Венец айтаны - Ольга Новикова

– А-ааа! – тоненько завизжала Мари. Графиня, резко развернувшись, быстро зажала ей рот. Ей самой хотелось кричать от внезапного дикого, животного ужаса, но вековая привычка господ отвечать за судьбу своих людей, впитанная ею с молоком матери, да еще, наверное, пресловутая дворянская гордость позволили девушке остаться в границах сознания. Затаив дыхание, Элина чутко прислушивалась. Заметили? Или нет? Секунды тяжело, вязко падали, били ей в виски резкими толчками крови.

Дьявол! Один из всадников горячо заговорил, указывая рукой в сторону леса. Другой – судя по надменной физиономии, начальник – отрицательно покачал головой. Первый продолжал настаивать, начальник лениво махнул рукой. Трое всадников спешились и направились в их сторону. Графиня быстро, но без паники (потом она искренне будет удивляться, как ей удалось сохранить ясную голову в той жуткой ситуации) оглянулась вокруг. Ага, вон, совсем рядом, тянет ввысь свой широченный ствол огромное дерево – настоящий лесной патриарх. Элина приметила его, еще когда они шли здесь с Вансом. Но сейчас ее занимала не высота дерева и не обхват его ствола. Внимание графини было приковано к широким корням гиганта, кое-где ощутимо выпирающим над землей, а в одном месте образующим что-то вроде маленькой пещеры.

– Скорее, туда, – приглушенно шепнула она Мари и почти силой потащила девушку к дереву. Ей казалось, они производят столько шума, что их, должно быть, слышно аж на дороге. Но, очевидно, это было не так, потому что отправившиеся на их поиски солдаты ничего не заметили. Элина и Мари забились в щель-пещеру, вывалив весь скопившийся в ней сор в качестве единственной защиты от солдат, и замерли, прислушиваясь к шагам. Вначале всадники забирали чуть правее, и девушки вздохнули было спокойно, но тут кто-то из солдат повернул прямехонько к ним. Элина услышала, как он пинает носком сапога кучи лесного сора у подножий деревьев, и ее охватил противный липкий страх. Графиня так сосредоточилась на том, чтобы его преодолеть, что ослабила наблюдение за горничной. Той больше не зажимали рот, никто не держал за руки, и нервы Мари, потерявшей голову от страшного зрелища смерти Ванса, не выдержали. С пронзительным воплем горничная выскочила из их убежища и резво понеслась по лесу. Сразу раздались удивленные и азартные восклицания, щелкнуло несколько сухих выстрелов, и крик прекратился, замер на самой высокой ноте. Все это произошло настолько быстро, что Элина не успела опомниться, не то что удержать глупую Мари. Только это ее и спасло. Альгавийцы – а теперь графиня видела, что это именно они, – очевидно, решили, что убили наконец искомую девушку и прекратили поиски. Не смея пошевелиться от ужаса, графиня ди Гордони лежала под корнями большого дерева, под обвалившимся на нее лесным мусором, пока альгавийцы не ушли.

Ночью пошел дождь. Лежа в своем сомнительном убежище – у нее недостало сил выползти из-под корней дерева, – графиня насквозь вымокла и замерзла. Обхватив себя окоченевшими руками, сжавшись в комок в тщетной попытке согреться, сотрясаемая крупной дрожью – не то от холода, не то от страха, – Элина коротала ночь без сна. Тяжкое забытье свалилось на нее только под утро, когда в ее непривычном к лишениям теле не осталось уже совершенно никаких сил.

Утро было пасмурное и хмурое. Серые тучи основательно заволокли небо, не пропуская на землю ни единого лучика солнца. Стуча зубами, Элина выбралась из своего убежища. Стряхнув с кустов холодные капли росы, она кое-как умыла лицо и с отвращением оглядела свое перепачканное, противно мокрое платье и грязные руки и ноги. В животе заурчало. Очень хотелось есть. Где-то должен быть мешок с едой, отстраненно подумала она. Про своих погибших спутников графиня старалась не вспоминать – слишком это было страшно, слишком глубоко в память ей врезался беззвучно заваливающийся на бок егерь и пронзительный крик ошалевшей от ужаса Мари. Элина медленно шла по редкому лесу, глядя себе под ноги. Мешок с едой она действительно обнаружила – вспоротый то ли ножом, то ли саблей, промокший хлеб и сыр были презрительно раскиданы вокруг, мясо, очевидно, стало добычей мелких лесных зверушек. Девушка жадно накинулась на грязный размокший хлеб. «Надо же, кто бы мог подумать еще три дня назад, что я буду так радоваться этим помоям», – полная презрения и отвращения к самой себе, подумала графиня. Утолив голод, она тщательно собрала остатки еды в распоротый мешок, кое-как завязала его и двинулась в путь.

Глава IV

Охота на шпионов

Босая (туфли после дождя совсем развалились), простоволосая, в грязном рваном платье, графиня ди Гордони медленно брела по пыльной земле. Второй ночлег она устроила в попавшейся ей небольшой рощице, потом долго тащилась по лугам и холмам, шарахаясь от людей и не разбирая пути. Ноги нестерпимо болели, но Элина только упрямо поджимала губы. Ей нужно в замок барона Смегнни – в голове осталась только эта единственная мысль, остальные были безжалостно изгнаны. У нее еще будет время их обдумать. А сейчас ей нужно в замок барона Смегнни.

К вечеру третьего дня ее скудные запасы хлеба и сыра подошли к концу, но она все равно так устала, что есть ей не хотелось. Графиня ничком лежала на теплой земле и бездумно смотрела на равнодушные далекие звезды. Ей было страшно, ей было одиноко, но над всем этим тяжко нависало усталое безразличие. Ей нужно в замок барона Смегнни, успела подумать она, проваливаясь в черную бездну сна.

Утром, жадно вытряхивая в рот завалившиеся в складки мешка хлебные крошки, она вдруг подумала, что уже два дня идет наобум, не разбирая дороги. Черт подери, замок барона уже должен был попасться ей на пути, даже с учетом того, что идет она непозволительно медленно! «Заблудилась!» – прошибло ее холодным потом. Графиня в панике вскочила на ноги, безуспешно пытаясь удержать себя в руках. Спотыкаясь и падая, она почти побежала в поисках дороги, одержимая единственной мыслью – найти наконец человеческое жилье, услышать наконец человеческую речь.

К безымянной деревне вконец одичавшая графиня вышла после полудня, когда солнце жарко пекло с пронзительно-ясного небосвода, а от пыли было трудно дышать. Завидев дома, Элина ускорила шаг. Если бы она не была такой уставшей, если б она не была так измучена дорогой, то, возможно, ее насторожил бы мрачный рокот собравшейся на главной улице толпы, то, возможно, она задалась бы вопросом – почему это деревенские мужики в разгар дня не работают в поле, а со злыми лицами размахивают руками посреди деревни. Но девушка слишком устала и доверчиво приблизилась к толпе.

А настроения у мужиков оказались нешуточными.

– Покидать всех в реку, да и дело с концом!..

– Ишь, раскомандовались! Баре, тоже!..

– Найдется управа, чать!..

– А баре-то наши молчком…

– А им-то, барам, поди, плевать, им-то, поди, без разницы…

– Да и на бар найдется управа! Вичик Косой говаривал, в Семинелке мужики замок-то барский пожгли, и ничего им не было! Пожгли, да и землю поделили…

– Смотри, Микал, услышат тебя-то…

– Да и пущай слушают, не жалко! Я и еще повторить могу! Найдется, говорю, управа-то, а нам защита! Слыхали, говорят, народ собирается, недалече уже, генерал там командует. Вичик говаривал, видел сам его. Росту громадного, косая сажень в плечах, усищи – во! Как гаркнет, все баре попрячутся! И оружие нашему брату дает – бери, не хочу, только чтоб альгавийца с ним идти бить!

– Да расскажет твой Вичик, врун первостатейный он, вот он кто!..

– А я Микалу верю, верно говорит, я тоже слыхал, что генерал тот саблю дает да с собой забирает, коли супротив альгавийца не трусишь…

– Вот и я говорю, уйду я к ним, завтра и утеку. Когда еще так погулять выпадет…

– Да нужен ты генералу, Микал! Там, поди, и без тебя охотников-то хватает…

– А верно говорит, я с тобой, Микал, пойду, все равно жизни от альгавийцев никакой не стало! Чем попусту с голоду подыхать, хоть тварей этих побить немного, а потом будь что будет!..

– Эй, девка, ты чья?

Элина вздрогнула от неожиданности. Увлеченная разговором, она не сразу поняла, что ее уже пару минут весьма пристально оглядывают.

– Во-первых, я тебе не девка, – осадила она рослого краснолицего мужика, задавшего вопрос. – А во-вторых, где здесь ближайший замок?

Крестьяне вокруг заржали. Элина вздернула подбородок – она не намерена сносить от черни подобные оскорбления.

– Зачем тебе в замок, девка, у маркиза таких полон двор, и покраше тебя будут, – оскалился краснолицый.

Элина вспыхнула от возмущения.

– Придержи язык, холоп!

– Ого, глянь-ка, какая графиня выискалась! – на ней с удовольствием срывали злобу. – Тогда вашему сиятельству точно в замок, маркиз таких любит…

– Где ближайший замок? – упрямо повторила девушка.

– А тебе зачем? Кто ты вообще такая? Не знаю я тебя, – исполнился подозрения тот, кого называли Микалом. – А то стояла тут, слушала, а щас в замок побежишь, да все маркизу выложишь?! А может, тебя нарочно подослали, а?! Ребята, это ж шпион! Это ж вообще мужик переодетый, не видите, что ли!