Как холодно в земле - Энн Грэнджер

Грея пальцы о белый стаканчик, Мередит задумчиво проговорила:

— Гибель Джерри Герси потрясла меня. Наверное, потому, что я знала его лично. Всегда трудно смириться с тем, что смерть уносит человека, которого ты знаешь, даже если он тебе не особенно нравился, точнее, вовсе не нравился. Он обошелся со мной крайне грубо, и я решила, что он очень неприятный тип. Но это не то же самое, что желать ему смерти.

Алвин ничего не ответил.

— Вы с ним, кажется, были приятелями? — вдруг опомнилась Мередит. — Так что не стану его больше осуждать. Да и не годится о мертвых говорить плохо.

— Какие приятели… Просто хорошие соседи. Ну да, против Джерри лично я ничего не имел. Мы с ним неплохо ладили. А что его называли грубияном… да мне плевать было, как он разговаривает. Я этого просто не замечал. А для Бетти он был хорошим братом. Заботился о ней после того, как умер ее муж.

— Да, это я поняла. Бедная женщина! Она будет очень скучать по нему. — Мередит заговорила очень осторожно, уловив в последних словах Алвина намек на то, что ее интересовало. — Алвин, нам всем хочется, чтобы кто-то заботился о нас, когда нам плохо. Всем кто-то нужен. Почему вам не нравится, что Джессика дружит с Майклом Дентоном? На вид он вполне приятный молодой человек. И они были знакомы раньше.

— Джесс не нужно, чтобы он о ней заботился! — отрезал Алвин. — У нее есть мы!

— Конечно! И ей это известно. Но, как бы вам сказать…

Бесполезно юлить, подумала Мередит, придется выражаться прямо.

— Может быть, Джессике не хочется остаток своих дней проводить на ферме. Ведь ей всего двадцать с небольшим.

Алвин катал в ладонях пустой пластиковый стаканчик.

— Когда отец отойдет от дел… — Он помолчал, а затем решительно продолжил: — Когда отец отойдет от дел, я собираюсь продать Серую ферму. Тогда у нас появятся живые деньги. Пусть Джесс забирает свою долю и делает с ней что хочет. Я так ей и сказал. Ей всего-то и нужно немножко подождать.

— Вы сказали, что отец ни за что не позволит вам продать ферму; вы говорили так Алану, — возразила Мередит.

— Ему уже под семьдесят, папаше-то, — спокойно ответил Алвин.

— Бывает, люди доживают и до девяноста.

— Знаю! — с горечью воскликнул Алвин и, помолчав, добавил: — Я не собираюсь сидеть и ждать папашиной смерти. Он твердолобый, мой старик, но не дурак. Через несколько лет и до него дойдет, что так больше продолжаться не может и что решать мне. По-моему, он и сейчас в глубине души все понимает, хотя вслух о продаже фермы ни за что не заговорит. Старику трудно. — Когда Алвин произносил последние слова, в его голосе послышалось неподдельное сожаление. — Но ничего другого я сделать не могу, — упрямо закончил он.

— Да, — сказала Мередит, помолчав. — Вашему отцу придется тяжело. Столько поколений Уинтропов жили на Серой ферме! Подумать только, вы станете последним, кто здесь хозяйничает. Печально!

— Скорее уж мама будет биться за ферму, а не отец, — вдруг сказал Алвин. — Мама всю душу вложила в хозяйство. Все твердит, чтобы я женился и нарожал здесь детишек! — Алвин коротко и презрительно хохотнул. — Да какая нормальная женщина поедет на Серую ферму? Хозяйство в упадке, дом — с виду он вроде ничего, только его надо ремонтировать от крыши до подвала. И никогда нет свободных денег, и никогда нельзя уехать в отпуск хоть ненадолго! Современные женщины так жить не станут, и тут я их понимаю! А вот мама смотрит на вещи по-другому.

— Да, многие современные женщины так жить не станут, — согласилась Мередит. — Но ведь женщины бывают разные. И не все гонятся за деньгами или модной обстановкой, например кухней, начиненной всеми современными штучками. Просто вы, Алвин, еще не встретили свою половинку.

— Где уж там! Здесь мне такой, во всяком случае, не найти!

— Да перестаньте. С чего вы взяли, что никого не найдете?

— Ладно, — заявил Алвин в своей сбивающей с толку манере, — а как насчет вас? С виду вы сильная и здоровая. Не хотите пожить на ферме? Свежего воздуха в достатке. Модные платья не понадобятся. Конечно, центрального отопления у нас отродясь не было, но вы, наверное, не против холодным зимним утром растопить камин?

— Нечего издеваться! — отрезала Мередит. — Вам, по-моему, доставляет удовольствие смеяться надо мной! Выставлять меня дурочкой!

— Вы не дурочка. Вы очень умная. Повезло же Алану!

— Вот так так! — не сразу ответила ошеломленная Мередит. — Комплимента я от вас не ожидала.

Серые глаза Алвина смотрели на нее в упор.

— Вы не захотите жить на Серой ферме, — тихо сказал он. — Так почему этого должна захотеть другая умная девушка? В наши дни женщины самостоятельные, у них есть работа.

— А что ваш брат? — спросила Мередит после паузы. — Он женат?

Алвин смерил ее суровым взглядом.

— Джейми? Кто рассказал вам о нем?

— Кажется, Стив, а может, и Алан. Нет, точно Стив Уэзерол. Он сказал, что ваш брат уехал с фермы и работает где-то за границей.

— Он правильно поступил, Джейми. — Алан швырнул пустой стаканчик в стоящую поблизости урну для мусора. — Нет, он не из тех, кто женится. Но от подружек у него отбою нет, во всяком случае, так он пишет.

— А где он живет? В какой стране? Я много бывала за границей.

— Он переезжает из страны в страну, — сказал Алвин. — В последнее время, насколько я знаю, жил в Испании.

— Чем он занимается? — с любопытством спросила Мередит.

— Не знаю. Обделывает какие-то делишки. Голова у него всегда хорошо варила. Сейчас вроде бы занимается недвижимостью, загородными домами. Да у меня времени нет думать, чем он там занимается. — Алвин отошел от киоска с кофе. — Там один знакомый… По-моему, он меня ищет. Увидите Алана — передавайте ему от меня привет.

— Передам… и спасибо за кофе. Я не собиралась надолго отрывать вас от дел!

Но Алвин уже шагал прочь и вскоре затерялся в толпе.

Если бы Мередит пошла за Алвином, она бы, наверное, удивилась, поняв, что знакомый, которого Алвин высмотрел на противоположном конце переполненной рыночной площади, был не кто иной, как Дадли Ньюман. Подрядчику, судя по всему, было не по себе в такой обстановке. Он брезгливо отряхивался, стараясь держаться подальше от грязи и скота. Алвина он приветствовал довольно ворчливо:

— Я пришел сюда, как вы и предлагали, потому что звонить вам по телефону не могу. Но почему нельзя было встретиться где-нибудь в другом месте?

— Никак нельзя, — спокойно ответил Алвин. — Вам, наверное, было бы ловчее принимать меня в чистом кабинете, где мне пришлось бы долго вытирать ноги о коврик и отдавать кепку секретарше. Но здесь мой мир, и, если хотите со мной разговаривать, говорите здесь. Отец сегодня не приехал, так что все в порядке.

Порыв ветра принес с собой запах свежего навоза. Ньюман сморщил нос, но спорить не стал. Он, видимо, решил поскорее обсудить дело, чтобы можно было скорее уйти отсюда.

— Слушайте, Алвин, я вам уже говорил, что готов ждать. Но я не могу ждать до бесконечности. В строительном бизнесе важно все успеть в срок. Через год-полтора, максимум два мне хочется выставить Серую ферму на торги. Вот какой срок меня устроит.

Алвин нахмурился.

— Зато меня не устроит. Мама обмолвилась, что видела вас в доме у Бетти Чиверс; она открыто сказала вам все, что думает по этому поводу. И отец считает точно так же. Они не сдвинутся с места.

— Алвин, — примирительно заявил Ньюман, — я все понимаю. Вам приходится очень нелегко. Я вам сочувствую. Кроме того, я знаю, что вы человек разумный и готовы войти в мое положение. Ваша матушка хорошая женщина, но в делах она ничего не смыслит. Давайте не будем втягивать ее, хорошо? Вам нужно уломать отца. Растолкуйте ему, что вы не хотите продолжать его дело. Работать на ферме один он не может. Скоро ваш отец сам поймет, что Серую ферму нужно продавать. И если уж ваш отец примет такое решение… мнение вашей матушки будет совершенно ни при чем! Ее можно обойти.

На миг глаза Алвина полыхнули злобой; потом он криво ухмыльнулся.

— Вы не знаете маму! — сказал он.

В четверг Долли Кармоди проснулась еще до рассвета с мыслью: «Сегодня ведь ярмарочный день!» Потом она вспомнила, что на ферме Уитчетт никакого скота давно уже нет и продавать на ярмарке нечего.

В последнее время она по четвергам даже не ездила в Бамфорд за покупками, потому что картины, запахи и звуки пробуждали в ней слишком много воспоминаний. Она так давно не ездила на ярмарки, что поневоле реже виделась со многими старинными друзьями, окрестными фермерами. Но по четвергам она часто вспоминала о них. В общем, четверги на ферме Уитчетт считались несчастливыми днями, как ни посмотри.

Впрочем, с одной старинной привычкой Долли так и не смогла расстаться. Она по-прежнему рано вставала. В то утро она спустилась вниз и открыла дверь черного хода, чтобы впустить в дом кошек. Кошки вбежали на кухню, громко мяукая и требуя еды. По ночам им полагалось ловить мышей во дворе, но Долли прекрасно знала: всю ночь лентяйки сладко спят на сеновале, в сене, припасенном для лошадей. Утром же кошки успешно изображали охотников, которые честно зарабатывают себе на пропитание, и всякий раз сладко засыпали сразу после завтрака, как будто всю ночь бодрствовали.