Курдские сказки, легенды и предания - Народное

— Душа моя, позволь мне остаться в вашем доме на несколько дней. Помогу тебе, да и тебе скучно не будет.

И старуха тут же взялась за работу. Тут подмела, там убрала, посуду помыла. Сказала грузинка Мирзе Махмуду:

— Пусть эта старуха останется у нас, мне веселее будет. Что плохого она может сделать?

— Раба божья, ― ответил Мирза Махмуд, ― если ты хочешь, пусть остается, тебе будет веселее, пока я на охоте.

И осталась старуха во дворце Мирзы Махмуда. Однажды она сказала грузинке:

— Да прибавит бог добра в твоем доме, хозяйка! Как живешь, ты в этом ущелье ― без друзей, без подруг? Я здесь всего насколько дней и то скучаю. Уйду я, наверно от вас. А ты молодая и живешь в этой глуши.

— Что же мне делать? ― отвечала грузинка. ― Куда я пойду? Такова уж моя судьба.

— Я знаю одного юношу, ― сказала старуха, ― если у тебя есть желание, я тебя выдам за него замуж.

Удалось старухе уговорить грузинку.

— Только пока я не увижу этого юношу, я никуда отсюда не уйду. Вот если он придется мне по душе, тогда другое дело, ― сказала грузинка.

— Хорошо, я его приведу, ― согласилась старуха. ― Он падишах, тебе с ним скучно не будет. Он найдет для тебя развлечения. А здесь же, кроме птичьего гама, ты ничего не слышишь, ничего не видишь.

— А когда ты его приведешь? ― спросила грузинка.

— Хоть сейчас, пока нет Мирзы Махмуда. Ведь через несколько часов он вернется.

Сходила старуха в пещеру, привела падишаха. Увидела его грузинка и полюбила не одним сердцем, а тысячью сердец.

— Я согласна. Но как нам избавиться от Мирзы Мэхмуда? ― растерялась грузинка.

— Нужно узнать, в чем его сила, вот тогда мы одолеем его, ― сказал падишах.

— Хорошо, ― согласилась грузинка.

Вечером Мирза Махмуд вернулся с охоты. Дочь грузинки сидит в стороне хмурая.

— Вай, дочь грузинки, что случилось? Почему ты такая сердитая?

— Раб божий, вот уже несколько лет живу я с тобой, у нас уже двое детей, а я до сих пор не знаю, в чем твоя сила? Скажи мне, в чем она, чтобы я могла порадоваться твоей сила, поиграть с ней.

— Спрашиваешь, в чем моя сила? В венике, которым дом подметаешь. В нем моя сила, в чем же еще? ― ответил Мирза Махмуд.

Скажу своим почтенным, принесла грузинка веник, разукрасила его, как невесту, поставила в угод перед Мирзой Махмудом и стала им играть.

Наступило утро над всеми, над ними тоже. Встал Мирза Махмуд и отправился на охоту, а дочь грузинки схватила веник и бросила в огонь. Сожгла его, думая, что в венике и была сила Мирзы Махмуда. Вернулся вечером Мирза Махмуд домой, а дочь грузинки опять сидит хмурая.

— Вай, раба божья, почему опять хмуришься? ― спросил муж.

— А как же мне пе хмуриться, ведь до сих пор ты мне не говоришь, в чем твоя сила. И теперь ты меня обманываешь, говоришь, что сила твоя в венике. Зачем нам тогда вместе жить? Скажи мне правду, в чем твоя сила?

— Ах, милая, в чем моя сила? Принеси толстую веревку, обвяжи меня ею, я и покажу свою силу.

Принесла грузинка веревку, решила проверить, правду ли говорит муж. Привязали они со старухой его к столбу веревкой.

— Вот видишь, я уже бессилен, ― улыбнулся Мирза Махмуд.

Тогда грузинка и старуха закричали:

— Сорок всадников, войдите!

А Мирза Махмуд поднатужился, оборвал веревку.

— Если ты меня обманываешь, зачем нам быть мужем и женой? ― обиделась грузинка.

— Раба божья, принеси волоски из хвоста и гривы коня, свяжи ими два больших пальца моих ног, тогда увидишь мою силу.

Встали грузинка и старуха, быстро принесли десять волосков из хвоста коня и десять волосков из гривы, связали Мирзе Махмуду большие пальцы на ногах и стали звать:

— Сорок всадников, войдите!

Старается Мирза Махмуд освободиться, но не может, никак ему не удается снять путы. А старуха с грузинкой опять зовут:

— Сорок всадников, войдите!

Раздался топот копыт. Въехали во дворец все сорок всадников падишаха, и он с ними. Мирза Махмуд попытался еще раз освободиться, но только пальцы до костей поранил. Привязали его всадники к столбу, а на голову свечку поставили. До самой ночи веселились падишах, всадники, старуха и грузинка.

На ночь всадники расположились в одной комнате, старуха ― в другой. А грузинка разделила ложе с падишахом.

Скажу своим почтенным, наступило утро над всеми, над ними тоже. Падишах с людьми выехал на охоту, а грузинка и старуха сидят дома. Остались с ними и несколько всадников, чтобы присматривать за домом. Развязали они Мирзу Махмуда, затолкали в мешок из верблюжьей шкуры и оставили под палящим солнцем. Вечером снова привязали к столбу и поставили на голову свечку, а сами тут же сидят, потешаются.

Прошло несколько дней, падишах говорит женщинам:

— Завтра идите к воде, вымойте свои головы, постирайте свои одежды, послезавтра двинемся в путь, поедем в мой город. Давно я уже там не был. Без шума отрубим голову Мирзе Махмуду и уедем.

Скажу своим слушателям, что Мирза Махмуд все думает, как же ему освободиться, как вырваться из неволи.

Наступило следующее утро над всеми, и над ними тоже. Встали старуха, грузинка и пошли с детьми к воде, а падишах со всадниками ― на охоту. Оставшиеся опять связали Мирзу Махмуда и оставили под палящим солнцем, а сами ушли, уверенные, что Мирза Махмуд, связанный, никуда не уйдет.

Через некоторое время девочка говорит матери:

— Матушка, я есть хочу.

— Сходи, дочка, в дом за хлебом и поешь, дом ведь недалеко.

Дочь грузинки встала и пошла. А Мирза Махмуд издали ее увидел, окликнул:

— Куда ты идешь, дочка?

— Домой иду, поесть.

— А ты не можешь развязать мне руки?

Девочка ответила:

— А что я скажу своему новому отцу?

— Нет, дочь моя, я пошутил, иди бери свой хлеб, ― ответил Мирза Махмуд.

Взяла девочка хлеб, яйцо и вернулась к воде.

— Дан и мне хлеба, ― попросил ее брат.

Но сестра не дала, и они подрались. Рассердилась мать, стала бранить сына:

— Да будет вырван с корнем род твоего отца и твой тоже192, пойди сам возьми хлеб, дом-то рядом.

Мальчик пошел домой, а когда поравнялся с Мирзой Махмудом, отец окликнул его:

— Куда идешь, сынок?

— Проголодался я, отец, иду домой за хлебом.

— Сын мой, а не мог бы ты развязать мне руки?

— Да, отец, но чем?

— Да стану я твоей жертвой! Иди в дом, моя сабля висит на стене, принеси ее. Я скажу, что тебе делать дальше.

Сходил мальчик домой и вернулся ни с чем:

— Отец, саблю мне не достать.

— Положи один на другой несколько матрасов, встань на них и достанешь.

Сделал сын все так, как велел отец, притащил саблю, а поднять не может. Отец и говорит:

— Рукоятку вложи мне в рот, а за другой конец сам держись.

Так удалось освободиться Мирзе Махмуду от пут.

— Сынок, ― велел отец, ― только никому ни слова не говори.

— Нет, никому ничего не скажу, будь уверен.

— Ну, иди, сынок.

Вошел Мирза Махмуд в дом, все матрасы положил на место, повесил на стену саблю, вернулся на прежнее место, слегка связал ноги, руки заложил за спину и уселся под солнцем.

Вечером все вернулись домой, поставили свечку на голову Мирзы Махмуда, а сами стали пировать.

Падишах сказал своим всадникам:

— Идите отдохните немного, а под утро пустимся в обратный путь, к нашему городу. Только прежде надо отрубить голову Мирзе Махмуду.

Ночью все уснули. Встал Мирза Махмуд, развязал веревки, ведь руки его были свободны, снял со стены свою саблю, отрубил головы десяти всадникам. Вернулся, повесил саблю, поставил на голову свечку, а руки убрал за спину. Затем окликнул падишаха:

— Падишах, падишах!

Поднял падишах голову, а Мирза Махмуд говорит ему:

— Будь в здравии, падишах, сегодня мне приснились сорок одни голубь и две голубки. Орел налетел на стаю голубей, десятерым оторвал головы и полетел обратно.

— Бог справедлив, юноша, ― отвечал падишах, ― сегодня дивные сны тебе снятся. Времени у тебя осталось мало, успокойся, потерпи, через несколько часов я отрублю тебе голову. Мало осталось тебе жить, вот и видишь ты неспокойные сны.

Ответил Мирза Махмуд:

— Ничего, я успокоюсь.

Грузинка же шепнула падишаху:

— Падишах, я его боюсь.

— Успокойся, он связан по рукам и ногам, что он может нам сделать? Сорок всадников рядом, о чем тебе еще думать?

И снова все заснули. Встал опять Мирза Махмуд, снял со стены саблю, отрубил головы еще десяти всадникам, вернулся, повесил саблю, а сам занял прежнее место и снова окликнул падишаха.

Проснулся падишах, спросил:

— Ну что ты мне спать не даешь?

— Падишах, я расскажу тебе свой сон. Приснились мне сорок один голубь и две голубки, ястреб налетел на стаю голубей, оторвал головы одной голубке и двадцати голубям и улетел.