберности у нас и по сей день хватает! О соседях подробно потому, что два брата-болгарина из Солуни Кирилл и Мефодий по велению византийского императора отправились в Хазарию на философский диспут с иудеями, по пути на полгодика задержались в русской Корсуни, где между делом изобрели для неграмотных (по их разумению!) русов алфавит! Вот так, ни много ни мало…

К Кириллу, который вообще-то Константин, мы еще вернемся, а пока продолжим про тех самых «диких» русов, которые воевали совершенно неправильно и потому периодически «показывали кузькину мать» более «просвещенным» соседям. А еще упорно не желали быть этими соседями осчастливленными в плане восприятия чужой культуры (и веры), настаивая на своей собственной.

Итак, умер князь Владимир Святославич Святой. Судьбы его многочисленных сыновей оказались весьма несчастливыми. Старший Вышеслав умер молодым еще при жизни отца. Первый Мстислав умер совсем маленьким. Всеволод погиб страшной смертью — был заживо сожжен оскорбленной его сватовством овдовевшей шведской королевой Сигрид. Изяслав в Полоцке тоже прожил совсем недолго — всего двадцать лет, оставив наследником сына Брячислава. Бориса и Глеба во время борьбы за власть убили, погиб и Святополк не то Окаянный, не то Охаянный. На много лет бросили в тюрьму Пскова Судислава (чтобы не путался под ногами у более сильных?). Святослав до конца жизни сидел в древлянских лесах, не высовывая носа во избежание неприятностей, может, потому и остался жив. Судьба младшего Позвизда, который, кажется, жил заложником у печенегов, неизвестна. Неизвестна и судьба Станислава.

Наследство отца между собой поделили Ярослав и второй Мстислав. Ярославу достались северные, северо-западные и западные земли, все Правобережье Днепра. Мстиславу — Левобережье и Тмутаракань. Этот князь больше других повторил деда Святослава, потому не бился (или не рисковал биться?) за Киев, предпочитая степную вольницу. Своей столицей Мстислав сделал Чернигов, который взялся основательно обустраивать. Конечно, такое соседство попортило немало крови Ярославу, как бы ни делали вид братья, что меж ними мир и благодать, обмануть такая лепота никого не могла. Только после смерти в 1034 (1036?) году Мстислава, не оставившего наследника (единственный сын умер от непонятной болезни молодым и полным сил, а сам князь почему-то вдруг отправился к прадедам при весьма подозрительных обстоятельствах на охоте), вся Русь перешла в руки Ярослава Владимировича.

Его правление с 1019 по 1054 год назвали золотым веком Руси. Князь был мудр, тверд и расчетлив. Одного не смог избежать — такой же братоубийственной тяжбы между своими сыновьями. Никакие духовные завещания отца не спасли князей от желания вцепиться друг дружке в горло и порвать соперников в борьбе за вожделенное право называться старшим и сильнейшим.

Но сейчас не о них. В начале своего правления Ярослав не раз терпел сокрушительные поражения. Одним из таких был захват Киева Святополком при помощи его тестя, польского короля Болеслава. Ярославу удалось бежать в Новгород всего с четырьмя сопровождающими. При этом в Киеве остались его жена, сестра и мачеха.

Князь был женат дважды, первой называют некую Анну (это ее крестильное имя), боярскую дочь из Новгорода (?). Судьба Анны неизвестна, вроде она попала в плен к Болеславу вместе с сестрой Ярослава Предславой и умерла в 1018 году. Предславу (дочь Рогнеды), в свое время предупредившую брата об угрозе со стороны Святополка и тем Ярослава спасшую, Болеслав II обесчестил и сделал своей наложницей, а затем выдал замуж за Болеслава III Рыжего. Ярославу удалось плена избежать, но особых попыток освободить жену, сестру и мачеху он не делал, самому бы уцелеть… Хотя Болеслав предлагал обмен, ведь в руках Ярослава почему-то оказалась его дочь. Хромому князю стали не нужны женщины, которые уже не могли больше ничего дать.

Можно сколько угодно хвалить мудрое правление князя Ярослава, но временами его поведение было весьма и весьма подленьким, и судьба его за это нещадно наказывала! Осознав, что в одиночку с польским королем ему не справиться, князь решил сделать ставку на родство с северным соседом и посватал дочь шведского короля Олава Шетконунга Ингигерд, кстати, уже сосватанную за норвежского конунга Олава Харальдсона (ничего не напоминает? Сын достоин отца…). Гибель первой жены Анны весьма кстати развязала ему руки.

Есть вообще версия, что будущий Мудрый князь отправил посольство за новой супругой до гибели прежней! Еще летом, едва унеся ноги от Болеслава и нимало не озаботясь пленением вроде дорогих ему женщин, Ярослав… снарядил сватов к Олаву Шетконунгу, прося руки его дочери.

Князь Ярослав умел уступать и смиряться ради своей выгоды, а потому знатно прогнулся, чтобы заполучить новую супругу и перед ее отцом, и перед ней самой. Даже если отбросить все преувеличения скандинавских саг, получается весьма приниженное положение новгородского, а затем киевского князя. Супруга обладала не только сильным характером, но и понимала, что делает загнанному в угол князю большое одолжение. Княгине в качестве свадебного подарка была отдана Ладога с прилегающими землями! Если бы князя в ходе родственной войны прихлопнули, то земли остались бы за шведами, а вдове можно было бы снова выйти замуж, уже по любви… Но Ярослав смог победить, и пришлось Ингигерде до конца своих дней быть Великой княгиней Киевской и жить с нелюбимым, все время мечтая о другом.

Свадьба состоялась весной следующего, 1019 года, как только стало возможным плавание по Варяжскому морю. Ярослав осознал, что родниться надо с власть имущими!

Есть версия истории этого сватовства, рассказывающая, почему все же любившая другого Ингигерд вышла замуж за Ярослава.

Швеция и Норвегия в то время еще не до конца поделили свои земли, а потому пограничные стычки продолжались. Когда Олав Харальдсон по прозвищу Толстый сумел взять власть над норвежскими землями в свои руки, то предпочел уладить отношения с соседями мирным путем. Для этого он предложил шведам признать возврат захваченных земель и просил у шведского конунга Олава Шетконунга руки его дочери Ингигерд. Неизвестно, чего больше не хотелось отдавать Шетконунгу — дочь или земли, но швед категорически воспротивился.

Живущим в пограничных областях простым бондам (землевладельцам) надоело быть крайними в бесконечных спорах между королями, и они собрались на общее собрание тинг в Упсале. Норвежский король сватает дочь шведского конунга, обещая больше не воевать? Участники тинга долго не размышляли, постановив, что Ингигерд должна выйти замуж за Олава Харальдсона Толстого, а отец не должен ей препятствовать, не то будет просто убит! С самой девушкой уже договорились. Наслушавшись рассказов о женихе, Ингигерд заочно влюбилась и дала согласие на этот брак. Дочь дала, а отец нет.

Неизвестно, чем бы все закончилось, не появись вовремя послы от Ярослава с той же просьбой. Шетконунг, похоже, готов был отдать строптивую Ингигерд кому угодно, только бы не Харальдсону, а потому быстро согласился с новым сватовством. Осенью, когда делегации шведов и норвежцев должны были встретиться в условленном месте ради предстоящей свадьбы, ни самой невесты, ни каких-либо послов с объяснениями Олав Харальдсон не увидел. Оскорбление оказалось сильным, но начинать войну из-за девицы, пусть и красивой, разумный король Норвегии не стал.

Олав Харальдсон поступил иначе. Он соблазнил другую дочь Шетконунга — Астрид, которая гостила у родственников в Норвегии. Девушка согласилась тайно выйти замуж за обиженного короля, для чего и бежала к нему на Рождество! Вот теперь пощечину получила уже Ингигерд, да еще какую! За Ярослава она не хотела выходить сама, а Олав женился на сестре. Пришлось брать свои слова по поводу русского князя обратно и делать вид, что согласна, только с условием, мол, пусть подарит Альдегьюборг (Ладогу) и прилегающие земли. А это ни много ни мало будущая Ингерманландия, названная по имени новой владелицы!