Роль «зрелой женщины» - Астра

Обогнув на цыпочках половину зала, Марианна опустилась в третьем ряду.

Сеанс уже начался. Ведущий художник Дома моды, короткий знакомый Марианны, молодой, остро-элегантный мужчина с микрофоном у лацкана пиджака, со вкусом знакомил посетительниц с новинками сезона.

— Идеалом современной моды видится стройная женщина в расцвете тридцати лет, — вещал он с ослепительной улыбкой. — Романтическая и деловая, нежная и строгая, но всегда желанная хозяйка нашего безумного, безумного мира, она неизменно вдохновляет художников на поиски самых свежих, самых взрывных и сногсшибательных решений. Мода — это великолепно! Доверяйте нам, как своим врачам, и вы обретете уверенность!

Раздались аплодисменты. Женщины любовались на мировую знаменитость, чье улыбающееся лицо мелькало на экранах, когда шли показы моды из европейских салонов от-кутюр.

Художник засмеялся, помахал залу рукой и жестом фокусника открыл сеанс. Вспыхнули светильники, полилась ритмичная музыка. Из-за складок портьер показались манекенщицы. Началось чудо, мечта и тайна. Рея шелками шарфов и шлейфов, загадочные, яркие, словно тропические птицы, заскользили, заструились по зеленой дорожке зыблющиеся фигуры. Публика затаила дыхание. Не хотелось ни запоминать, ни зарисовывать, но лишь смотреть, отдаваться головокружительным одеяниям, этим платьям, сумкам, шляпкам, сработанным в единственном экземпляре вдохновением художественного дара и золотыми руками мастеров. В показе участвовали праздничные наряды, одежда для улицы, работы, спорта и отдыха, а также вечерние и свадебные туалеты, исполненные необычайной красоты и вкуса!

Лица женщин молитвенно просветлели.

В заключение на подиуме появилось юное белокурое существо в невесомой шубке из розовой норки. Игрой оттенков, медленно осветленных снизу вверх, достигалось впечатление особой воздушности, хрупкой неземной женственности. Это была авторская модель Марианны.

Вздох восхищения взлетел над рядами.

— Рекомендуемый подбор мехов, — отозвался комментатор, и зал тихо рассмеялся.

Освещение смеркло, стихла музыка. Вправленное в мраморную стену старинное овальное зеркало отразило толпу женщин, направляющихся вниз, в раздевалку. Мода — это великолепно! — еще цвело на их лицах, взлетевших над повседневной суетой.

Марианна тоже оделась, стянула талию кушаком, нахлобучила на голову пышный мех, бросила взгляд в зеркало. Мода — это великолепно! — пело и в ее душе тоже. — Розовая шубка, лихая тройка, бокал шампанского… эх! Мода — это… — она налегла на степенную резную дверь и вдруг отпрянула назад, на выходивших за нею следом.

Напротив, через улицу, у входа в картинную галерею, стоял Нестор. Он стоял и смотрел на снег, мятущийся в неоновом круге, по-прежнему легкий, отрешенный, подняв нестерпимое лицо.

Она вжалась в угол. Мимо нее шли люди, дверь открывалась и закрывалась. Она не двигалась, прижимая руки к груди. Так… Все по-прежнему. Он властительно спокоен, она — комочек темных перепуганных нервов. Все по-старому. Боже мой.

В тамбуре было темно, лишь окошечки серебристо мерцали. Посетительницы давно прошли, даже те, что покупали выкройки в киоске вестибюля. Внизу погасили свет. Она все стояла, водя носком по шашечкам пола. Наконец, после глубокого вздоха, осторожно приоткрыла дверь и выскользнула наружу. Налетевший вихрь взъерошил воротник, бросил в лицо пригоршню снега. Остро пахнуло оттепелью, близкой весной, нечаянной радостью.

И тогда… в розовой шубке, с бокалом шампанского, отчаянно и дерзко, она пересекла брусчатку и сугроб, приблизилась и положила руку на его плечо. Он ласково склонился. Марианна вновь увидела это лицо, глаза. Потянулась и поцеловала теплую, с сигаретной горчинкой щеку. И отстранилась.

Текла по Кузнецкому нескончаемая толпа, и в ней, под сумасшедшей весенней метелью бежала счастливая молодая женщина.