Веди, княже! - Андрей Серба

С первыми лучами солнца, после легкого завтрака, начиналось обучение новых дружинников воинском уделу и продолжалось до ужина без скидок на непогоду либо усталость. Когда-то византийцы, впервые встретившись со славянами на поле брани, сразу отметили их физическую выносливость и прекрасную подготовку одиночного бойца, стойкость и самоотверженность. И если славянам, несмотря на это, не всегда удавалось выходить из битв победителями, это объяснялось лучшим вооружением и организованностью имперских войск, их железной дисциплиной, умением четко действовать в составе крупных воинских масс. Их способностью противопоставить силе, отваге и мужеству славян отработанные до автоматизма действия повинующихся единой воле центурий, когорт, легионов, закованных в броню и принимавших бой за стеной поднятых щитов и выставленных навстречу врагу сарисс.

Это положение быстро изменилось: славяне оказались не только смелы и отважны, но умны и находчивы. Вскоре их вооружение и снаряжение не стало уступать византийскому, а дисциплина, лишенная в своей основе жесточайшей муштры и слепого страха подчиненного перед начальником, стала превосходить имперскую. Пролетели годы, и не легионы Нового Рима стали топтать берега Днепра, а могучие дружины русичей и болгар подходить с моря и суши к столице империи, вынуждая ее заключать выгодные для славян договоры и уплачивая им щедрую дань.

Теперь Византия предпочитала действовать против славян чужими руками, подкупая и натравливая на Русь печенегов и хазар, а на Болгарию печенегов, угров и других ее соседей. Однако славяне не слепы и наивны, их державные мужи верно понимали первопричину сваливавшихся на них бед. Поэтому византийские акриты-пограничники днем и ночью напряженно всматривались в морскую и горную даль: не плывут ли к имперским берегам русские ладьи, не пылят ли к сухопутным кордонам колонны болгарских дружин?..

Игорь наблюдал, как облаченные в тяжелые доспехи вчерашние смерды, рыбаки, бортники обучались рубится на мечах и секирах, действовать булавой и засапожным ножом, метать в чучела копья и сулицы, стрелять в цель из тугих боевых луков и дальнобойных самострелов [41]. Их товарищи, сведенные в десятки и сотни, осваивали мастерство слаженно действовать в составе боевого строя. Укрывшись за щитами и огородившись частоколом копий, они сдерживали натиск напиравшей на них такой же стены щитов, обнажив мечи, шли слитными рядами в атаку на мнимого врага. Повинуясь командам десятских и сотников, учились на ходу перестраиваться из одной шеренги в несколько, менять направление движения. Учеба шла и на Днепре. Десятки ладей, полные воинов, стремительно мчались наперегонки, сталкиваясь бортами, завязывали друг с другом абордажные схватки. Другие, загородив борта щитами, метались из стороны в сторону немыслимыми зигзагами, стремясь увернуться от якобы направленного в них «греческого огня». На берегу, ближе к воде, также стояли ряды воинов-новичков, зажавшие коленями тяжелые, обшитые кожей камни. Этих дружинников готовили к службе в конных сотнях и подобным упражнение развивали силу ног, дабы приучить управлять лошадью лишь с помощью коленей и пяток, оставляя руки свободными для действий в бою щитом и мечом.

Великий князь не сомневался, что через год-полтора из этих сильных и старательных, однако пока неуклюжих и нерасторопных землепашцев и охотников получатся умелые дружинники, нисколько не уступавшие в ратном мастерстве византийским легионерам, наемным викингам или любому другому недругу Руси на западе либо востоке. Однако сколько потребуется времени, чтобы из обычных хороших воинов они превратились в доблестных витязей, непревзойденных мастеров ратного дела, которые всегда составляли костяк великокняжеской дружины, являясь ее красой и славой!

Чтобы стать настоящим воином-русичем и занять место в дружине великого киевского князя, будущие витязи начинали учиться военному делу с трехлетнего возраста. И через полтора десятка лет они не имели себе равных в бою на суше и воде, в пешей шеренге и конном строю. Им не были ведомы усталость и страх, по первому слову князя они смело шли на любого врага и не знали поражений. Их плечи не чувствовали разницы между полотняной рубахой и пудовой железной кольчугой, одним ударом копья они пробивали чужой щит заодно с хозяином, ударом меча разваливали врага до пояса. С десятка шагов броском секиры или стальной булавы они замертво вышибали всадника из седла, с двухсот шагов на полном конском скаку вгоняли из самострела стрелу недругу в переносицу. Стреляя из лука, они без промаха всаживали в неприятеля пять стрел с такой быстротой, что, когда первая вонзалась в цель, последняя срывалась с тетивы и свистела в воздухе.

Это они, начиная службу простыми воинами, в двадцать лет становились десятскими, к двадцати пяти — сотниками. Из их числа выдвигались опытнейшие воеводы, как вернейший Асмус, и храбрейшие тысяцкие, как любимейший Микула. Где вы теперь, многолетние надежные соратники, которых ему сегодня так недостает? Живы или мертвы? Кто и когда сможет заменить вас?

Появившийся сбоку дружинник отвлек Игоря от печальных раздумий.

— Княже, тебя ищет древлянский князь Крук.

Лицо великого князя потемнело. На лбу резче обозначились морщины, недобрый прищур сузил глаза.

— Где он? Чего хочет? — отрывисто спросил Игорь.

— Его помыслы мне неведомы, — ответил дружинник. — Знаю лишь, что в Киев он прибыл на рассвете и, не отдохнув с дороги, тут же отправился искать тебя. Сказал, имеет к тебе дело.

— Сыщи его и приведи ко мне, — бросил Игорь, останавливаясь в тени прибрежного дерева…

Древлян он увидел издалека, хотя внешне они почти не отличались от его воинов и были облачены в такую же одежду и доспехи. Опытный глаз великого князя безошибочно признал их по меньшим в размерах, нежели у дружинников-полян, щитам, по укороченным мечам и древкам копий, поскольку таким оружием было сподручней действовать в лесных дебрях и покрытых камышом болотах правобережья Днепра и его притоков, где обитало это самое многочисленное и могущественное после полян восточнославянское племя.

Свободолюбивые и гордые, как и все славяне, они до последней возможности противились установлению главенства на Руси полян, и киевским князьям стоило немалых сил и крови заставить их подчиниться своей власти. На древлян ходили с бранью еще Аскольд и Дир, предшественник Игоря князь Олег также был вынужден примучивать их. Да и сам Игорь после смерти Олега дважды водил в древлянские дремучие леса и гнилые болота полянские дружины, утверждая огнем и мечом на земле соседей власть великого киевского князя. Поэтому с такой неприязнью отнесся Игорь к внезапному появлению в Киеве нежданных гостей. Тех, кого в эти черные минуты бесславия и позора меньше всего желал бы видеть подле себя.