Арифмоман - Александр Рудазов

Центром внимания был какой-то юродивый. Взобравшись на помост, он истошно орал, что это небесная кара. Боги всколыхнули землю, чтобы наказать людей за грехи. Надо срочно раскаяться, принести жертвы, устроить массовый молебен и все такое.

Понемногу его вопли заглушали все остальное, прочий люд стихал, с тревогой слушая идиота. Многие прижимали к переносице указательный и средний палец — Эйхгорн уже знал, что у севигистов это такой ритуальный жест.

Обычно Эйхгорн относился к подобному с глубоким пренебрежением. Если кому-то нравится нести ахинею — это его личная беда. Эйхгорн давно убедился на практике, что нет более сложной задачи, чем доказать идиоту, что он идиот. Ибо чем глупее человек, тем менее он воспринимает логические аргументы.

Но этот конкретный идиот еще и распространяет панику. А это не дело. Так что Эйхгорн тоже влез на помост и поднял руку, пытаясь привлечь внимание.

— Волшебник!.. — зашушукались в толпе. — Господин волшебник!.. Мэтр Исидоряка!

От этой прилипшей к нему клички Эйхгорна в очередной раз перекосило. Но он взял себя в руки и принялся читать лекцию по геологии. Что такое землетрясение, отчего и как они происходят. Постарался как можно внятнее донести до горожан, что это просто стихийное бедствие, боги тут абсолютно ни при чем, паниковать не надо, молебнов не надо… ну то есть можно, если нету более интересных занятий, но это ничем не поможет.

О том, что никаких богов вообще не существует, Эйхгорн благоразумно умолчал. До этого парифатцы еще просто не доросли.

— Мэтр Исидоряка, а больше-то трясти не будет? — с тревогой спросила какая-то женщина. На руках у нее громко орал младенец.

— Нет, больше нет, — авторитетно заявил Эйхгорн. — Землетрясение выплеснуло всю энергию, и больше не повторится.

И в этот момент земля снова вздрогнула — да еще как! Деревянный помост пошел ходуном, Эйхгорн и юродивый полетели кубарем, многие в толпе тоже рухнули друг на друга.

— Смотрите, смотрите, как волшебник осрамился!.. — заверещал какой-то мальчишка. — Давайте над ним потешаться!

Эйхгорн глухо застонал. С помоста он упал не очень удачно, больно ударился плечом и лодыжкой, да вдобавок потерял очки. Без них он практически ослеп, так что первым делом принялся шарить по земле… и тут же услышал противный хруст.

Проклятый юродивый. Вскочив на ноги, он словно нарочно наступил именно на очки Эйхгорна. Даже не взглянув на дело своих ног, мерзавец тут же полез обратно на помост и принялся разоряться пуще прежнего.

Теперь он обвинял в землетрясении уже не только богов, но и Эйхгорна. Мол, это все волшебник, это на него гневаются небеса! Надо срочно принести его в жертву — тогда боги уж верно смилостивятся.

А даже если не смилостивятся — хуже-то все равно не будет.

Эйхгорн толком и не пытался возражать. Его сильно сконфузил этот новый толчок, да вдобавок он почти ослеп. Если твое зрение — минус девять, потеря очков становится катастрофой. Все вокруг словно поглотил туман, предметы и люди расплылись до полной неразличимости.

Хорошо еще, что юродивый раздавил только половину очков. Оправа сильно помялась, обе линзы из нее выпали, но левая все же уцелела, только чуточку раскрошилась с одного краю.

А вот правая раскололась надвое, да еще и сильно потрескалась.

Народ вокруг шумел уже совсем угрожающе. Никто пока не пытался схватить Эйхгорна и сжечь во славу бога землетрясений, но посматривали многие недобро. Насколько уж Эйхгорн мог судить — его собственное-то зрение без очков упало очень резко.

Он бережно собрал обломки и приставил к глазу уцелевшую линзу — такой импровизированный лорнет позволял хоть как-то различать происходящее. Прислонившись к помосту, Эйхгорн напряженно размышлял, как ему избежать вил, факелов и прочих атрибутов народного гнева. Кто-то уже кинул в него комком грязи — кажется, тот самый противный мальчишка.

Интересно, что бы в такой ситуации сделал настоящий волшебник?

По счастью, к активному бунту горожане так и не перешли. На площади появились городские стражники, а за ними подтянулись и солдаты. Парибульская армия, мягко скажем, не отличалась численностью, но для усмирения черни ее хватало.

Появились и представители властей. Эдил, коннетабль и даже епископ. При виде него народ особенно оживился, многие снова взялись прилагать персты к переносице, а юродивый завопил совсем уж дурным голосом.

— Епископ, епископ здесь!.. — громко шептались в толпе. — Его преосвященство!.. Отец Далион!..

— Тишина, — поднял сухонькую ладошку епископ. — О чем говорит этот человек?

— Боги послали нам эту кару за грехи наши! — брызгая слюной, воскликнул юродивый. — Боги карают нас за…

— Тишина! — повысил голос епископ. — Боги?.. Ты утверждаешь, что все это устроили боги?..

— Разумеется! Они требуют…

— Эй, служивый! — подозвал епископ ближайшего стражника. — Известно ли уже, сколько погибло людей?

— Шестнадцать душ пока насчитали, ваше преосвященство, — устало ответил тот. — И еще человек двадцать ранены.

— Боги покарали этих грешников!..

— А дети? — перебил епископ. — Есть ли среди погибших дети?

— Четверо.

Епископ взял юродивого за воротник и зло прошипел:

— Ты что же, обвиняешь богов в детоубийстве, смерд?..

— Я… — опешил тот.

— Стра-ажа, ко мне! — завопил епископ. — Взять этого богохульника! В темницу его!

Юродивого уволокли, и Эйхгорн не мог это не приветствовать. Глядя на епископа почти приветливо, он дружелюбно сказал:

— Ненавижу тебя, Чака.

— Да, мэтр, вы мне тоже глубоко неприятны, — сухо кивнул епископ. — Но вы вернулись как нельзя более вовремя. С чем связана эта неподобающая тряска, можете сказать?

— Просто явление природы, — пожал плечами Эйхгорн. — Стихийное бедствие.

— Никакой черной магии, демонской порчи, козней Бельзедора?.. — с подозрением уточнил епископ.

— Нет, просто движение тектонических плит.

— Вы полностью уверены?

Эйхгорн на миг заколебался. Ему вспомнился тащивший баржу голем-бурлак. В этом мире он уже немало повидал аномалий, существования которых ранее не признавал.

Тем не менее, не стоит плодить сущности. Если что-то может быть объяснено рационально — в первую очередь его следует объяснять именно так. Приплетать сверхъестественное без необходимости — глупость.

— Уверен, — кивнул Эйхгорн. — Самое обыкновенное землетрясение. У вас раньше таких не случалось?

— Говорят, при дедушке нынешнего короля было что-то подобное, — пробормотал епископ. — Но я тогда еще не родился. А вы, мэтр, как я вижу, тоже пострадали от этого… события?

— Отделался легким испугом, — промямлил Эйхгорн, глядя на епископа сквозь линзу. — Вы не знаете, где тут можно приобрести новые очки, святой отец?

— В Парибуле — нигде, — уверенно ответил епископ. — В окрестных королевствах тоже. Надо заказывать ковролетчиком или ехать в большой город.

Эйхгорн мрачно уставился на обломки своих очков. Починить оправу возможно и в здешних условиях, но линза… линзы здесь шлифовать не умеют. Сам Эйхгорн тоже имеет об этом лишь теоретическое представление.

Наверное, проще будет ковролетчиком. Интересно, сколько они берут за доставку? Судя по тому, что здесь этими услугами пользуется только король — недешево. Оно и понятно — сколько там можно увезти на ковре-самолете? Грузоподъемностью явно не «боинг». И лететь явно не близко.

С другой стороны — Эйхгорн и без того уже подумывал отправляться в путь. Не вечно же ему сидеть в этом захолустном королевстве, потакать капризам провинциального царька.

Надо только решить что-то с транспортом…

— Кстати, мэтр, вы исполнили приказ нашего доброго короля? — поинтересовался епископ.

— А то, — угрюмо ответил Эйхгорн, демонстрируя толстый гроссбух. — Сто сорок шесть погонных метров никому не нужной белиберды. Надеюсь, его величество обосрется от счастья.

— Вы проявляете неуважение к королевскому величию, мэтр, — поджал губы епископ. — Вы знаете, какое наказание за это следует?

— Не знаю. Какое?

— Я тоже не знаю, — честно признался епископ. — Надо справиться у законников.

Вернувшись домой, Эйхгорн окончательно утвердился в мысли покинуть Парибул. Из-за землетрясения его башня покосилась еще сильнее и находиться в ней стало попросту страшно. Теперь она качалась даже на самом слабом ветру и в каждую секунду угрожала рухнуть.

— Нет, так жить нельзя, — бормотал себе под нос Эйхгорн, чиня очки.

Он склеил расколотую линзу и скрепил оправу проволокой и лейкопластырем. Лучше бы, конечно, изолентой или скотчем, да где их тут взять. Пришлось обходиться подручными средствами.

В починенном виде очки стало возможно носить, но вид они приобрели до ужаса неказистый. Эйхгорн с отвращением уставился на свое отражение.