Серые кардиналы советской эпохи - Валерий Владимирович Пирогов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы обеспечить правильное понимание политики партии самими «ближайшими соратниками», Сталин имел на каждого из них досье с компроматом на службе и в личной жизни. 3 декабря 1938 года Ежов направил Сталину список лиц из числа членов и кандидатов в члены Политбюро, на которых имелись материалы в секретариате НКВД. В личном архиве Сталина хранились такие материалы на Хрущева, Маленкова, Берию и Вышинского.
Лояльность ближайшего окружения проверялась Сталиным по реакции на аресты их родственников, а также на очных ставках с их недавними соратниками, подвергнутыми арестам. Однако не все члены Политбюро посвящались в острые вопросы, связанные с великой чисткой. Как вспоминал Молотов, в Политбюро на эти случаи была отдельная «руководящая группа, в которую не входили Калинин, Рудзутак, Косиор и Андреев».
Официально эта «руководящая группа» была оформлена постановлением Политбюро от 14 апреля 1937 года в виде «постоянной комиссии» Политбюро, которой поручалось готовить решения для Политбюро, а «в случае особой срочности самой решать вопросы секретного характера». Только члены этой комиссии Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов и Ежов разрабатывали стратегию и тактику великой чистки и имели полное представление о ее масштабах.
Историками подсчитал, что в 1937–1938 годах Молотов провел в кабинете Сталина 1070 часов, Ежов — 933, Ворошилов — 704 и Каганович — 607 часов. Это в несколько раз больше времени, отведенного на приемы всех остальных членов Политбюро. Только Молотову, Кагановичу и Ворошилову Сталин разрешал знакомиться с донесениями, направляемыми ему Ежовым.
На лиц из первой группы таких донесений арест требовал личной санкции Сталина. На одном из таких списков, которые «проверяются для ареста», Сталин написал: «Не «проверять», а арестовывать нужно». Значит, он хорошо знал эти материалы и считал вопрос с их виновностью очевидным для него.
Вторая группа списков являлась информацией о ходе следствия. На них Сталин, Молотов и Каганович часто оставляли указания и степени воздействия на подозреваемых. В третью группу входили списки лиц, приговоры которым должны были быть санкционированы Сталиным и его ближайшим окружением. Некоторые списки именовались «альбомами» и включали по 100–200 имен, где на отдельных листах кратко излагалась суть дела обвиняемых.
Под каждым делом были отпечатаны имена членов верховной «тройки» — Ежова, Ульриха и Вышинского, но пока без их подписей. Сталин на этих листах ставил цифру 1, означавшую расстрел, либо цифру 2, что означало 10 лет лишения свободы. Судьбу лиц, о которых Сталин не оставлял пометок, «тройка» решала по своему усмотрению.
В августе 1938 года Ежов послал на утверждение четыре списка, в которых значились 313, 208, 208 подозреваемых и 15 имен жен «врагов народа». Ежов просил санкции на осуждение всех их к расстрелу. В тот же день на них была наложена лаконичная резолюция Сталина и Молотова: «За».
Как сообщил на XX съезде Хрущев, только Ежовым было послано 383 списка, из которых Молотов подписал 373, Сталин — 362, Ворошилов — 195, Каганович — 191 и Ждановым — 177, в том числе на 38 848 коммунистов, приговоренных к расстрелу, и 5499 — к заключению в тюрьмы и лагеря. Ульрих сообщал, что с 1 октября 1936 по 30 сентября 1938 года Военной коллегией Верховного Суда СССР и выездными сессиями было осуждено 36 157 человек, из которых 30 514 приговорены к расстрелу.
В начале репрессий не все местные партийные секретари верили, что осужденные «тройками» виновны, и обращались к Сталину за разъяснением. Сталин ответил: «По установленной практике тройки выносят приговоры, являющиеся окончательными». Поэтому сначала многие руководители на местах не были кровожадными.
Даже Ежов до середины 30‐х годов производил впечатление только тихого и исполнительного чиновника. Но страх оказаться недостаточно эффективным исполнителем, потерять свою должность и самому попасть в эти же «списки» привёл к созданию в годы «великой чистки» обстановки вседозволенности, доносов, провокаций и сведение личных счетов.
К сожалению, озлобленность и личные обиды превращали многих слабых людей в доносчиков, а карьеристов в фальсификаторов уголовных дел, которые отказались от моральных принципов и нравственных норм, а некоторые полностью потеряли человеческий облик. Примером откровенного цинизма и карьеризма являлись и крупные региональные руководители — Хрущев, Эйхе, Постышев, Дагин…
Целью репрессии первоначально было очищение партии от балласта врагов, вредителей, карьеристов и неспособных к позитивной деятельности руководителей, но репрессии приобрели массовый и неконтролируемый характер, особенно на местах, и стали помехой на пути строительства социализма. Они создали в обществе атмосферу страха и подозрительности. Поэтому Сталин назвал их «перегибами», а одиозные руководители НКВД — Ягода и Ежов — были заменены Берией, который не только свернул репрессии, но под контролем Сталина и Политбюро начал возвращение из лагерей тысяч невиновных или просто оступившихся людей, которые были очень нужны во многих сферах укрепления экономики и обороны страны…
Однако ближний круг нужен был Сталину в первую очередь для осуществления в стране стратегических реформ, создания современной и эффективной промышленности, высокопродуктивного коллективного сельского хозяйства и на их основе оборонной промышленности и мощной армии, авиации и флота.
К счастью, «вождь народов» хорошо разбирался в людях и смог найти великолепных исполнителей своих планов и директив партии среди уже известных чиновников, ученых и военных специалистов. При Сталине в стране было выращено новое поколение советских ученых, инженеров, конструкторов и деятелей культуры, которые, по многочисленным оценкам западных политиков, и смогли обеспечить Советскому Союзу победу над фашистской Германией и её многочисленными союзниками.
«Ближний круг» Сталина — Молотов
Настоящая фамилия Молотова была Скрябин, а фамилию он возможно заимствовал от социалиста Парвуса, у которого в Германии был псевдоним «Молотов». Скрябин начал печататься в большевистских эмигрантских газетах «Искра» и «Заря» с разными псевдонимами, но вскоре после революции фамилия Молотов стал его постоянной.
Он родился в 1890 года в слободе Кукарка Вятской губернии и был третьим сыном мещанина Михаила Скрябина из города Нолинска. Его отец был обеспеченным человеком и дал своим сыновьям неплохое образование. Вячеслав окончил в Казани реальное училище и даже получил музыкальное образование.
После революции 1905 года Казань была одним из центров революционных настроений, где большинство молодежи было настроено весьма радикально. Скрябин вступил в один из кружков самообразования, где изучали марксистскую литературу, и подружился с Виктором Тихомировым, сыном богатого
