Шмель в паутине - Олег Никитин

– Э? – опешил Рауль.

Доктор продолжил речь:

– Я расшифрую свое предложение. Как вам, возможно, известно, неподалеку от урочища Мокрый Камень расположена роща так называемого рододендрона Петрова болотного. Болотный, конечно, не Петров… Плантация – так мы, сотрудники Ботанического института Фонда исследований Эккарта, называем ее между собой – единственное известное науке место, где произрастает это растение. Некоторое время назад при поддержке нескольких частных компаний мы начали осуществление проекта под условным названием «Петрович». – Доктор Максимов постепенно воодушевился, даже скинул очки и стал размахивать ими словно указкой. – Не вдаваясь в ненужные вам детали, сообщу только, что для эксперимента, имитирующего некий обряд древних обитателей Эккарта, нам нужны добровольцы. И я предлагаю вам стать одним из них. В результате вы освободитесь не позднее чем через три месяца и даже сможете вернуться в родной город. Впрочем, об этом вам лучше расскажет мсье Обри. До и после опыта вас будут постоянно обследовать квалифицированные врачи и заодно подлечат все что можно. Кроме того, всякое упоминание о вас будет стерто из полицейских файлов, а значит, отношение к вам со стороны работодателей будет вполне доброжелательным. Существенный довод, не так ли?

Утомившись, ученый схватил цитрус и стал поедать его вместе со шкуркой.

– Это опасно? – спросил Рауль. – Для здоровья или жизни? У меня аллергия Гиссона, если вы не знали.

– Поверьте, пребывание в кутузке скажется на вашем здоровье намного заметнее, – горячо уверил его Максимов. «У нас самые лучшие условия содержания…» – проворчал Обри. – Кстати, об аллергии можете не беспокоиться, оба добровольца, страдавшие от нее, у нас благополучно излечились.

– Вот как! – поразился Рауль. Насколько он знал из прессы, еще никому не удавалось избавиться от этого заболевания. Всю жизнь поедать антигистамины, когда знаешь, что мог бы закинуть их подальше, будет крайне неприятно. С другой стороны, кто знает, какую методику лечения применяют яйцеголовые, раз до сих пор не объявлено об успехе борьбы с аллергией?

Рауль крепко задумался. Казалось бы, что проще – срезать в два раза срок, выйти на свободу и предаться мести, пока свежи горячие чувства к Вешкину и его подруге? И в то же время червь сомнения подтачивал решимость арестанта. Он спросил:

– Почему вы предпочитаете работать с убийцами?

Доктор поперхнулся апельсином, его челюсти замерли и медленно разжались, выпуская измочаленные останки цитруса.

– Гм, – буркнул он. – Что ж, вы спросили, я отвечу. – Он вынул из кармана пиджака платок и принялся натирать стекла очков. – Есть основания полагать, что психика подопыт… добровольцев претерпевает некоторые, пока малоизученные изменения. Согласитесь, что хуже убийцы человека в обществе не сыскать – грубо формулируя, конечно. То есть пусть человек изменяется, – иными словами, станет лучше. Конечно, я сильно упрощаю картину, но ведь вам и не нужны ученые рассуждения, верно? Не спешите отказываться от предложения! – заторопился Максимов, заметив желание Рауля высказаться. – Я знаю, что вы не убийца, а грабитель и мошенник. Увы, я не уполномочен сообщать вам количество добровольцев, уже поучаствовавших в эксперименте, но все они находились… м-м, наедине с природой достаточно долгое время, до полугода. Я же предлагаю вам куда меньший интервал времени. Чтобы у вас был стимул согласиться с моим предложением. К тому же мы нуждаемся в статистических данных: глубина перестройки организма в зависимости от времени опыта и так далее.

– Что, Комиссия по биоэтике вам уже не указ? – набычился Рауль. – И как сильно вы собираетесь меня перестраивать?

– Совсем чуть-чуть, на глаз незаметно, – заторопился доктор. Он явно пожалел, что углубился в скользкую тему. – Вы останетесь человеком и сможете иметь детей. В общем, на взгляд окружающих вы не изменитесь. К тому же вы дадите нам свое письменное согласие на участие в опыте, так что Комиссия не придерется.

– Вы действительно сотрете архивные файлы с моим делом? – спросил Рауль у начальника тюрьмы, с вялым интересом прислушивающегося к монологам ботаника.

Тот важно кивнул:

– Таково соглашение между нашими организациями.

– А как же правозащитники? – вспомнил Рауль. – Они ведь могут поднять шум на весь Эккарт. Мол, опыты на заключенных и прочее.

– На этот счет не волнуйтесь, – осклабился Обри. – Пусть сначала попадут на мой остров, а там и поговорим. Заповедник тоже неплохо охраняется.

К этому времени за пределами здания заметно стемнело, но автоматика не дала кабинету погрузиться во тьму, постоянно добавляя освещенности. Обитатели тюрьмы, скорее всего, уже давно спали, за исключением отдельных фанатов Интернета.

Три месяца! Не такой уж значительный срок, особенно если больше половины из него пройдет в палате института, а не в камере.

– Я хочу, чтобы никто не узнал, будто некий Р. Эндьета участвует в научном эксперименте. Ни пресса, ни родственники, ни прочие доброжелатели, которые посетят тюремный сайт, – сказал он хмуро. – Я составлю несколько писем, и вы, господин Обри, будете отправлять их моим родителям каждые две-три недели. Требую внести мои условия в договор. Повторяю: никто, кроме вас, сеньор Обри, и вас, доктор Максимов, не должен знать, что я освобожусь через три месяца. Таково мое твердое условие. Сотрудникам института представите меня под именем… Милан Хастич.

Начальник хмыкнул и обменялся с доктором понимающим взглядом, затем кивнул.

– Хорошо, принимается, – произнес Максимов. – Включим ваше предложение в пункт «Особые условия контракта».

– Секретный пункт, прошу учесть. – Рауль поднял палец. – Чего будет он стоить, если каждая секретарша вашей конторы сможет с ним ознакомиться?

– Ладно, ладно, – проворчал ботаник. – Возни с вами, мсье, словно с больным кербером. Так вы согласны или нет, наконец? Полагаю, мсье Обри не будет возражать, если Р. Эндьета останется под его надзором, в то время как некий М. Хастич отправится в Петровск.

– Это не такой уж пустяк, как вы думаете, – проворчал хозяин. – Вам повезло, сэр, что в соглашении учтена подобная реакция добровольца, а мне предоставлены соответствующие полномочия. Анонимность, черт побери! – Выдвинув консоль своего терминала, выдержанную в тонах интерьера, он настучал на клавиатуре несколько символов и вновь обратился к Раулю: – Запомните, что у вас не будет не только прошлого имени, но и всего остального, что вы заимели за всю жизнь – ни трудового стажа, ни образования. Ну, разве что страховка, без нее вы и шагу не сделаете. Доктор сказал, фрагмент генетического кода у вас будет немного отличаться от «эндьетовского», после опыта и внесете его в кредитку. И наконец, бессрочный счет в Национальном Банке Эккарта, все как у полноценного гражданина. Понятно? Кстати, пока не забыл, процедура оформления будет стоить вам тысячу крон, – ухмыльнулся тюремщик. – Конечно, они пойдут на дальнейшее развитие пенитенциарной системы Эккарта, – цинично добавил он.