Должница (СИ) - Асхадова Амина

На глаза наворачиваются слезы.

В нос ударяет терпкий аромат знакомых мне духов – а я ведь даже не узнала его…

Сжимаю документы в руках так сильно, словно боюсь их лишиться. Но Андрей не обманет. На это был способен только Руднев, а Андрей – он другой. Мне и одной встречи хватило, чтобы ответить на его поцелуй…

Нервно прячу документы в сумочку. Это новая жизнь. Руднев отпустил. Андрей – спас.

- Дорогие гости, а теперь настало время приятных сюрпризов!

Я оборачиваюсь. А вот на сцену и вышел ведущий - мы с Андреем его так ждали. Андрей сказал, что ведущий объявит о подарке, который ждет именно меня.

Подарки Андрея начали западать мне в душу.

- Сейчас мы представим подарок для создателя и организатора всеми нам любимого сентябрьского вечера-маскарада. Подарок для самого Руднева Артема Ильясовича – мецената, бизнесмена, перечислять можно до бесконечности! Но главное, что это подарок от самой Авдеевой…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я замираю, забывая дышать. Срываю маску к чертям, впиваясь глазами в ведущего.

Так идея этого вечера принадлежит Рудневу? Весь этот вечер – для меня одной? Как же я не догадалась… это его стиль.

Вот только я не дарила никакой подарок Рудневу.

А ведущий назвал мою фамилию.

- От самой Авдеевой Виктории, его дорогой и любимой жены.

Что?

Легкие сжимаются, лишая дыхания. Здесь становится очень жарко. Близится что-то тяжелое, маслянистое, приземленное… плохое!

Поднимаюсь из кресла в поисках мужа.

Или Андрей будет сговорчивее и скажет мне, что здесь происходит?

Я отправляюсь на поиски кого-то из них, но разговоры оказываются лишними.

Когда звучит выстрел все становится таким бессмысленным. Только глаза нашего сына стоят перед глазами. Сына, который потерял отца.

Крики.

Бегство толпой.

Исчезновение ведущего.

И больше нет подсказок от такого мудрого Андрея. Подсказок, как жить дальше.

Есть я, Руднева Аля Алексеевна, жена влиятельного человека, и есть ее муж. Муж, который не хочет, чтобы его спасали.

- Артем… Артем!

Стираю платье об пол, кидаясь коленями на паркет. Муж лежит на спине. В маске. Узнаю Руднева по запаху парфюма. И от этого чувство незащищенности наполняет меня еще сильнее.

Сдираю его маску и одновременно зову на помощь. Но все уходят. И Андрея еще нет… он ждет, пока мой муж умрет. Это и был его подарок.

- Богатые тоже плачут…

- Что?!

Опускаю взгляд. Руднев улыбается сквозь боль. И плачет.

- Ты знал? Ты знал, что тебя убьют?! – кричу сквозь общий гам и шум.

Руднев молчит, вглядываясь в мое лицо. И молчит.

- Мать твою, Руднев! – дергаю воротник его дорогого костюма.

Все исчезли. Опасности уже нет, она прошла, миновала… оставив пулю в его сердце. Я ведь ненавидела Руднева. Мечтала, чтобы ему воздалось за мои страдания.

Но почему же так больно?

И Андрей все ждет… не приходит.

- Говорю, богатые тоже плачут. И умирают, Аля. Сегодня умру я.

Шепчет на выдохе. Ему тяжело говорить. И рядом ни одного врача, только СМИ.

Жестокий 21 век. Равнодушный. Циничный. Экранный и зрелищный.

Сама вызываю скорую – дрожащими пальцами тыкаю по кнопкам смартфона.

Хватаю голову Руднева, привлекая его внимание. Живи, скоро здесь будут врачи!

- Я забрала твою жизнь, - мой голос немыслимо дрожит.

Страшно. Одной с Богданом остаться страшно!

Да к черту! Пора признаться, что без Руднева… жизнь уже не та.

- Не-ет, - хрипит Руднев.

Его глаза – холодные, яркие океаны – улыбаются. Знакомые глаза, обещавшие мне новую жизнь.

- Да! Это я виновата. Я появилась в твоей жизни и подписалась на твоей смерти… С парнем, с Кириллом, помнишь? Ты его убил потом, а я… Я осталась Должницей. Ты забыл?!

- Ты подарила мне жизнь. Новую жизнь, Аля. Спасибо за Богдана… Документы теперь твои. Ты свободна.

Он прикрыл глаза. И его болезненный шепот умолк.

Его не стало сентябрьским вечером. Руднев Артем Ильясович перестал существовать ровно в 23:59 последнего календарного дня сентября.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда я поцеловала еще теплые губы Руднева, в моей жизни наступил переломный момент. Момент принятия. Момент осознания.

Мой отец погиб. Мать забыла о том, что у нее есть вторая дочь. Первая любовь оказалась вселенской ложью, а моя сестра, покончившая жизнь самоубийством, не знала сестринских чувств.  (к сожалению не выкл.. это в инсте)

Я цеплялась за Руднева, считая его лишь отцом своего ребенка – а это, чтобы вы понимали, чертовски мало. И теперь, когда он перестал существовать в моей жизни, я поняла, что после ада наступает рай. А в раю – всегда оглашают прощение. И наступает новая жизнь.

В момент официальной смерти моего мужа в моих руках были документы. Мои. Андрея. И нашего сына.

Ты готовил меня к самостоятельности.

Я заявляю: я готова.

И я буду ждать тебя, Андрей. Буду ждать месяцы, годы, вечность.

Эпилог. Спустя 3 года

- Давид! Пожалуйста, присматривай за Богданом.

- Мамочка, ты можешь не волноваться. Дядя Давид учит меня плавать!

Я улыбаюсь. Сын так подрос – лишь на несколько лет, но сколько же мужества появилось в этом мальчике.

А ведь ему всего четыре года.

Что ж, я очень надеюсь, что Богдан никогда не узнает, при каких обстоятельствах он появился на свет. Это слишком печальная правда.

- Аля, присоединяйся к нам!

Голос Давида так и манил зайти в море – в теплое, прозрачное, лучистое море. Но даже спустя годы я помнила, чем закончилось наше последнее с Давидом погружение в воду, поэтому я вежливо отказываю.

Вскоре после произошедшего на сентябрьском вечере, когда мы с мужем и Богданом еще не обосновались в нашем новом доме на югах, у нас с Давидом состоялся откровенный разговор.

- Я любил тебя, Аля. Возможно, я люблю тебя до сих пор, но уже другой любовью. Родственной, братской. А в свое время я тебя действительно любил… но не смог пойти против брата. Я знал, что он жив и что он непременно вернется за тобой. Ты должна понять: братская война – она хуже смерти. И никому бы не принесла любви. Даже нам с тобой, Аля.

- Я бы не смогла полюбить тебя в ответ, Давид. Я была беременна от другого мужчины, а это многое значило в наше время. Не вини себя. Ты правильно сделал, что не разжег братскую войну.

Да, тот поцелуй на острове был мимолетным порывом слабости, и мы оба это понимали. Давид давно стал дядей, а скоро станет и отцом – они с женой Асией ждут долгожданного малыша.

И мы с мужем безумно рады за них.

Со смерти Руднева прошли годы, но о нем говорили до сих пор. Шептались в СМИ: писали в газетах, упоминали по телевизору и размножали порой недостоверную информацию в интернете. Целые статьи, которые поднимали рейтинг – чем же еще повысить спрос? Фамилия Руднев до сих пор утраивала их охваты, а мне доставляла лишь боль от воспоминаний.

От тех воспоминаний, что хотелось забыть. Но это частичка нашей жизни. От нее не сбежать, не избавиться.

Андрей так сказал.

Я поднимаюсь на второй этаж и уже из окна еще раз беспокойно поглядываю на сына. На берегу все порядке: Давид и Богдан не заплывают далеко.

Как же все-таки хорошо иметь дом у моря. Несколько шагов – и твои ноги утопают в теплом песке. Еще шаг – и ступни обмывает теплая прозрачная вода. Солнце делает кожу бронзовой и дарит заряд любви.

Здесь мой дом. Здесь положено начало новой жизни, новой любви – любви, а не жестоким играм. Здесь живет новая семья.

Папа, мама и сын. Андрей, я и Богдан.

Толкаю белую дверь, за которой давно играли лучи солнца, и захожу в спальню.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Загорелое мускулистое тело раскинулось почти на всей кровати. И так всегда: и ночью, и днем. Нет, у нас огромная кровать, и места нам хватает, но и мужчина мой огромный. Кровать нужно чуть побольше, я считаю, и поэтому давно уговариваю мужа на покупку.